Сорок мешков муки по пять мер.
Пятьдесят мешков солёной рыбы по три меры.
Двадцать пять мешков вяленого мяса по три меры.
Три ящика паучьей икры.
Один мешок чая по пять мер.
Один мешок соли по пять мер.
Я не знаю, преследуют меня цифры во сне или наяву? А ведь кроме продовольствия кладовые забиты домашней утварью, отрезами ткани, готовой формой для дворцовых слуг. Одеяла, подушки, магические светильники, зелья для мытья посуды, садовые инструменты, молотки, верёвки, бытовые артефакты…
Зачем я в это ввязалась?!
А ведь ещё жилые покои, которые надо распределить согласно статусам, проверить меблировку, оценить сад и назначить садовника, без заботы которого рукотворная красота быстро оживает и зарастёт сорняками. И это всё — только внутри дворца.
Можно ли считать утешительным тот факт, что мне, по крайней мере, не нужно запоминать имена горожан и крестьян? Чего не скажешь о тех, кто отныне будет рядом со мной — экономка, личная горничная, две ассистентки и у них на подхвате секретарша.
Такое чувство, будто мозг натуральными образом закипает. Я не в силах запомнить столько! А запомнить мало, надо ещё принимать решения.
— Дани? — раздаётся над ухом.
Гарет отбирает у меня карту графства, сворачивает и вместо неё ставит на стол чашку с чаем и блюдце с сухим печеньем, щедро смазанным маслом.
— Масла двадцать мер, помню. Печенье не помню.
— Дани, ты меня пугаешь.
— А?
— Достаточно на сегодня, ладно? Тем более ты в положении. Тебе нагрузки…
— Умеренные нагрузки при хорошем самочувствии с одобрения целителей только на пользу! — вскидываюсь я.
— У нас разные представления об умеренности, Дани.
— Гарет…
— Дани, о чём спор? Сейчас мы пойдём отдыхать. Знаешь, мне очень нравятся наши новые покои, особенно кровь.
— Что же, давай опробуем, — я раскусываю печенье.
Избавиться от вопроса, откуда оно взялась и почему его нет в моих списках, так и не получается. Но я не повторяю — не хочу расстраивать Гарета и тем более заставлять беспокоиться.
Я позволяю отнести себя на руках как настоящую принцессу и, наверное, на руках у Гарета я и засыпаю. Иначе почему я совершенно не помню, как оказалась под одеялом.
Меня будит чей-то крик из-за двери:
— Корабль! Корабль на горизонте!
Что?
Какой ещё корабль? Я поворачиваюсь на бок и тяну — с одеялом слишком жарко — простынку на голову, отчего голой оказывается пятка. Можно я ещё посплю? Я дёргаю ногой.
В отличии от меня Гарет будто вовсе не спал. Он рывком садится, проводить ладонью по лицу.
Я тоже сажусь. Мысли постепенно проясняются. Если корабль, то это, наверное, моё приданое? Я о нём не забывала, но, говоря откровенно, меня мало волновало, когда его доставят и доставят ли. Получается, мы напрасно поспешили? Об этом говорил Гарет — новости о графстве в столицу доставит капитан?
Ну да, лучше было бы дождаться корабля, потом начинать все работы, но… мы бы просто не смогли объяснить господыне Оти, почему она должна терпеть нас на своей территории в два раза дольше. Объяснение, что мы хотим оставить возрождение графства в тайне, она бы не приняла. Точнее, она не приняла — Гарет пытался с ней поговорить, но господыня предпочла оставаться глухой, ведь… бесценные слёзы солнца у меня закончились.
— И как скоро корабль подойдёт? — уточняю я.
— Через час-полтора, госпожа.
Как раз успеем встретить.
Опередив Гарета, я ныряю в ванную. Нет,т наши покои соединены смежным будуаром, и у меня своя спальня, своя ванна, но вечером Гарет унёс меня к себе. Или ко мне? Не важно. В любом случае в соседние покои я не поеду, а Гарет… либо пойдет, либо будет ждать, пока я умоюсь и приведу себя в порядок.
Гарет выбирает не ждать, и, когда я возвращаюсь, меня встречает горничная с новым платьем небесного голубого тона. Или морского? Белое кружево считать отсылкой к облакам или пене прибоя? Горничная помогает собрать волосы, а я… так и не могу вспомнить, как девушку зовут. А ведь вчера не только она была мне представлена, но и я несколько раз обращалась к ней по имени.
