– Эмма! – Крикнул он, – ты дурочка! Что ты делаешь?
У нее было время, чтобы закрыть лицо или присесть, но она не сделала ни того, ни другого. Вместо этого, почти испугано, она смотрела как Лейла горит. Сгорать заживо было ужасно, но, хоть она и знала это, видеть это было еще хуже. Любая другая смерть, подумала она, почти ошеломляла.
– Эндрю! – Закричала она. – Эндрю! Хватит! Достаточно!
Но он не слышал ее, а если и слышал, то она поняла, что это было не только его исполнение. Это было невозможно; он был мертв. Она поняла, что-то, что она ощутила, было частицей силы Эндрю, подтолкнувшей ее – но она не могла сама проложить себе путь. И она понятия не имела, как остановить то, в чем тоже принимала участие.
Парализованная, она опустилась на колени, уставившись на ствол пистолета.
Она не особенно удивилась, когда услышала выстрел.
Пуля не достигла ее.
Растерянная, она смотрела как оружие дрогнуло, опустилось и упало.
Потому что мужчина целившийся в нее, пошатнулся, а затем упал, половина его лица расцвела красным цветком.
– Эмма, дорогая, – быстро сказала Маргарет. – Позови меня сейчас.
Вызови меня.
Слова не имели смысла. Эмма смотрела как мужчина упал, увидела, что Лонгленд выругался, завертелся, Эллисон была почти забыта.
Элли сильно пнула его в колено, все еще крепко сжимая малыша. Он схватил ее свободной рукой, а затем отпустил, потому что в его плече был нож.
Эллисон побежала. Она бежала по прямой линии, прямо к Эмме, крепко прижимая к себе самого маленького ребенка Марии Копис, будто от этого зависели обе их жизни. Эмма, все еще стоя на коленях, подняла глаза, глядя как Эллисон подбегает к ней, и тогда поднялась с земли.
Второй выстрел.
Меррик Лонгленд выругался, повернулся и на улице вспыхнул свет.
Эмма поднялась и, раскрыв свои объятья, отчаянно обняла Эллисон; они обе дрожали.
– Элли...
– С Майклом все в порядке. С Эми и Скипом все в порядке. Лонгленд оставил их... – прошептала Эллисон. – С ними все было хорошо, когда мы оставили их.
Эмма кивнула.
– Спасибо.
– Эмма, – сказала Маргарет. – Позови меня. Сейчас.
– Маргарет. .
– Сделай это, дорогая. Я не могу достаточно подчеркнуть это в этот момент.
Еще выстрел. Эмма посмотрела; Лонгленд колебался. Без Эллисон перед собой, ему придется столкнуться с Чейзом и Эриком, а она знала, что они убьют его. Но смерть должна была прийти быстро и, в лучшем случае, безболезненно. Годы просмотра телепередач, научили ее этому.
Правда была извращенней и уродливей, и хотя она ненавидела все, что он сделал за то короткое время, что она его знала, она не могла смотреть. Но и отвести взгляд она не могла.
– Он может убить вас всех, не моргнув, – спокойно сказала Маргарет. – И, Эмма, вызови меня сейчас.
Эмма подняла руку. Она прошептала имя Маргарет в шум борьбы: хлопающий звук плоти о плоть, ворчание, проклятия. Она поняла, что Маргарет пришла, когда глаза Эллисон расширились.
– Благодарю тебя, дорогая. Прошу прощения за свою настойчивость.
Это всегда было моей бедой.
Серьезно. Однако, Эмма была слишком утомлена, чтобы злиться.
– Смог бы он... мог бы он защитить себя, если бы меня не было...
– Если бы ты не забрала Эмили, да. Даже больше.
Эмма долго молчала.
– Как Александр и Морган?
– Немного ошеломлены и немного растеряны. Я думаю, с ними все будет хорошо.
Эмма кивнула, не глядя на Маргарет. Для нее оказалось важным видеть, быть свидетелем событий, которые она запустила. Она не сожалела об этом. Она не сильно изменилась. Или может быть, она изменила бы все, если бы знала как.
Эндрю Копис все еще был бы жив. Ее отец сейчас был бы жив. Натан был бы жив. Люди вроде Чейза и Эрика были бы безработными.
Но, в конце концов, жизнь шла не этим путем. Ты переживаешь это, а она продолжается вокруг тебя. Если повезет – и, подумав об этом, она снова обняла Эллисон – когда это случится, рядом с тобой все еще будут твои друзья. Ей пришлось отпустить Эллисон, потому что ребенок кричал во всю глотку, а если Эллисон укачивала его, то он успокаивался. Но все же не засыпал.
– Я думаю, что он голоден, – сказала Эллисон Эмме.
– Прямо сейчас мы ничего не можем сделать с этим.
Когда Лонгленд, наконец, упал, она посмотрела на окна спальни.
– Мария, – сказала она тихо. – Мы поищем лестницы и спустим вас вниз. Мне кажется, ребенок голоден, а мы потеряли сумку для пеленок.
Высоко над своей головой Эмма услышала смех Марии Копис. Это не был совершенно беспечный смех, но в нем слышались нотки веселья, вместе с облегчением и легкой истерией.
Эрику хватило ума стереть с рук кровь, прежде чем приблизиться к ним. Чейз? Ну, это был Чейз. И выглядел он плохо: его лицо было сплошь покрыто волдырями, и Эмма подумала, что и остальные части его тела – к счастью скрытые одеждой – выглядели также.
– Твои бедные волосы, – мягко обратилась она к нему. – На твоем месте, я бы сделала им одолжение и полностью сбрила бы их.
Он поднял руку и коснулся своих волос, потому что его волосы, в отличие от кожи, просто свернулись и свалялись.
– Эллисон, – Чейз произнес это слово вопросительно.
Эллисон глубоко вздохнула и кивнула.
– У меня все хорошо. Я, – добавила она, взглянув на Эмму, – в порядке.
– Ты? – Спросил Эрик Эмму. Он направился к ней и стал рядом с Эллисон, но немного ближе. Это было немного странно, но Эмма видела уже так много странного, что не обратила на это внимания.
– Я буду чувствовать себя лучше, когда найду остальных друзей. И сумку для пеленок, – добавила она, вздрогнув, когда посмотрела на ребенка. – О, и лестницы.
Он покачал головой.
– Ты знал, что я была там.
Она засунул руки в карманы, пожимая плечами.
– Ты вышла.
– Я справилась. Мария и Эндрю все еще наверху в комнате Марии.
– Она...
– Это сложно. Не спрашивай. – Вздохнув, она добавила, – но Эндрю в порядке, и он почти вне пожара. Спасибо тебе. И Чейз...
– Что?
– Я должна извиниться. Ты был прав.
Он пожал плечами и посмотрел на Эрика.
– Да, хорошо. Эрик до сих пор на один шаг впереди.
– Ты, у меня есть вопрос. Если ты и Эрик дрались ножами, кто стрелял во второго некроманта?
Эрик и Чейз переглянулись.
– Я стрелял. А теперь, Эрик, и ты, молодая особа с ребенком, не могли бы вы уйти с дороги? – Пожилой мужчина лет пятидесяти-
шестидесяти, стоял на расстоянии пяти ярдов на тротуаре. Он был одет в некоторое подобие летнего костюма прошлого десятилетия, но это шло ему, и его одежда, к сожалению, была не самой заметной вещью. Это был пистолет, который он держал в руке. Он, однако, не был ни на кого направлен, но Эмма, все же, напряглась.
