Я дожидаюсь, когда мы останемся вдвоём и поворачиваюсь к Гарету.
— Да, Дани?
— Что не так, Гарет? Что тебя напрягает?
— Я…
Он замолкает.
— Гарет?
Давить неправильно, но смотреть, как он соскальзывает в пучину самоедства, и бездействовать выше моих сил. Я не пытаюсь хватать за руку, не требую ответ, но всем своим видом показываю, что мне не безразличны его переживания, что я с ним.
Гарет кривится как от зубной боли.
Молчание затягивается.
И, когда я уже смиряюсь с тем, что он не ответит, Гарет вдруг признается:
— Я чувствую себя таким… никчёмным, таким ничтожеством.
— Почему, Гарет?
— Потому что я ничего не сделал, — поясняет он как само собой разумеющееся.
— Тогда… по-твоему, я что-то сделала?
— Да.
И всё? Он считает, что это исчерпывающий ответ? Что за чепуха?
— Что именно я сделала, Гарет?
— Всё, Дани. Начиная с портала в Золотую Плеяду, — он кивает на зеркало, обводит взглядом зал.
— Вообще-то строил мастер Далл.
— Ты оплатила его работу слезами солнца.
— Но ведь… в этом и есть суть союза. Ты дал территорию, титул и связи. Я дала ценные камешки. Если бы не ты, ничего бы не было.
— Территория, титул и связи я получил в наследство.
— Эм… А я слезы солнца как получила? Добывала в шахте киркой? Нет, тоже в наследство.
Кажется, я только что напрочь дезориентировала мужа. Гарет смотрит на меня совершенно совиным взглядом. Будто я только что изобрела колесо, не меньше.
— Но…
— Мои камни без твоего родства с демонами бесполезны, Гарет. Да, их можно было бы продать, но армию ты бы не купил.
— Армию, — повторяет Гарет. Голос звучит уныло, но всё же уже не так мрачно.
— Знаешь, Хлоя ведь права. И не только она. Мы либо сможем создать крепкие корни и дотянуться до небес ветвями, либо… на нас новый род Оттон закончится. Скажи, мы справимся?
— В лучшие времена, которые я помню, в доме, считая Хлою и старика Носатыча, было не больше пяти слуг. Справиться с графством…
Я понимаю его переживания, очень хорошо понимаю. От мысли, что я сейчас буду распоряжаться сотнями людей и нелюдей поджилки трясутся. А от мысли, что от моих решений и ошибок в самом прямом смысле слова будут зависеть жизни и смерти тысяч зависимых от нас подданных, почти парализует. Но… как бы страшно мне ни было, управление графством — это то, что нам придётся взять на себя.
— Я тоже некомпетентна, Гарет. И что предлагаешь? Заранее сдаться? Лечь и помереть?
— Мы могли… — он замолкает.
— Отказаться от графства и вести жизнь праздных горожан, проедая наследство? Знаешь, два-три месяца безделья это здорово, но через полгода я бы уже умирала со скуки. Да и ты… Я верю, что родители пример для своих детей. Ты хочешь, чтобы твой сын, подражая, изображал фикус в кресле?
— Сын?!
— Может, дочь, — пожимаю я плечами. — Я не уверена. Возможно, просто задержка… Амела сказала, что посмотрит меня послезавтра, — я неловко улыбаюсь и касаюсь живота.
Гарет смотрит на меня, и взгляд становится всё более и более диким.
— Дани…
— Что? Дети появляются от близости.
— Но без благословения предков, без ритуала…
— Гарет, мы стали новым родом, нам не нужно благословение предков.
— Ха… Дани, я…
Гарет вдруг делает шаг ко мне, опускается на колено и обнимает меня за талию с такой чуткой нежностью, будто я хрупкая, как хрустальная статуэтка.
Я касаюсь его волос, пропускаю между пальцами тëмные пряди. Гарет словно стряхнул с себя толстый слой пыли. Уныния ни следа, взгляд ясный, как в день нашего знакомства. Я будто в прошлое провалилась, в тот день и час, когда я шагнула из тëплой берлоги в зиму. Гарет, помню, подхватил меня, прижал к себе и смотрел точно также — открыто, с симпатией и заботой и капельку с наивным удивлением.
— Ты…
— Прости, Дани. Я клянусь, я не позволю тебе разочароваться. Я справлюсь.
— Конечно, справишься, я знаю. Мы вместе справимся.
