на себе взгляд Кэт. Возможно, она думает о том же, о чем и я. Если мы попрактикуем магию крови на Броме, возможно, сможем пробиться сквозь любые блокировки в его воспоминаниях? В конце концов, догадываюсь, что именно из-за связи с Кэт, воспоминания о школе сохраняются, когда я прохожу через ворота.
Она слегка кивает мне. Есть о чем подумать.
Слишком о многом нужно подумать.
Я провожу остаток урока и замечаю, что ученики испытали облегчение от того, что я не попросил никого из них достать нож и начать резать себя.
Когда урок заканчивается, Кэт направляется прямиком к моему столу.
— У тебя есть еще занятия? — спрашивает она.
Я качаю головой.
— Нет. Но у тебя есть.
— Это просто философия, — говорит она. — Могу пропустить. Встретимся в конюшне, когда будешь готов.
Она поворачивается и поспешно выходит за дверь. Хотя все подозревают, что между нами что-то происходит, последнее, чего я хочу, — это чтобы кто-то увидел, как мы вместе идем в конюшню, особенно учитывая то, что мы собираемся обсудить.
Я жду несколько минут, беру учебник по магии крови и ритуалам, который взял из библиотеки, затем отправляюсь за ней. Моросит мелкий дождик, покрывая моя плечи крошечными капельками, когда я проскальзываю в укрытие конюшни.
Просовываю голову в стойло Подснежницы, лошадь приветственно ржет. Я глажу ее по морде, потом иду к следующим стойлам, пока не замечаю пальто Кэт, висящее возле одного из пустых стойл в конце, самого дальнего от школы, ближайшего к лесу.
Заглядываю внутрь и вижу ее там. Она стоит спиной к стене, скрытая в тени, но в тот момент, когда видит меня, бежит вперед по соломенному настилу и тянет меня внутрь.
— Слава богу, — говорит она, держась за мои руки. — Я боялась, что ты не придешь.
— Почему? — спрашиваю я, скользя вниз, чтобы взять ее за руку. Ее кожа холодная и мягкая, и создается ощущение, что чем дольше я буду держаться за нее, тем быстрее провалюсь сквозь землю.
Она встряхивает головой, и прядь светлых волос выбивается из прически.
— Не знаю. Просто подумала, что, может быть, после всего, ты захочешь немного отстраниться. Все так… слишком…
Я протягиваю руку и убираю волосы с ее лица, заправляя их за ухо, и она закрывает глаза от моего прикосновения.
— Я никуда не денусь, — бормочу я, проводя пальцами по ее подбородку, сжимая его. — У тебя есть я, моя влиндер, что бы ни случилось.
Потому что вижу, что она несет какую-то тяжелую ношу на своих плечах.
— Это Бром, — осторожно говорит она.
— Знаю.
Она снова качает головой, потирая свои мягкие губы, и, черт возьми, я хочу поцеловать ее.
— Нет. Ты не знаешь.
Провожу большим пальцем по ее губе, борясь с искушением прижаться к ней и заставить все исчезнуть.
— Тогда расскажи мне.
— Вчера вечером Бром приходил на ужин со своими родителями, — говорит она. — Теперь они заставляют его жить в кампусе.
— Хорошо…
— И моя мама сказала, что я тоже буду жить здесь.
Я не могу удержаться от улыбки.
— Так ты будешь ближе ко мне. Я не вижу в этом ничего плохого.
— Это плохо, потому что моя мама была непреклонна в этом вопросе. Теперь она полностью изменила мнение, и все из-за Брома. Они хотят, чтобы я была здесь только потому, что он здесь.
— Понятно, — будь я проклят, как же ревную.
— Крейн, — серьезно говорит она, с трепетом заглядывая мне в глаза. — Они хотят, чтобы я вышла за него замуж.
У меня такое чувство, будто сердце выпало из груди и превратилось в кровавое месиво на полу.
— Замуж? Он сделал тебе предложение?
— Нет. Не сделал, — я вздыхаю с облегчением. — Но так было всегда. С момента рождения я была помолвлена с ним. Мы выросли, зная, что однажды поженимся. Он был моим лучшим другом, и я… я не возражала против этой идеи. Не думаю, что он тоже. Но когда он пропал… все забылось. До сих пор. Теперь они говорят о том, что мы поженимся, как будто он вообще никуда не уезжал. Они все ведут себя так, будто последних четырех лет не было.
Я обдумываю это, но меня волнуют лишь ее чувства.
— Ты любишь его? — спрашиваю я прямо.
Она с трудом сглатывает.
— Я любила. Когда была моложе, любила. Хотя и была глупым подростком, не зная значения этого слова.
— А теперь? — говорю я натянуто, боясь ответа.
— Не знаю, — говорит она, и воздух застревает в моих легких. — Не могу сказать… потому что это не Бром. Это не он.
— Что ты имеешь в виду? — я думаю о запертой двери в его сознании, о том голосе, о войне, которая принадлежала другому.
Она делает глубокий вдох.
— Я ушла с ужина пораньше. Наши родители, как всегда, настаивали на этом браке и…
— Ты знаешь, почему? — перебиваю я. — Они когда-нибудь говорили, почему хотят, чтобы вы женились?
— Нет, — решительно говорит она, сверкая глазами. — В том-то и дело. Я не могу получить никаких ответов. Мама говорит, что этого хотел мой отец, но Фамке по секрету сказала, что отец хотел, чтобы я уехала из Сонной Лощины, и был против этой свадьбы. Просто мама подавляла его во всем.
— Кэт, — мягко говорю я, снова беря ее за руку. — Расскажи… как умер твой отец?
Она хмурится, глядя на меня.
— Зачем? — ее рот в шоке образует букву «О». — Ты же не думаешь, что моя мама имеет какое-то отношение к его смерти?
— Я о многом думаю, — признаю. — Это часть моей работы — рассматривать все с разных сторон. Возможно ли, что…
— Нет, — резко говорит она. — Нет, этого не может быть… я не буду допускать такой мысли.
Затем на ее лице появляется хмурое выражение.
— Подумай об этом, Кэт, — мягко говорю я. — Расскажи, как он умер.
— Сердечный приступ, —
