Не дожидаясь близкого знакомства с дьяволом, он бросился прочь от алтаря и направился к сестре. По пути Драм увидел, что свет от его магии освещает тот конец пещеры, который до этого был окутан мраком. Тот конец, который находился ближе всего к владениям Билли Эверса. Конец, который, как оказалось, вел к узкому проходу, прорезанному в окружающих скалах.
Неудивительно, что ночные оставили это место скрытым. Они перекрыли главный вход и выход из этих пещер, но в дальнем конце пещеры скрывался еще один возможный путь к отступлению. И теперь хорошие парни знали о нем.
Мгновенно Драм сделал свой ход. Ускорившись, он подбежал к Мэйв и бесцеремонно поднял сестру на ноги.
— Давай! — настойчиво потребовал он. — Сюда. Уходи! Туннель должен куда-то вести, иначе эти ублюдки не пытались бы его спрятать. Выбирайся. Если наткнешься на что-то неожиданное, разворачивайся и быстро тащи свою задницу обратно. Поняла?
— Д-да, — заикнулась Мэйв, вероятно, дрожа от шока. Ведь здесь, рядом с адской пастью, было тепло.
Драм не стал медлить. Он толкнул сестру в темноту и помчался обратно в центр пещеры, надеясь, что никто его не заметил.
Все еще сжимая нож, он обвел взглядом комнату и почувствовал новый прилив адреналина. Один ночной лежал мертвым на полу в нескольких футах от него, другой притаился за парой небольших валунов.
Он казался загнанным в угол непрекращающимися магическими взрывами Кайли, которые каким-то образом умудрялись проникать сквозь ее второй, меньший по размеру щит, в то время как атаки мага не могли его пробить.
Уинн стояла, расставив ноги и вытянув руки, поддерживая энергию в огромном плавающем пузыре в нескольких футах от земли. Внутри, за мерцающим слоем магии, показались еще два ночных, которые набросились на нее, хотя пузырь, казалось, довольно эффективно заглушал звуки.
Только через секунду Драм заметил, что вместо того, чтобы направить ладони в сторону пузыря (она учила его, что ладони легче всего пропускают поток энергии наружу, а кончики пальцев — для заклинаний более узкой направленности), она направляла энергию из костяшек пальцев, а средние пальцы были вытянуты в сторону пойманной в ловушку пары.
Он бы рассмеялся, если бы не опасался за свою жизнь.
Остались два ночных, явно самые опытные из этой ячейки. Он пришел к такому выводу, увидев, как они умудряются танцевать, уходя от оружия Дага и Нокса, продолжая метать заклинания.
Они целились не на самих Стражей, а на окружающую их среду, пытаясь обрушить на их головы камни, размягчить землю под ними или запутать в невидимых проводах, натянутых между камнями.
В своих черных одеждах с капюшонами быстрые ночные напоминали темных дервишей, танцующих поставленный хореографический балет, партнерами которого были Стражи. После одного крутящегося прыжка, который Нокс встретил в воздухе, поймав быстро выхваченный нож ночного о центральный посох своего оружия, Драм краем глаза уловил еще одно движение.
Эш снова бросилась ему на помощь, атакуя Демона, пока Драм пытался отправить сестру в безопасное место. Она отогнала существо от алтаря и вернулась к узкому концу пещеры, в том же направлении, куда убежала Мэйв.
И, словно этого было мало, он увидел, что она пострадала от рук Назгахчула. Ее крепкая кожа была иссечена десятками мелких порезов, и Драм с ужасом наблюдал, как по щелчку пальцев Демона появляются новые.
У дьявола не было оружия, он не царапал Эш ни зубами, ни когтями, но, видимо, иммунитет Стража к черной магии ночных не распространялся на силу, заложенную в одном из Семерых. Еще один щелчок — и на серой коже Эш появилась тонкая линия, а на ее поверхности выступила кровь, такая же красная и темная, как у Драма.
Она не отреагировала, не вздрогнула, не издала ни звука. Эш просто бросилась вперед и взмахнула топором, приставив лезвие к горлу Демона.
Назгахчул поднял руку и принял удар плечом — это действие могло бы раздробить кости человека, но монстр даже не колыхнулся. Подняв свободную руку, он схватил Эш за горло, поднимая и сжимая, пока Страж не начала яростно сопротивляться.
