сознания Алиссии не получалось. Она просто не реагировала на внешние раздражители, точно пребывала в трансе. Однако после одного моего вопроса, девушка внезапно перестала бормотать и вздрогнула. А после резко обернулась и посмотрела на меня недоверчивым, шокированным взглядом.
– Ты… ты знаешь? – посмотрела она на меня с осознанием, а после истерично и зло засмеялась. – Ты знаешь? Ты такая же, как я? Верно? Потому так поменялась и все у меня забрала? Ты все знаешь!!! – внезапно начала она биться в истерике и вырываться.
Я сама была так шокирована, что отстраненно заметила, как привлеченные шумом в камеру Алиссии вбежали смотрители и сделали успокоительный укол, пока она визжала и вырывалась. По ее лицу катились слезы, а она то рыдала, то смеялась и кричала, что я украла ее жизнь.
Несмотря на укол успокоительного, на плаху ее привели в плачевном состоянии. И вместо последнего слова, она продолжала кричать на меня:
– Скажи им! Скажи, что я – настоящая. Это я – главная героиня. Скажи им, скажи! Ты же знаешь, что эта жизнь должна быть моей! Ты должна была сдохнуть! Такова твоя роль! – кричала она, пока на ее голову не накинули мешок.
Через пять минут все было кончено.
До самого вечера мы с отцом не разговаривали и не обсуждали произошедшее. Однако, перед сном он спросил:
– Ты понимаешь, о чем она говорила? – только и спросил он. Произносить имя казненного предателя нам более не позволялось законом. Но даже без этого отец был достаточно горд, чтобы все еще считать Алиссию своей дочерью, потому с момента задержания, не говорил он ней иначе, как "она". Я знала, что ее имя было вычеркнуто из семейного реестра в день моего похищения.
Потому и удивилась, что он вообще о ней заговорил.
Не знаю, почему, но эта ложь далась мне с трудом, и я ответила:
– Нет. Я совершенно не понимаю о чем она говорила, – покачала я головой, не сомневаясь, что отец понял о моем лукавстве. Да я и не особо старалась, если честно. Тем не менее, помолчав, Норман просто принял мой ответ и больше никогда не поднимал эту тему.
Следующим важным событием стало то, что Норман решил передать мне титул. Произошедшее все же сильно его подкосило. Я знала, что ему невыносимо находиться в светском обществе, где еще свежи были в памяти недавние события. Потому, чтобы облегчить его ношу, безропотно согласилась перенять главенство рода раньше времени. Вместо руководства родом, Норман собирался сосредоточиться на продвижении бизнеса и моих новых разработок. Потому без дела бы не остался.
По мере того, как проходило время и подготовка к преемственности титула, маркиз понемногу отходил, с головой погружаясь в работу и возвращая себе самообладание, что не могло меня не радовать.
Третьим важным событием стало расторжение моей помолвки. Вскоре после ареста Алиссии я встретилась с Робом, на которого смотреть было страшно. Судя по всему, без постоянного воздействия магии Алиссии у него начался отходняк, потому он больше походил на наркомана в завязке, чем на монаршую особу.
Я уже думала, что он начнет оправдываться чужим воздействием, потому сильно удивилась, когда тот смиренно произнес:
– Я не стану оправдываться. Отрицать слова Алиссии – бессмысленно, я сам поддался ее влиянию, чем подверг тебя опасности и заставил пережить множество неприятностей. Я не достоин быть с тобой после всего, что ты пережила, и возьму на себя ответственность за это. Если ты все еще этого хочешь, я аннулирую помолвку.
Я хотела, потому уже через две недели на церемонии передачи титула в королевском дворце, помимо моего назначения новой маркизой всем придворным было официально объявлено, что я больше не являюсь невестой кронпринца.
Меня поздравляли многие, особенно принцесса и ее свита, которые внезапно провозгласили себя моими подругами. Я была не против, все же, с некоторых пор, с легкой руки принцессы заказы на предметы самозащиты сыпались на меня словно из рога изобилия. Зная, что Дария – верховодит всем светским обществом, ссориться с ней не хотелось. Потому, когда она говорила о нашей крепкой дружбе, я с готовностью поддакивала. Бизнес – беспощадная и беспринципная штука.
Когда вечер подходил к концу, я вышла на балкон, чтобы спрятаться от людей, что буквально высасывали из меня душу своими разговорами. Среди вереницы знакомств и нескончаемых поздравлений… я так и не увидела того единственного человека, от кого искренне хотела услышать теплые слова в этот день.
Оно и не удивительно, что по словам Нормана, что в оригинале, говорилось, будто семейство эрцгерцога Далкейта были затворниками. Редкий случай, когда их можно было заметить на приемах, пусть даже устраиваемых самим королевским дворцом. Для того, чтобы заманить хотя бы одного представителя Далкейт, нужно было как минимум сменить короля. А я – всего лишь маркиза, с которой уже даже соглашение на фиктивные отношения уже не имели смысла.
Внезапно захотелось напиться, и я даже пожалела, что не прихватила с собой бутылку вина из банкетного зала. А возвращаться и рисковать опять увязнуть в какой-нибудь светской беседе – было неохота.
Размышляя, а не свалить ли по тихой грусти, спрыгнув с балкона, я услышала, как открывается балконная дверь, и насупилась.
Штора была закрыта, что явно означало на неофициальном языке этикета – не беспокоить. И все же, кто-то обнаглел настолько, чтобы ввалиться в занятое мной место! Ни минуты покоя.
– Здесь занято. Найдите, пожалуйста, другое место, – сдерживая раздражение, обернулась я и замолкла, увидев перед собой Бастиана в парадном мундире, который держал в руках бутылку вина и два бокала.
– Обидно, – усмехнулся Бастиан, и был в этот момент таким красивым, отчего я не только покраснела, но и с досадой отвернулась. То месяц о нем ни слуху, ни духу, то появляется вот так неожиданно и лыбу давит, точно ничего не произошло. – Не люблю пить, тем более в одиночестве, потому надеялся, что ты составишь компанию и позволишь отметить твой новый титул, – без разрешения подошел он и поставил бокалы с бутылкой на столик. – Давно не виделись, Ив. Или, если быть точнее, маркиза Варенн, – поклонился он, взяв мою ладонь и приложившись к ней губами.
– Прекращай уже дурака валять, – разозлилась я, отдернув руку. Вроде, весь день искала его глазами, но вот, видя воочию, злюсь на себя за то, что по-глупому радуюсь его присутствию.
Я скучала. За месяц он лишь дважды прислал два письма с
