- Ты тоже чувствуешь напряжение?
Калеб не пытался шептать, да и я отвечала не тихим голосом, все равно в коридоре второго этаже не было ни души. А вот Лиам, слышавший нас, не стал принимать участие в разговоре. Он лишь передернул плечами, как будто пытался избавиться от неприятного ему прикосновения.
Судя по всему, он узнал нечто такое, что ему весьма не понравилось, и теперь он хотел поделиться своей "находкой".
Мне не давали покоя изменения, произошедшие в Академии. И если увеличение количества жилых комнат, появление аудиторий и, с какого-то перепуга, личные апартаменты для меня и Алана, в которые я так и не зашла, были приятной неожиданностью, то защитный купол, такое своевременное для них появление людей градоправителя и это ужасное напряжение, разлитое густой патокой в воздухе - не могли не заставить о многом задуматься.
"Ох, Алан, возвращайся быстрее, кажется, без тебя я не справляюсь!"
Погруженная в свои мысли и переживания, я не заметила, как мы дошли до библиотеки.
Ну что я могу сказать, она стала больше. Хотя и до этого внутреннее пространство совершенно не соответствовало внешнему виду башенки. Теперь же было впечатление, что я попала в пресловутую библиотеку Конгресса, так часто демонстрируемую любителям американского кинематографа. Книг стало больше, диванов тоже. Как и качество обстановки изменилось. Если раньше Академия выглядела как престарелая кокетка, скрывающая свою былую красоту за слоем пыли и потертыми коврами, то сейчас это был молодой денди, выпячивающий свое благополучие.
Алис...
Калеб замер рядом со мной, с удивлением глядя на новую обстановку библиотеки. Не могу сказать, что я была удивлена меньше, но:
- Знаете, а предыдущий вариант мне нравился больше. Тут было.
- Уютнее, - закончил мою мысль Лиам, - но показать я вам хотел не это. Идемте.
Парень, махнув рукой, пошел вглубь просторного помещения, ловко обходя все новые столы и мягкие уголки для чтения, уводя нас к высоким панорамным окнам. Там, между ними, мы и остановились. С портретов, висевших на стене, на нас смотрели четверо мужчин: трое старых знакомых и один новый, разительно отличавшейся от остальных.
Незнакомец на нем был изображен в какой-то комнате. Хорошо видно было только кресло с высокой спинкой, обитой красной тканью, и стену за ним. Неизвестный брюнет с пренебрежительно надменным выражением аристократического лица буквально восседал на кресле, как на троне. Идеально прямая осанка, видно, что дорогая одежда. Черный сюртук и кипенно-белая рубашка. Черные же узкие брюки, заправленные в высокие сапоги. К сожалению, я не знаю, как это все правильно называется, но, глядя на такой костюм, невольно на ум приходит высшая лондонская аристократия века эдак восемнадцатого, эпоха, так любимая авторами исторических любовных романов в мягких обложках. Да, к своему стыду, я с удовольствием таскала такие у мамы и читала перед сном, погружаясь в перипетии дворцовых интриг и невозможной любви бедных девушек с богатыми лордами. Хотя моими любимчиками всегда были пираты. Вот этот незнакомец с портрета не был похож ни на одного пирата. Зато мог бы быть самым коварным злодеем из любимых мамой романов. Один взгляд из-под бровей чего стоил!
В руках он держал небольшое зеркало в металлической оправе. Я бы сказала -серебряной, но не уверена, что в Ирисгвине есть этот металл. Зеркальце лежало на боку, упираясь в мужское колено, и было повернуто своей отражающей поверхностью к нам. А на одном из подлокотников кресла стояли невероятной красоты песочные часы. И клянусь, ощущение, что голубой песок сыплется там буквально в эту секунду, не отпускало меня. На часах, а не на одежде мужчины, я увидела знакомый знак, так напоминающий мне кельтский узел. Только в отличие от всех виденных мной в этом мире, у этого был закрашен центр.
- Лиам, кто это?
Рассмотрев как следует новый портрет, я повернулась к парню в поисках ответа. Не просто же так он привел нас посмотреть на незнакомца.
- Я не знаю, Алис, но именно он мне снится в моих кошмарах.