— Ты думаешь, что сможешь победить меня, Страж, — зашипело существо, его губы приоткрылись, обнажив длинные тонкие клыки, как у гадюки. Над раздвоенным языком Драм увидел вытянутое змеиное горло, и вся картина стала настолько неестественно неправильной, что в горле у него поднялась желчь. — Думаешь, что ты и твоя жалкая компания друзей и Хранителей способны победить меня, не говоря уже о том, чтобы противостоять нашей Тьме? Глупое создание. Я думал, что твой пол — это признак твоего развития по сравнению с твоими бесполезными собратьями, но теперь вижу, что зря беспокоился. Ты слабее их всех. Я буду наслаждаться, наблюдая за твоей смертью.
Демон сжимал сильнее, пока Драм не увидел, как его пальцы впиваются в кожу Эш. Она изо всех сил пыталась вырваться, поднимая ноги, чтобы поцарапать задними когтями живот противника, но Назгахчул, казалось, даже не замечал этого. Просто продолжал давить, пока не добился своего.
Эш не умерла. Она все еще продолжала яростно бороться, но Демон перестал это замечать, потому что Мэйв снова появилась у него за спиной в темном проходе, все еще дрожащая и теперь еще более грязная, чем прежде.
— Там тупик, — прохрипела она, ее голос почти не был слышен из-за стука зубов. Необходимо было отвести ее в безопасное и теплое место, пока шок не стал опасным для жизни. — Майкл, что нам делать?
Назгахчул отпустил Эш, которая, задыхаясь, упала на пол.
— Ну что ты, дитя, — промурлыкал демон, устремив свой немигающий взгляд на истекающую кровью и дрожащую девушку. — Ты, конечно, умрешь.
Гордость Демона и его желание оставить за собой последнее слово дали Драму необходимую свободу действий. Прежде чем он успел сделать шаг вперед и сократить расстояние между собой и Мэйв, он сделал выпад, сжимая в кулаке рукоять жертвенного ножа, все еще испачканного его собственной кровью.
Драм вонзил нож в спину твари, но, в отличие от монстра, он изначально не целился во что-то другое. Он попал в цель.
Нож вонзился в человеческую плоть, заключенную в демонической силе, и пронзил сердце человека, который когда-то был Ричардом Фой-Карвером. Существо откинуло голову назад и закричало — пронзительный для ушей звук, в котором были нотки агонии, ярости и триумфа. Именно триумф заставил Драма выругаться.
Прежде чем его губы успели произнести непристойности, раздался громкий хлопок и гигантский выброс давления в воздухе, почти как звуковой удар.
В тот же миг вспыхнул яркий свет, и обрамленные факелом врата адской пасти выпустили ударную волну света и звука, по сравнению с которой заклинание Драма показалось бы десятикопеечной петардой. Сердце его бешено заколотилось, и на мгновение ему показалось, что врата распахнулись.
«Вот и все», — отстраненно произнес голос в его голове, пока глаза пытались привыкнуть к тусклому свету по сравнению с тем, который на короткое время вырвался из адской пасти. Он, его сестра, его новые друзья и женщина, которую он любил, — все они были на грани смерти, и очень похоже, что причиной всему был именно он.
Конечно, ненамеренно, но, возможно, это и к лучшему, что дорога в ад находилась так близко. Ему не придется далеко идти, чтобы начать свой путь.
Затем свет померк, и Драм понял две вещи: никто не выглядел мертвым, а пространство между факелами по-прежнему тускло мерцало, и не было видно открытого проема в огненную яму, омрачающего вид на стену пещеры за ее пределами. Адская пасть оставалась закрытой.
Это была хорошая новость. Второе осознание принесло плохие новости. Тело, в котором находился Назгахчул, могло умереть, но сам Демон выглядел очень даже живым, когда сдирал с себя оболочку трупа Иерофанта и принимал свое истинное обличье.
Мэйв вскрикнула, увидев это, и, честно говоря, Драм не мог ее винить. Все, что он мог сделать, это броситься вперед, схватить ее за руку и втащить обратно в туннель, пока их друзья пытались добраться до них и защитить их от самого ужасного кошмарного видения, которое он когда-либо видел.