— Вы очаровательны по-королевски, моя госпожа. Нет! Вы как императрица.
Я вздрагиваю. Это не так слова, которые стоит произносить, но… приятно.
— Где мой супруг?
— Ожидает вас в будуаре, госпожа.
Хм, Гарету не позавидуешь. Если для меня подготовили наряд из невесомой дышащей ткани, то ему пришлось облачиться в костюм-тройку.
— Готова? Идём. Дани, выглядишь чудесно.
— Ты тоже, но… Гарет, ты не сваришься?
— Нет.
До причала нам предстоит шпагат через год пешком. Как сказал гном, мастер Горш, экипажи есть, парадная карета есть, хозяйственные телеги тоже есть. Нет лошадей. В ларцы Коллекционер упаковывал разумных.
Завести животных пока нет ни корма, ни конюхов нельзя, вот и получилось, что в бесконечном списке особо срочных дел добавился очередной пункт — решить проблему с транспортом. До причала мы дойдём, а вот до границы графства уже не дошлёпаем.
На улицах нас встречают подданные, пока ещё малочисленные. Открываются окна домов по пути нашего следования. Люди и нелюди выходят на улицы, и очень скоро собирается небольшая толпа. Нам машут, кричат:
— Да здравствует Оттон!
— Да здравствуют господин и госпожа Оттон!
Гарет в знак благодарности и ответного приветствия поднимает руку. Память вдруг подкидывает воспоминание, как я смотрела хроники коронации Елизаветы Второй, её выход на балкон и тоже поднимаю ладонь. Когда учиться, если не прямо сейчас?
Когда мы выходим к причалу, корабль уже близко — знакомая медлительная посудина с приданым на борту.
Неужели?
Глава 44
А я ведь была согласна с Бетти — не видать Гарету моего приданого. И вдруг…
Мы не спускаемся к воде, останавливаемся у смотровой площадки. Я вообще не уверена, что у нас была необходимость идти лично, разве что из любопытства, да и первых жителей города надо послушать — на что жалуются, с какими проблемами столкнулись, чем мы можем помочь.
Корабль, шедший вдоль ощерившейся зубьями ваунов изрезанной береговой линии тяжело повернулся носом.
— Маяка нет, буйков нет, — перечислил вынырнувший невесть откуда гном.
— Построим.
— Да, господин. Но кораблям будет тяжело по первости. Этот пройдёт…
— Мы других не ждём.
Корабль подошёл ещё ближе.
Откуда взялся человек в серой рубашке и тёмных штанах, я не поняла. Выскочил из-за камня, снял с плеча лук. Я настолько опешила, что даже сказать ничего не могу. Я дёргаю Гарета за рукав, указываю на мужчину. Впрочем, Гарет и без меня смотрит в нужную сторону.
Человек проворно ставит перед собой колчан и одну за другой отправляет пять стрел в полёт. Стреляет он не в нас, а… в корабль. Выглядит как будто смешно. Ну что пять тонких, пусть и заострённых прутиков сделают тяжёлому корыту?
Только вот я забыла, что мы в мире, где магия — обыденность.
Стрелы ещё летят, как человек, подхватив колчан, бросается прочь, и направление он выбрал… Уж не к портальной ли арке?!
Ха, надо срочно поставить там караульных. Не графство, а проходной двор.
— Он…
— Взять его, — командует Гарет.
Стрелы достигают корабля.
Две вонзаются в борт, две клюют палубу и одна застревает в парусах.
Корабль занимается пламенем в считанные мгновения. Пламя раскрывается оранжево-красным цветком и буквально глотает корабль. Пылает корпус, мачта, такелаж. Разве у корабля не должно быть противопожарной обработки? Или… Видимо, именно у этого и не должно.
Из-за пылающего корабля выходит лодка. Издали видно плохо, но не похоже, что кто-то паникует. Заранее подготовились, да?
Вёсла поднимаются и опускаются. Лодка уверенно идёт к причалу.
Кажется, господа моряки даже какое-то имущество спасли…
— Страховка, — я бросаю взгляд на Гарета. — Страховка от нападения действует, насколько я помню, только в открытом море, но не у берега.
