недовольно хмурится и спрашивает:
— Ты же думала об этом?
Мира молчит, инстинктивно вскинув вверх руки прижав ладони к щекам.
— Что? Не думала?
Девушка снова никак не реагирует, хотя вспыхнувшие фейерверком эмоции шокируют и обжигают.
Беременна? Она может быть беременна? И Аттавио это беспокоит? Волнуется, что с ребенком может произойти беда? Поэтому вчера и пальцем не прикоснулся, а сегодня — был невозможно ласков и аккуратен?
И не зря на враче настаивал…
Бог-творец, а если правда? Почему она сама не подумала?
Если это действительно случилось, то срок, конечно, еще совсем маленький, и до месячных еще есть время, поэтому на самом деле трудно что-либо говорить наверняка…
А мужчина, устав, видимо, ждать ее ответа, вдруг подхватывает ее под мышки и поворачивает к себе лицом. Сажает на колени — скромно и целомудренно, как маленькую девочку, — и поправляет волосы.
— Мираэль? Так думала? Или нет?
— Нет…
— Но понимаешь же, что это возможно?
— Теперь — да…
— И что? Не хочешь?
Мужской голос становится обжигающе ледяным. А взгляд — колючим и пронизывающим.
Но Мираэль уже давно не боится такого выражения его глаз. Да и другое ее волнует куда как больше…
— Детка? Ну-ка, посмотри на меня!
И девушка не только послушно глядит на мужа в ответ. Но и кладет ладошку на его скулу и мягко гладит. И улыбается. Смущенно и немного обескураженно.
И такой это был милый и очаровательный взгляд, что возбуждение, утоленное совсем недавно, заворочалось внутри с новой силой, и Аттавио сильнее сцепил пальцы на женской талии. А потом — в заигрывающем жесте скользит выше, к вороту халата. Гладит кромку кожу в вырезе. Слегка отодвигает ткань в сторону. И проводит подушечками в опасной близости от соска.
— Так что? — повторят он, — Не хочешь? Эти дамы все-таки сумели убедить тебя?
— Нет, конечно. Но… Ты и это слышал?
— Слышал. Значит, хочешь детей?
— Но разве… не таким и был твой первоначальный план, когда ты приехал к Фэрдер? Какая разница, чего хочу я?
— Не юли.
Мираэль тут же ойкает, потому что муж в этот момент обхватывает снизу ее грудь и слегка сжимает, приподнимая.
— Мне казалось, что мы уже переступили черту договоренностей. Или я ошибся?
— Не-е-ет, — тянет Мира, зажмурившись от приятных ощущений, — Не ошибься. И я… хочу ребенка, правда…
— Вот и хорошо, девочка… А если тебе не нравятся эти кумушки — гони в шею. С них не убудет.
— Репутацию испорчу.
— Или сделаешь ее. Трать время с толком. Например, на меня.
Ответить Мира ничего не смогла. Да и не успела. Почему-то воодушевленный, Аттавио снова набросывается на нее, будто они и не занимались совсем недавно в ванной комнате любовью.
… А через два дня у Миры начались месячные.
И, кажется, еще никогда она не чувствовала такого сильного разочарования, как в это утро.
Глава 25. Королевский ужин
Низ живота тянет неприятно, но терпимо. Куда как больше дискомфорта доставляет невообразимо чувствительная грудь, которую раздражает даже прикосновение сорочки.
Что уж говорить о тугом корсете, от которого боль такая разносится, что хочется взвыть белугой…
И мигрень… Ужасная. Раздражающая. И к вечеру только усилившаяся.
И ничего ведь не помогает.
Но по-другому нельзя.
Нет выбора — королю не отказывают.
Накануне, когда Дэниэль привычно принес супругам их корреспонденцию, среди вороха писем и конвертиков оказалось и письмо от Его Величества Филиппа. Точнее говоря, два письма — каждому из супругов.
Официальные. Деловые. Явно написанные не его рукой, но с его подписью и оттиском королевской печати.
Мира удивилась, конечно. Неужели нельзя было ограничится одним на супругов приглашением на званый ужин во дворец? К чему это бумагомарательство?
Но вспомнила фразочки дам и непроизвольно поморщилась.
— Это было лишь делом времени, — так сказал Аттавио, когда она отдала тому адресованное ей письмо, — Тебе не нравится проявление внимания со стороны самого короля?
— Ну какое это внимание? — спросила она недоуменно, — Всего лишь ужин.
— Ужин во дворце. Девушки и их родители готовы ради такого приглашения крупные суммы выкладывать, чтобы пробраться на такое вот мероприятие.
— Говоришь так, будто это что-то исключительное и закрытое…
— Вообще-то, так оно и есть. Наверное, ты просто не понимаешь, что ужин с королем — это возможность не только встретиться с ним лицом к лицу, но и пообщаться с ним в неформальной обстановке.
— Но… зачем мне это? Вот ты — это другое дело. Тебе это необходимо. А я тут причем?
— Серьезно? Мне надо объяснять даже это?
Мире тогда понадобилось несколько секунд, чтобы понять — а муж-то над ней насмехается! Но вместо того, чтобы обидеться, фыркнула.
А вот Аттавио стало невообразимо приятно и тепло на сердце. Хоть и необоснованно. Это Мира сейчас строит из себя невесть что — а после, скорее всего, поменяет свое мнение на этот счет.
Ведь как устоять перед сиянием и величием своего короля? А то, что Филипп определенно заинтересуется его юной супружницей, он совершенно не сомневался.
* * *
Его Величество Филипп был красив и молод. Но обладал той неповторимой властностью и величием, что отличает всех царственных особ чуть ли не с рождения. И покоряет этой совокупностью черт легко и незатейливо.
С юности знакомый не только с дворцовой жизнью, ее блеском и внешней красотой, но и с сопутствующими всему этому интригами и откровенной лживостью, Филиппу было не привыкать с ювелирной точностью распознавать, когда люди искренни, а когда — старательно демонстрируют лишь маску.
Многочисленные королевские обязанности редко давали ему самому возможность побыть самим собой. И вряд ли он мог назвать хотя бы пару человек, которых считал своими настоящими друзьями и товарищами.
Подчиненными и слугами — да. Соратниками и даже помощниками — тоже да.
Но другом? С которым мог бы без затей и не задумываясь о последствиях поговорить и поделиться чувствами?
Наверное, короли просто не заслуживают подобного счастья.
Поэтому Филип, несмотря на всю свою власть, на все свои возможности и влияние, был совершенно по-человечески несчастен и неприятно одинок. И порой был… чрезмерно суров и жесток в своих наблюдениях и суждениях.
… Традицию проводить ужины для представителей аристократического света или просто для влиятельных особ в небольшой компании и по-семейному уютной обстановке начала еще его мать. Причина была простой — найти для будущего правителя единомышленников и обсудить насущные проблемы.
Потом — это были попытки присмотреть невесту и просчитать траекторию развития той или иной семьи с потенциалом.
Или выявить пробелы и заботы аристократического сообщества.
Или, может, еще разглядеть
