в мрачной тюрьме отобрать остатки той любви? Но, так или иначе, теперь ясно было одно: здесь нечего спасать. А значит, Рыцаря нужно уничтожить.
— Тогда ради чего вся эта война? — я нашла в себе силы и, опершись на ладони, начала подниматься с колен. Ни за что не позволю ему видеть мое поражение. — Я не верю, что ты позабыл свою прошлую жизнь. Хочешь сказать, не помнишь глаза Навьи? Не помнишь ваших общих счастливых моментов? То, как она радовалась тебе при встрече? Помнишь. Я уверена в этом. И ты уж прости, но на древнего злодея ты не тянешь, — я окончательно выпрямилась. — Так что, выходит, что все это ни что иное, как твоя месть. Но тех ли ты выбрал, кто должен отвечать?
— Заткнись, сука! — он взмахом руки швырнул меня через всю пещеру, к возникшему из ниоткуда обрыву. Я упала на краю, стараясь ухватиться хоть за что-то. Ноги опалил жар, и я с ужасом посмотрела вниз. А там… Расплавленный огонь… От меня не останется ничего, если я все-таки туда упаду.
Но мне позволили подтянуться на руках и обрести твердую почву под ногами. Виду у рыцаря был более чем злой. Он еле сдерживался.
— Вот она твоя смерть, Надин, — он кивнул мне за спину. — Еще пара минут, и от тебя не останется ничего.
— Настолько уверен в себе? — я должна была разозлить его. Только не контролируя свой гнев, он мог совершить ошибку. Я всей душой надеялась, что Рыцарь не почувствует кулон моей матери. Он был надежно спрятан в воздушном мешке, который при необходимости я мгновенно могла материализовать. — Но знаешь, это даже забавно, — сделала паузу, чтобы вывести его на разговор.
— Что именно? — выплюнул он, вставая со своего «трона».
— То, как ты отказываешься от своей любви, — бросила я. В руке появился дракаш, сверкая чистым голубым огнем. — По мне, так Навья только выиграла от своей смерти. Лучше так, чем быть любимой таким слабаком, как ты.
Рыцарь взревел и молнией бросился ко мне. Начался наш смертоносный танец. Он неистово атаковал, стараясь пробить мою оборону. Я крутилась, приседала, подпрыгивала, уходя от прямого столкновения. До сих пор мне удавалось держаться, и он не разу меня не зацепил.
— И это все, на что ты способна?
Внезапно он превратился в дикого разъяренного матьяго (подобие саблезубого тигра — прим. авт.). Мощное тело прыгнуло на меня, но дракаш мгновенно превратился в длинное острое копье, позволяя нанести ощутимую рану зверю. Тот отпрыгнул, шипя и брызгая слюной. И вот передо мной снова стоял мужчина.
— Мелкая тварь! Готовься к смерти! — прорычал он. — Сначала ты, а потом и весь твой род! Я сделаю то, что обещал твоей матери! Вы все будете мертвы! И в конце, когда я доберусь до твоей дочери, Илария будет долго мучиться и страдать, прежде чем я позволю ей умереть.
Я не выдержала. В руке вспыхнул энергетический шар, наполненный чистой магией.
— Попробуй, доберись до нее ублюдок! Раньше не смог, и сейчас не получится, — я со всей силы швырнула шар в Рыцаря. Но тот смог увернуться, спрятавшись за каменным выступом у одной из стен пещеры. А в моей руке уже сверкал новый пульсар.
— Проклятая магия Элианы! Проклятая магия твоей дочери! Сколько лет я пытался до нее добраться. Кого только не подсылал. Даже дурак Зидригу не смог уничтожить мелкую ведьму! Ну ничего, я близок к цели. С какой радостью я околдовал старого идиота. Он разберется с твоим демоном, благо тьмы я вложил в него достаточно.
Все изменилось в один момент. Вот я нападаю на Рыцаря, а в следующую секунду мой живот протыкают острые когти. Я ощущала, как жизнь постепенно оставляла мое тело. Руки и ноги слабели. Сознание меркло.
— Вот так, моя сладкая, — неожиданно ласково пропел Рыцарь. — Умирай, закрывай глаза и умирай. Тебе не спасти ни себя, ни дочь. И отсюда я прямиком пойду к ней.
Любящая мать вернется и с того света, чтобы защитить своего ребенка. Для матери нет преград: ни времени, ни пространства. Существует лишь ее безусловная связь со своим малышом.
— Зря ты это сказал, — прошептала я окровавленными губами. — Я заберу тебя с собой.
— Не полу-у-у-учится, — рыцарь, как ребенок радовался моей смерти.
Кулон матери оказался в моей руке в одну секунду. Резко разбив хрупкое стекло, в которое была помещена сила Элианы, я полностью раскрыла внутренний резерв, соединяя его с древней магией.
— Нет! — Рыцарь было отшатнулся от меня, но священный свет уже опутывал его. — Нет! Нет! Пусти! А-а-а-а-а! — он крутился, как волчок, стараясь выпутаться из этой паутины.
В какой-то момент мне показалось, что все кончено. Но его тьма неожиданно начала брать верх, гася мерцание пут и разрывая их.
— Нет! — я беззвучно заплакала. Неужели эта битва была проиграна? Кто защитит мою малышку?
От стен пещеры отразился злобный торжествующий смех!
— Аха-ха-ха-ха! — злорадствовал мужчина. — Прощай, Надин. Покоя желать не буду! Ты все равно его не обретешь. — он поднял руку, в которой клубилась тьма. Я прикрыла веки, понимая, что это конец.
— Мамочка? — этого голоса здесь быть не могло. Я резко распахнула глаза, встречаясь с абсолютно белыми глазами своей дочери. Илария была здесь!
— Спасайся! Уходи! — я начала корчиться, пытаясь собрать свои силы.
— Как сла-а-авно! Лари! — сладко пропел Рыцарь, поворачиваясь к моей девочке. — Иди к дяде, я покажу тебе котенка… — решил дешево подкатить к моей доченьке этот монстр.
— Лари! Нет! Спасайся! Уходи! — я рыдала, ползла по земле к своей малышке, всей душой желая защитить! — Не трогай ее! Тебе нужна я!
Но они были глухи к моим мольбам. Я видела, как Илария с интересом наклонила голову в бок, пристально рассматривая Рыцаря, будто под микроскопом.
— Ты сделал больно моей мамочке, — тихонько резюмировала она. — Это плохо. — Нахмурились детские бровки. А тем временем тьма становилась все ближе и ближе к моей крошке. Рыцарь уже облизывался, готовясь вкусить чужую смерть.
Я бы никогда не смогла с точностью сказать, что произошло в следующую секунду. Но Илария неожиданно сама шагнула в гущу тьмы, вырывая из той дикий пронзительный визг. Рыцарь остановился как вкопанный, он явно не ожидал такого поведения от прирученной магии.
— Мою мамочку нельзя обижать. Тебя надо наказать. — Малышка вдруг поднялась в воздух, становясь на одном уровне с Рыцарем, обхватила маленькими ручками его лицо и уставилась четко в его алые глаза.
Пещера взорвалась криком боли. Здоровенный мужчина корчился в болезненных муках, удерживаемый лишь хрупким ребенком. Тело Иларии на какой-то момент начало меняться, обретая
