Когда мы приблизились к тупиковой стене, в стороне от стекающей в грот черноты, я выглянула из-за плеча принца и поняла, что Ульваз почти сбросил с себя путы обездвиживания и уже крутит пальцами заклинание.
Прижавшись к груди жениха, я все-таки не удержалась, выдохнула шумно, окатывая кожу принца своим дыханием, и тихо прошептала:
— Я готова попробовать, Синар. Только выведи нас отсюда. Быстрее!
Принц перевел на меня взгляд, утопив в темном золоте.
— Обещаешь?
— Обещаю, — преодолевая боль, пронзающую тело, одними губами сказала я.
И он шагнул в стену.
Меня оглушило на миг, а потом камни рассеялись, словно дым, и мы оказались в мрачном пустом коридоре.
— Здесь безопасно, — оценив помещение, спокойно сказал Синар. — На какое-то время.
К нам метнулась стайка маруний. Мелкие пушинки обняли плечи принца, а затем и меня укутали золотым сиянием.
Синарьен осторожно поставил меня на ноги, проверил, что не падаю, только потом достал флягу и, откупорив, прижал к моим губам.
— Пей и пока ничего не говори, береги силы. — Приоткрыв крышку золотых часов на цепочке, он бросил на меня взгляд. — Осталось сорок пять минут. Сейчас придётся много и быстро идти. Сможешь?
Опустив ресницы, я сделала глоток. Хотелось ещё, но заметив, что у принца сильно потрескались губы, вернула ему сосуд.
Синар не стал пить, сразу спрятал флягу в сумку, хотя я видела, как жадно по губам пробежался его язык, стоило ему бросить на меня взгляд. Разорвав остатки какой-то белой тряпки, принц подвязал мне больную руку и закрепил ее на талии. Вытащив из мешка небольшой сверток, протянул мне.
— Ешь.
— Я…
— Ты обещала слушаться, Любава, — он вскинул бровь, а я решила не спорить, размотала бумагу и вгрызлась в зубами в ароматную мякоть. С удивлением поняла, как голодна.
Половину хлеба оставила, хотя и не наелась, и протянула его принцу. Он попытался отмахнуться, но я свела брови.
— Только посмей отказать.
— Тебе силы нужнее, Любава, — стушевавшись, Синар показал на больную руку.
— Это лечится, а вот если ты упадешь от голода и не доведешь меня до выхода, я точно пропаду. Ешь!
Мы потихоньку пошли по коридору. Синар буквально заглотнул хлеб и даже облизал пальцы, а я заулыбалась.
— Что? — заметив мой взгляд, спросил принц.
— Ты же старший наследник Криты, а облизываешь пальцы, как простец или уличный бродяга.
— Я могу и твои облизать.
— Нет, спасибо, я воздержусь. Еще откусишь.
Он хрипло засмеялся, потер ладонью сухие губы.
— Можно еще воды? — попросила я.
Синар тут же скинул мешок и выудил флягу, в его глазах загорелась жажда, но он протянул сосуд мне и отвернулся. Это точно принц, которому на всех плевать? Что преследует только свои интересы и кормит только свои желания?
— Ой, — я присела, притворно ноя от боли, сжала лодыжку рукой, будто потянула ее.
— Что случилось? — наследный принц опустился рядом, прощупал пальцами мою ногу, а я пока сделала хороший глоток из фляги. — Идти сможешь или понести?
Я молчала, ведь набрала в рот воды.
— Любава… Ты притворилась? Но зачем?
Принц взглянул на меня снизу вверх, медленно поднялся во весь рост, потянулся ко мне с горячим взглядом, но тут же одернулся, сжал кулак.
Да только я подалась навстречу и коснулась его губ своими.
— Тьма… — выдохнул он отчаянно.
Его будто подломили. Рот со стоном раскрылся, а я мягко передала ему несколько глотков воды. Да только это Синарьена только раздразнило. Он целовал бешено, будто не воды хотел вовсе.
— Дурею от тебя, — прошептал между глотками и снова навалился, раздвинул языком мои губы и вклинился в рот настойчивей прежнего. — Какая же ты сладкая, Любава… — оторвавшись на миг, простонал Синарьен.
Я едва держалась на ногах. Если это сон — то я не хочу просыпаться.
Вдалеке что-то зарычало. Камни зашептались, затрещали. По земле пошла мощная дрожь.
— Пора. — Принц протянул мне руку.