- Он? Этот насупленный, высокомерный.
- Уж поверь, Калеб, это лицо я ни с кем бы не перепутал!
Что не удивительно. Такой взгляд сложно забыть. Брр.
- Лиам, а ты нам все рассказал про свой сон или есть какие-то детали, которые вот сейчас самое время было бы вспомнить?
Калеб в своей обычной манере задал тот самый вопрос, что крутился у меня на языке. Не бывает таких совпадений! Не бывает и все тут! Уверена, нам очень и очень нужно выяснить, кто же все-таки такие четверо мужчин с портретов. Особенно четвертый.
- Алис, я клянусь, что не знаю личности этого мэтра! - Лиам смотрел на меня таким честным взглядом, что усомниться в его словах при всем желании не получалось. - Знаю только, что во сне в руках, ну, те камни, помните, я говорил?
Дождавшись наших с Калебов кивков, Лиам, понизив голос, продолжил:
- Вот те камни, они... Кажется, это души. То есть во сне я нес свою душу. Ему.
После слов нашего друга по коже прошел мороз.
Откинув иррациональный страх перед портретом, я шагнула ближе к стене и принялась внимательнее разглядывать картину.
- Парни, а у вас в этом мире есть такое понятие как суеверие? Знаки? Ну не знаю, что еще? Может, эзотерика?
Вопрос я задавала не просто так. В данный момент я боролась с диким визгом, потому что, рассматривая зеркало, я увидела в нем то, чего быть не должно было.
- Нет, - Калеб тоже шагнул ближе и, нахмурившись, стал рассматривать песочные часы. -А к чему был вопрос?
- А ты посмотри вот сюда, - указала я на зеркало, - и скажи, что видишь.
Надежда на то, что я чуточку сошла с ума и мне все померещилось, растаяла в ту секунду, когда Калеб отшатнулся от портрета.
- Слах тебя разорви! Какого вирша там мое отражение?!
Мрачно усмехнувшись, я еще раз покосилась на зеркало и тоже отпрыгнула от картины, прижимая руки к груди.
- Что? Алис, что?
Лиам поймал меня за плечи и легко потряс.
- Все нормально, только мое отражение мне подмигнуло! Нарисованное зеркало не может ничего отражать! Не может ведь? Так какого черта мне подмигивает отражение в нарисованном куске стекла?!
Позже, уже после обсуждения изменений в Академии с остальными ребятами и Энни, мы выяснили следующее:
Личные комнаты студентов остались без изменений. Хотя теперь их стало больше.
Покои преподавателей, в принципе, были чем-то на них похожи, но имели более уединенную планировку. Внизу, кроме пристроя, который даже имел табличку "Лаборатория", появился бальный зал, столовая стала шире и в ней теперь стоит два стола.
Кухня тоже увеличилась и в ней появились посудомоечные сундуки. В наши с Аланом комнаты никто не смог открыть двери, тогда как в кабинет войти смогли. А дурацкий портрет не только демонстрировал отражение любого, кто смотрел в зеркало, как оказалось, количество голубого песка в верхней части часов было для всех разным. И Энни плакала как раз потому, что у нее песка вверху почти не осталось. А отражение в зеркале было очень печальным.
- Это наши души, Алис, я уверена, в зеркале мы видим свои души!
Любимая всеми экономка сидела, не отрывая взгляда от пола, и не переставала причитать, как только речь зашла о новом портрете.
- Чушь! Нет такой магии, чтобы можно было видеть свой дух! - студенты как могли пытались доказать женщине, насколько ее предположения ошибочны. Но Энни знала, чем ответить:
- Конечно, а еще нет такой магии, чтобы души гуляли без тел!
На это никто не знал, что ответить. И, я думаю, каждый из нас подумал про оживших. Ведь в учебниках не было упоминания и такого вида магии. Тем не менее, в Академии прекрасно себя чувствуют духи и жила Погремушка. А по городам расхаживает толпа оживших мертвяков. Так почему же мы так уверены, что часы на картине не отсчитывают наши оставшиеся года, а зеркало не дает возможность увидеть душу? Магия же. Почему бы и нет.