Гарет не отпускает, продолжает обнимать. Его прямой открытый взгляд трогает за душу, и я улыбаюсь в ответ. Я вдруг понимаю, что он тот мужчина, с которым я буду счастлива не месяц, ни год, а целую жизнь. Он тот, кого я действительно хочу видеть отцом своих детей. И пусть у нас будут няни и гувернантки, я легко могу предоставить Гарета, меняющим пелёнки.
Я не знаю, сколько мы так стоим. Гарет медленно и словно нехотя разжимает объятия. Ещё один полный обожания, счастья и любви взгляд снизу-вверх, и Гарет плавно поднимается.
— Идём побеждать? — замыкает он.
— Ага. Отличная идея!
Мы выходим из зала взявшись за руки.
Гном и женщина-змея ждут нас на улице. Наверное, пока я не запомню их имена, их стоит называть казначей и управляющая?
— Леди, лорд, — Гарет тоже не называет имён, — вы оценили продолжение, в котором мы с вами находимся?
— Пустой город, невозделанная земля, — перечислил гном. — Простите, мои господа, но графство будто вышедший из легенд моего народа город Сабис, оставленный своими жителями. Должен признать, жутковато,
— Горожане и крестьяне у нас пока по коробкам лежат. Некоторых освободим уже сегодня, — Гарет намекает на семью гнома.
— Воля ваша, гос-с-сподин и гос-спожа, — выступает змея, — но начинать надо с продовольствия. Вы, господин казначей с пока что пустой казной, семью чем кормить намереваетесь? Камни им предложите погрызть, м?
— Хм…
— Я с-слышала, что кладовые полны, но надо бы взглянуть.
— Взглянем, — кивает Гарет. — Посчитаем, прикинем.
Гном не перестаёт коситься на шкатулку, которая теперь выпирает из кармана Гарета, но больше немедленной побудки своей родни не просит. В задумчивости он идёт сбоку, чуть позади он нас, а вот змее явно неудобно, мы, двуногие, для неё слишком медленные. Но она не рвётся вперёд, приноравливается.
Слова Гарета прозвучали как точка в разговоре, и на обратном пути все молчат. Лично я думаю о том, что поражающий своим великолепием дворец настолько большой, что за день или даже два обойти его нереально. Лично я не представляю, где искать кладовые. А спальни? Со спальнями проще, переночевать можно в любом холле на диване. Если они во дворце есть. Я вспоминаю, что у демонов половина интерьеров — голые камни, а половина — ткань. Вдруг для нас сделали также?!
Мы поднимается по парадной лестнице, входим в кажущийся бесконечным вестибюль. Эффект создают огромные зеркала от пола до потолка.
Волшебно…
— Гос-с-сподин и гос-спожа, с вашего позволения, — вмешивается управляющая, у неё подёргивается самый кончик хвоста.
Я молчу.
— Да, леди Касша Тесшерис?
— "Леди Ка" достаточно, гос-сподин.
Часть слов леди произносит без шипения. Похоже, обращения она выделяет нарочно.
— Я вас слушаю, леди.
— Позвольте мне осмотреть кладовые для вас, гос-сподин, и предоставить отчёт.
— Дани, вы не возражаете? — обращаясь ко мне при посторонних, Гарет переходит на "вы".
Он подчёркивает мой статус хозяйки или намекает, что нужно отказать? А как правильно отреагировать?
— На ваше усмотрение, — улыбаюсь я.
— Я тоже не возражаю.
— Благодарю за оказанное доверие, гос-с-сподин, гос-с-спожа.
Мне кажется, или теперь змея теперь тянет "с" одинаково длинно и для Гарета, и для меня?
Пустив по телу уже знакомую волну вместо поклона, змея за какие-то мгновения пересекает вестибюль и скрывается в глубине коридоров. Не я одна провожаю змею взглядом. Казначей тоже смотрит ей вслед и весьма задумчиво. Ему за ней не угнаться, так что составить ей компанию он не сможет.
— С вашего позволения, господин, госпожа, неплохо бы осмотреть жилую часть, найти ваши покои.
Меня тянет ляпнуть, что одну ночь можно провести в любой комнате, но я сдерживалась. Не надо с самого начала понять графское достоинство. Люди не восхититься практичность, увы, наоборот, они не будут уважать ту, которая ночует в закутке прачки. И проблема в том, что своё пренебрежение они перенесут на Гарета и на графство в целом, а это уже недопустимо. Поэтому придется держать себя соответствующее.
