Мы с Лучианой с удовольствием слушали все новости, поедая бесподобный пирог, а Густаво долго молчал, давая возможность женщинам посплетничать. Но вскоре его терпение лопнуло, и он воскликнул:
— Вы дадите мне хоть слово сказать?!
— Святой Франциск! — Лучиана схватилась за сердце. — Напугал как! Что случилось?
— Я хочу передать его светлости пару бутылочек вина из подвяленного винограда. Белое и красное, — гордо заявил Густаво. — Это божественный напиток! Осталось только придумать название для этих сортов. Донна Изабель, что скажете? Когда оно простоит несколько лет, его цена вырастет и нам уже нужны бутылки и этикетки!
— Лука и Доротея, — сразу сказала я. — Пусть вино зовется именами моих детей. Сортов два и детей двое. Так тому и быть.
Густаво помчался за вином, его супруга занялась чаем, а Эдмунда вдруг сказала:
— Да прям, конечно… двое…
Пока мы с Лучианой смотрели на нее обалдевшими глазами, она поднялась и похромала в стону двери.
— Ваша светлость, а что она имела в виду? — Лучиана провела ее взглядом и повернулась ко мне.
— Сейчас узнаю, — я бросилась за Эдмундой и догнав ее в коридоре, выдохнула: — Я что, беременна???
— Пока нет… Но это пока…Что за страна Ивстрия? — старуха задумчиво посмотрела на меня. — Говорят у их королей, самые красивые жены и все они энталийки… Странно, не правда ли?
О Боже!
* * *
Из моей головы не выходило очередное предсказание Эдмунды и всю дорогу домой, я старалась понять его смысл. Причем здесь короли Ивстрии со своими женами энталийками? Отношения между странами почти всегда были напряженными, не смотря на то, что высшее дворянство и королевские дома постоянно роднились между собой, в надежде наладить общение.
Я вдруг вспомнила ее слова о короле и по позвоночнику пробежали мурашки страха — если Лука станет королем, значит, он женится на Доротее? Ведь как еще можно занять трон в его случае?
Конечно, я понимала, что думать об этом рано, но переживания за сына уже овладели моей душой — быть королем не простая ноша. Кто знает, как повернет судьба? Будет ли она милостива с ним? Или сделает то же самое, что сделала с Виктором?
Мне ужасно захотелось обнять своих детей, и я пришпорила лошадь, отчего коляска дернулась, а Лучиана громко выругалась, вынырнув из полудремы.
Настал день нашей поездки в загородную резиденцию новоиспеченного короля, и я чувствовала себя не в своей тарелке. Собрав детей, мы отправились в путь и не смотря на то, что Массимо был спокоен, я замечала его задумчивый и отрешенный взгляд.
Резиденция находилась в живописном месте между двумя холмами, рядом текла река и шелестела изумрудными листочками апельсиновая роща. Постепенно съезжались приглашенные, а из парка уже неслись музыка, смех и голоса детей.
— Быстро он почувствовал себя королем, — прошептала я и муж усмехнулся.
— Власть так желанна и соблазнительна… только не каждый имеет достаточно мудрости, чтобы удержать ее в руках. А если он продолжит давить народ налогами, ему долго не продержаться. Прошло несколько месяцев, а в королевстве уже слышны голоса недовольных.
— Его Величество ожидает всех гостей в парке, — к нам неслышно подошел слуга и низко поклонился. — Разрешите провести вас.
Мы пошли за ним, а за нами последовали кормилицы с Лукой и Доротеей на руках.
Роскошь этого места бросалась в глаза своей вычурностью и помпезностью. Белый мрамор статуй и фонтанов, ажурные скамейки в потаенных уголках, увитые розами беседки и гроты с журчащими родничками. Парк был настолько огромным, что если не знать всех дорожек, петляющих между зарослями, можно было легко заблудиться. Здесь даже был лабиринты. Большой — из аккуратно подстриженного кипариса и маленький — из кустов лаванды.
Король со своей семьей находился в легком шатре, а придворные и гости расположились на густой травке, сидя на больших покрывалах. Бегали дети, щенки, кое-кто играл в бадминтон, а некоторые рассекали гладь озера на разноцветных лодочках. Идиллия, да и только.
