Вернон покачал головой, глядя на неё:
– Я не испытываю никакого желания дать тебе свою фамилию: это академический вопрос. Ты так и не поняла, Пирс: мы говорим не о твоих чувствах. Мы говорим обо мне. О прежнем мне, которого я хочу понять и который за каким-то чёртом хотел на тебе жениться.
Вернон взглянул на чайник.
– И чуть не совершил глупость, – закончил он. – Потому что, если девушка, о которой ты мечтаешь, отвечает не немедленным «да», ты выбрал кого-то не того.
Таисса прищурилась, вспоминая.
– Ты солгал Диру. Когда он спросил тебя, почему ты стал бы последним мерзавцем, если бы на мне женился.
– А ты покрыла мою ложь, – хмыкнул Вернон. – Тебе нужна правда? На кой чёрт она тебе, Пирс? Завтра в это время мы уже будем мертвы. В глубокой подводной могиле ты выйдешь замуж разве что за местного осьминога.
– Иногда я ненавижу твои шуточки.
– Врёшь, они – единственное, что удерживает тебя от отчаяния. Тебе не нужна правда, Пирс. Поверь мне. Ты от неё взвоешь. Ты так от неё взвоешь… я бы злейшему врагу этого не пожелал.
– Просто скажи мне.
Вернон окинул её очень странным взглядом. Потом вздохнул.
– Потому что у вас двоих будут дети, у тебя и у твоего Светлого. Один ребёнок уж точно. Помнишь свой контракт?
– Ты знал про контракт давным-давно.
– Но понял всё его значение только сейчас. – Вернон отвёл взгляд. – Не спрашивай. Больше я тебе ничего не скажу. У меня свои причины.
Они молчали, глядя друг на друга. Что тут скажешь? Вернон думал точно то же самое, что и сама Таисса в тот день, когда впервые узнала о ребёнке Дира и Лары. Она думала, что ей нужно отойти в сторону и дать им шанс. Вот только…
Перед её взором вновь встало окровавленное тело Дира, которое уносила вода.
– Чёрт! – прошептала Таисса. – Чёрт…
– Угу. Сейчас как-то немного не до продолжения рода, не так ли?
В закипающем чайнике забурлила вода, напоминая о безжалостном океане, бушующем снаружи, и Таиссе захотелось рухнуть на пол, закричать, зажать уши. Она судорожно вздохнула. Чай, это всего лишь чай…
И тут мигнул и погас свет. Потух зелёный огонёк на микропечи, и затих ровный гул вентиляции.
– Ого! – выдохнула Таисса.
– Да, – ровным голосом сказал Вернон. – Этого я не ожидал.
– А… резервный генератор?
– Это и был резервный генератор, – спокойно произнёс Вернон. – Что ж, мы хотя бы разогрели пирог.
Таисса поперхнулась.
– Рада, что ты правильно выбираешь приоритеты.
Вернон пошарил по стене. Секунда, и в полутьме загорелась неяркая лампа.
– По крайней мере, нам не придётся разыскивать еду на ощупь, – заключил он. – И то хлеб. Ужасный каламбур, да?
Таисса невесело хмыкнула:
– Думаешь, если бы нам не надо было храбриться друг перед другом, мы бы сейчас рыдали на полу?
Вместо ответа Вернон перетащил пирог за узкий двухместный столик. Странно, совсем недавно Таиссе казалось, что обстановка слишком безликая, а теперь, когда над ними был затопленный купол, а неработающий генератор отключил системы жизнеобеспечения, это место стало единственным клочком уюта, который у неё остался.
– Как скоро мы задохнёмся? – очень спокойно спросила Таисса. – Сколько у нас воздуха?
Вернон вздохнул:
– Чуть больше, чем ты думаешь. Но пока тебе об этом думать не стоит.
– А вода?
– О, воды тебе скоро будет вдосталь. Хоть залейся.
– Не шути так.
– По мне похоже, что я шучу? Детка, мы скоро умрём. Извини, так получилось. Так ты будешь пить чай или мне достать из закромов бочонок бренди?
Таисса молча принялась заваривать чай.
– Самое интересное, я понятия не имею, активно ли ещё силовое поле над бункером, – задумчиво сказал Вернон в тишине. – Впрочем, не то чтобы я хотел выйти наружу и выяснить.
– Уверена, это была бы незабываемая прогулка.
– А то.
Пирог они ели в тишине. Таисса поймала взгляд Вернона, изучающий её мокрую блузку, и лишь беззвучно вздохнула. Впрочем, какая сейчас была разница, как он на неё смотрит?