Стоило коснуться его теплых пальцев, я почувствовала, как кисть со старым шрамом оплетает знакомый жар.
Но я не успела осознать, что случилось, — мы побежали.
Через несколько минут быстрой пробежки я начала задыхаться. Камни крутилась под ногами, норовя свалить, но мы не останавливались.
Страшный рык преследовал, разбавляясь щелканьем и треском. Синарьен на ходу достал меч. Часто оглядывался, но меня не отпускал.
Мы бежали по коридору вслед за стайкой маруний.
Впереди показался поворот. Яростный рев полетел нам в спину, оказавшись совсем близко. Меня будто льдом прошило насквозь, так было страшно.
— Любава, беги! Не оглядывайся!
Здесь Синар отпустил меня, толкнул, заставляя мчаться дальше, а сам задержался. Я ринулась, понимая, что буду мешаться у него под ногами, если остановлюсь.
За поворотом оказалась сияющая серебром арка. Мое отражение, приближаясь, качалось и увеличивалось на гладкой поверхности.
Свист металла рассек вязкую муть коридоров, рев усилился, и я оглянулась. Синарьен появился из-за поворота, а за ним скачала неведомая тварь. Она напоминала переростка-собаку раза в четыре больше человека с жалящим хвостом, как у скорпиона. А когда она встала на задние лапы, я поняла, что у этого монстра не четыре лапы, а восемь!
И сколько бы не рубил принц по летящим в него конечностям, они не резались, лишь звенели, отбрасывая искры, будто тварь из самой крепкой стали.
Еще шаг, и принца разрубит черным когтем или пронзит тяжелым хвостом длинной с три моих роста. На голом смуглом теле выступили яркие алые полосы ран. Синарьен покачнулся от нового тычка в бок и не сразу поднял руку с мечом. Он слабеет.
— Синар! — я бросилась к нему на помощь, раскрыла свободную ладонь, но магия не отозвалась — нужна вторая рука.
Монстр зыркнул в мою сторону и на миг заметался между нами. Потянул черным носом, принюхиваясь. Протяжно завыл, но услышав неприятный скрежет меча о камни, бросился на принца с пущей яростью.
— Любава, убирайся сквозь портал! — закричал Синар, с трудом выравниваясь и блокируясь от нападений твари. Стены содрогнулись, а зеркало портала булькнуло и значительно уменьшилось. — Я успею. — Удар. — Прошу тебя! — Уклон.
Я дернула повязку с руки, поставила ноги, как учил Патроун, и призвала водную магию. Ничего не выходило. Только искры, что и комара не убьют.
Свист меча, искры, вой зверя, крик принца — все смешалось.
Я должна справиться. Ради нас!
Хлопнув в ладони и не обращая внимания на прострелы в плече, разбудила спящую в эссахе силу и направила ее на тварь Междумирья.
Из груди вырвалось дикое белое пламя. Оно гудело и плавило волосы. Закрутив недо-пса, огненный вихрь утащил полыхающего монстра по коридору.
Когда падала, я все еще не понимала, где нахожусь, во сне или наяву, лишь закуталась в теплые объятия и отдалась спокойной колыбели тьмы.
Глава 31
Синар
Новогодье отмечали на Имане и Крите, на одиноком севере и перенаселенном юге Энтара. Это был праздник чистой страсти и обновления. Но я никогда не любил его, избегал всячески, закапывался в лаборатории на неделю, только бы побыть в одиночестве. Сам не знаю почему. Горло сдавливало, стоило представить некоторые из обычаев. За неделю до перехода в новый цикл над улицами города загорались алые фонари, а на окнах жители развешивали кипарисовые ветки, всегда по две, как символ пары. Нэйша — мать всего живого, по поверьям именно в эту ночь посадила зерно, и оно пустило росток — появился Энтар. Поэтому к женщинам в Новогодье было особенное отношение — благоговейное. Их носили на руках, ухаживали, любили… и выполняли любые пожелания — даже самые дикие. Я на уроках истории насмехался над этим, подкидывая шуточки, мол, без семени Шэйса, мужской части нашего мира, ничего бы не получилось, пусть девушки не зазнаются.
Новогодье у нас считалось обновлением и днем рождения мира. Пару богов считали олицетворением верности, началом всего живого, потому им в этот день отдавали жертвы в виде… эх… лучше об этом не думать. Но и на Земле, по словам Дани, отмечали начало года, как обновление, надежду и веру в будущее. Очень схоже с нашим праздником, хотя и иначе.