— Ваше Величество, прибыл маркграф Массимо Ногаролла с семьей, — слуга принялся расшаркиваться перед королем, и я удивленно наблюдала за этими телодвижениями — неужели новому сюзерену нравятся такие вещи? Это говорило о многом. Потом он подошел к нему в том же полусогнутом состоянии и что-то зашептал королю на ухо.
— Пусть подойдут, — услышала я неприятно-высокий голос с какими-то женскими нотками.
Мы шагнули в шатер и предстали перед полным мужчиной, который восседал в деревянном кресле, щедро украшенном позолотой. Он был плешив, не смотря на довольно молодой возраст, имел маленькие, пухлые ручки и внушительное брюшко, выпирающее над ремнем, стягивающим камзол.
— Ваше Величество, — Массимо поклонился, а я присела в реверансе, заметив возле него женщину с ребенком на руках. Она была невзрачной, с тусклыми рыжими волосами, собранными в высокую прическу и удивленно приподнятыми бровями такого же цвета. Ее бледная кожа имела нездоровый вид, а блеклые глаза ничего не выражали, словно она витала где-то очень далеко.
— А вот и вы… — король прищурился, разглядывая нас, и как-то странно улыбнулся. — Это ваши дети, маркграф?
— Да, Лука и Доротея, — ответил Массимо и подал знак женщинам, чтобы они подошли ближе. — Господь был милостив к нашей семье и наградил двойней.
— Что ж… это прекрасно… — Евгений поднялся с кресла и подойдя к нам, поцеловал мне руку. — У вас чудесная супруга, ваша светлость. Прошу вас, графиня, вы можете присоединиться к гостям, а у нас с маркграфом есть разговор.
Я снова присела в реверансе перед ним и вышла из шатра, чувствуя, как нехорошие предчувствия снова овладевают моей душой. Возможно, во всем этом я зря искала скрытый подтекст и все мои переживания лишь отголосок тайны, которая поселилась в нашей семье, но все же…
Гости короля мне были незнакомы и указав кормилицам на широкую скамью под сенью жасминовых кустов, я встала так, чтобы мне было видно, что происходит в шатре.
Массимо, гордый и красивый возвышался над королем, так нелепо выглядевшим в своих белых лосинах и зеленом бархатном камзоле с изумрудными пуговицами. Он будто тоже понимал это и нервно расхаживал перед ним, выпячивая грудь.
Но когда он остановился и уставился в нашу сторону, я поняла, что произошло нечто плохое. Муж вытянулся струной, его лицо побледнело, а потом все завертелось, как в дурном сне — за спиной Массимо появилась охрана короля и схватив его под руки повела прочь. Он посмотрел через плечо, и наши взгляды встретились — он улыбнулся и кивнул, словно успокаивая меня, но я чувствовала, как мое горло сдавливают стальные тиски.
И я побежала. Когда между нами оставалось не более трех шагов, меня схватили чужие руки и оставалось лишь наблюдать, как мужа уводят под любопытными взглядами собравшихся.
— Ваша светлость, не стоит так рваться за своим супругом, уверяю вас — там, где он проведет остаток своей жизни, вам не место.
Я медленно повернула голову и увидела надменное лицо Евгения. Он подошел ближе и глядя на меня холодным, изучающим взглядом, продолжил:
— Вы можете остаться на празднике, скоро будет представление для детей.
— Куда повели моего мужа? — наши взгляды скрестились, и он скривился, словно перед ним была не я, а копошащаяся куча насекомых.
— Отпустите ее светлость, — приказал он, и мои руки тут же освободили. — Давайте прогуляемся, мне хочется поближе взглянуть на ваших детей.
Мне казалось, что внутри все превратилось в лед, и я пошла за ним на деревянных ногах, не замечая ничего вокруг.
— Ваш супруг не совсем тот человек, который нужен королевству. Он не надежен. По достоверным источникам, он и герцог Винченцо ди Лавантоли, противодействовали установлению новой, справедливой власти.
Он остановился напротив скамьи, на которой сидели кормилицы с детьми и его пристальный взгляд остановился на Доротее.
— Какая милая малышка… У нее такой необычный разрез глаз… Вы не находите?