Они остались вдвоём. Дир… Таисса понятия не имела, что с ним и был ли он жив. И помощи ждать не было смысла. Ниоткуда.
У них оставалось шесть часов, пока работало силовое поле. Может быть, и того меньше. А потом…
Вода, хлещущая в темноту. Таисса отложила кусок пирога и обняла себя руками. Ей бывало страшно раньше, когда она замерзала во льдах, когда оказалась в вакууме без силового поля на долю секунды… но никогда ещё она не чувствовала такой безнадёжности.
– Эй, – негромко позвал Вернон. – В этом пироге, между прочим, кролик с грибами в сливочном соусе и белом вине. Даже я так не умею.
– Мне страшно, – прошептала Таисса.
– Не поверишь, мне тоже. И? У нас впереди ещё как минимум несколько часов, и я собираюсь ими наслаждаться, пусть даже стиснув зубы. – Вернон ухмыльнулся: – К тому же технически это наша брачная ночь. Не такой ты её представляла, не так ли?
– Ну, раз уж ты надел мне на палец кольцо… – пробормотала Таисса. – А мы не можем, технически говоря… развестись?
Вернон фыркнул:
– Настолько не жаждешь быть связанной с самым блестящим женихом планеты?
– Вообще-то не очень.
Внимательные серые глаза чуть сощурились.
– А ведь ты до сих пор меня любишь, – негромко сказал Вернон.
– Вот это уж точно не твоё дело.
– Угу. И ты ни разу не думала о нашем первом поцелуе в Эксетере, правда?
Таисса подняла бровь:
– По-моему, ты думал о нём куда больше меня. Кстати, Альбини сказал, что вспомнил кое-что ещё. Что?
Вернон вздохнул:
– Мы точно не можем умереть прямо сейчас? Мне совершенно не хочется, чтобы ты продолжала вспоминать каждую мою случайную обмолвку. Надоедает, знаешь ли.
– Серьёзно, Вернон. Что ты вспомнил?
Вернон поболтал долькой лимона в чашке. Задумчиво отпил чаю, не глядя на Таиссу.
– Просто… какое-то детское воспоминание. Двое детей, бегущих по саду… Ты и я? Не помню, но оно было таким счастливым…
Он мотнул головой.
– Иногда самокопание бывает излишним, – пробормотал он. – Например, тогда, когда ты ставишь себе цель вспомнить всё нужное и ненужное, лишь бы докопаться до того, что есть ты.
– Дир говорил о том же самом, – тихо сказала Таисса. – Что он хочет найти себя. Кажется, это ваша общая одиссея.
Вернон поморщился:
– Избавь меня от этого сравнения.
– Почему? Потому что это правда?
– Потому что моё «найти себя» бодро тикает секундомером, готовясь быстро и неотвратимо закончиться вот в этом самом мокром холодном бункере. Что до твоего Светлого… мне напомнить, что он утонул? Или, может быть, ты ждёшь, что сейчас раздастся вежливый стук и к нам заявятся его друзья со спасательными жилетами и мороженым?
Таисса молчала.
– Вот именно. Мне жаль, Пирс, но мы ничего не можем сделать. Ни для него, ни для себя, ни для кого-то ещё.
Таисса бросила взгляд в сторону непрозрачной перегородки, за которой скрывалась лаборатория. Автоматизированная линия, которая должна была подарить им противоядие. Таисса так и не успела её рассмотреть. Впрочем, сейчас, с мёртвым генератором, это была всего лишь куча бесполезного металла.
Вернон небрежно подхватил последний кусок пирога и вгрызся в начинку с нежным мясом кролика и грибами.
– Умирать нужно сытым, – заключил он. – Кстати, посуду моешь ты.
Таисса невольно засмеялась.
– Знаешь, ты сейчас куда теплее на меня смотришь, – проговорила она. – После… после другой реальности.
– Может быть, потому что очень хорошо помню, как твои глаза горели чёрным, а вокруг кружили смерчи, энергетические щиты и большие боевые роботы? Такое сложновато забыть, даже если это происходило не с тобой.
– Да уж, – пробормотала Таисса, вспоминая, как они с альтернативным Верноном на полной скорости удирали в машине и как тот поцеловал её. Она уж точно этого не забудет.
– Но я почти не жалею о тех способностях, – неожиданно для себя самой сказала Таисса. – Здесь, когда мы с Диром прикоснулись к осколку, зацвело целое поле вереска. Но там не расцвёл ни один цветок. Я почему-то даже не пыталась.
