Она моргнула, и белизна вернулась, запятнанная кровью, проглотила ростки.
Змея сжала ее ногу, отцепила пасть и поднялась по ее телу. Гладкая чешуя шуршала по ее коже, пока змея обвивала шею Сорчи. Пасть широко раскрылась.
Яд капал с клыков. Яд упал на плащ Сорчи, прожег толстую ткань и прилип ее груди. Он обжигал, но она не могла поднять руку и стереть его.
Она посмотрела на глаза змеи. Низкое шипение загудело в ее голове, воздух стал горячим. Она задыхалась, но не могла набрать воздуха, пока существо сжимало ее горло.
Оно отвело взгляд, кивнуло плоской головой на лес.
Сорча в бреду посмотрела на деревья, видела, как тает снег. Развернулись листья, на стволах вырос мох, такой густой, какого она еще не видела.
Деревья двигались. Они не вытащили корни или согнулись. Они раздвинулись, как волна, словно мир разорвало пополам, и появился новый путь.
Сорча нахмурилась, пытаясь стоять и смотреть на феномен. Змея зашипела ей на ухо, и это было похоже на слова:
— Иди вперед, — сказала она. — Иди к своей судьбе.
Но она не могла идти. Она даже не могла поднять ногу, яд со вкусом паслена заморозил ее вены. Она замерзла. Было холодно.
Челюсти щелкнули и сжались на ее шее, погружаясь глубоко в вены, мышцы, вливая больше яда в ее тело. Она ощущала его. Холодный, как лед, горячий, как огонь, одновременно. Яд растекался от ее шеи и тянулся по телу осколками.
— Иди, — прошипела змея. — Деревья знают путь.
Слеза покатилась по ее щеке, Сорча шагнула вперед. В лесу звучал шепот. Не фейри, их голоса она знала. Низкий гул доносился от земли, запутывался в корнях деревьев. Они стонали легенды, мифы и истории о розах в саду, которые росли между дубов.
Сорча слушала, пока шла по тропе. Все искажалось перед глазами, и она видела людей в тенях. Не фейри, не дриад, а фигуры в кожаной одежде с синей краской на лицах.
Солнце село, и луна поднялась в конце тропы — полная, хотя Сорча была уверена, что полная уже прошла. Она склонила голову, открывая шею змее, шипящей ей на ухо. Луна капала серебром.
Толстые капли падали на алтарь в конце пути. Они вяло капали в чашу. Вода стала серебристо-белой, словно молоко, переливающееся радугой на маслянистой поверхности.
— Пей, — прошипела гадюка. — Пей и присоединяйся к остальным.
— К каким остальным? — спросила невнятно Сорча.
Змея не ответила. Сорча слышала ее шумное дыхание, смешивающееся с биением ее сердца. Оно звучало как бой барабанов.
Это и были барабаны. Те, кто стоял среди деревьев, били в барабаны. Они не были там. Они не могли быть, потому что она видела сквозь них. Они держали мечи и копья в руках. Звук был от ударов мечей о щиты.
— Пить луну? — пролепетала она. Сорча уже ощущала сильный вкус. Холодная ледяная вода, что смоет вкус паслена, если она выпьет.
— Пей, — прошипела змея.
Сорча шагнула вперед и опустила ладони в воду. Под молочно-белой водой ее плоть таяла. Она двигала скелетами ладоней, скуля, ведь боли не было. Только пустота на месте ощущений.
Она гадала, как держать воду этими ладонями. Но зачерпнула ее, и плоть вернулась. Она подняла луну к губам и пила ее сущность.
Вода стекала по горлу как бальзам. Физические эффекты яда пропали. Закрыв глаза, Сорча радовалась, что ощущения вернулись.
Челюсть змеи щелкнула.
Сорча открыла глаза и посмотрела на луну. Кровь стекала с вершины, делая ее красной.
— Плохой знак, — сказала она.
— Не для нас, — прошипела змея. — Не для нас.
— Нас?
Фантомы шагнули вперед. Их ладони скользили по ее бокам, и Сорча не понимала, что было видением, а что — реальностью. Она ощущала, как их пальцы хватали ее плоть.
Они подняли змею с ее шеи, раздели ее. Они тянули за волосы. Их пальцы были холодными.
Дрожа, Сорча обвила руками свою наготу и смотрела на их раскрашенные лица. Они искажались, становясь то человеком, то зверем.
То кошмаром.
Женщина шагнула вперед, прутья запутались в ее длинных буйных волосах. Она тоже была нагой, круги были нарисованы вокруг ее грудей, руны были вырезаны на коже.
— Добро пожаловать, сестра, — она опустила корону из плюща на рыжую голову Сорчи.
— Сестра?
— Мы все — сестры, — прохрипел ей на ухо другой голос. — И ты, наконец-то, вернулась.
— Я тут никогда не была.
— Была.
— Нет, — Сорча покачала головой. — Я бы помнила это место.
Они водили круги на ее коже, оставляя синюю краску, пока руны и метки, которые она не узнавала, не покрыли ее тело.
Ладони толкнули ее вперед, к другому алтарю, который она не заметила.
— Ложись, — сказал голос за ней. — Ложись и присоединись к нам.
— Я не знаю, что происходит.
— Иди домой, — сказали они хором. — Иди домой и будь свободна.
— Свободна? — слезы собрались в ее глазах, хоть она не знала, почему. — Я хочу быть свободна.
Они толкали и тянули, и Сорча легла на алтарь. Красный свет луны озарял ее кожу, ее лучи были почти такими же теплыми, как солнце.
Она услышала, как лозы шуршат по камню алтаря, а потом увидела их. Листья тихо шелестели, робко коснулись ее ног, обвили ее голени. Они оплели ее руки и забрались в волосы.
— Что происходит? — простонала она. — Что вы со мной делаете?
— Пробуждаем тебя, — пропел голос. — Давно пора присоединиться к матери.
— Моя мать мертва.
— Твоя мать всегда жива.
Голова Сорчи кружилась, а раскрашенные женщины пели. Они взялись за руки и покачивались. Они говорили на языке, который она не понимала, но это не было важно. Луна сияла, лучи были красными, как кровь.
Она думала, луна исцелила ее от яда змеи, но ошибалась.
Чешуя змеи зашуршала по ее бедру. Змея ползла по ее животу, между грудей, выгнулась и нависла над ней, затмив красную луну. Она раскрыла пасть.
Женщины притихли. Большая капля яда упала в тишине на грудь Сорчи.
— Пора, — закричали женщины. — Ты присоединишься к нам?
— Да, — услышала она себя. — Да, я присоединюсь к вам.
Змея бросилась и впилась клыками в ее шею.
Сорча дернулась. Она упала на колени в снегу, сжала холод пальцами. Она похлопала свое тело, ощутила шерстяной плащ и слои юбок.
— Что? — выдохнула она.
Это было невозможно. Она была в лесу с поющими женщинами и змеей… Сорча ощупала шею.
Две засохшие точки выпирали на ее шее.
— Здравствуй, внучка, — голос зазвучал с края поляны. Он напоминал шепот листьев, был странно знакомым.
Она посмотрела на мужчину. Кожаный шнурок удерживал его седые волосы сзади. Шкуры покрывали его тело, и он держал посох из серебряного дерева, которое она не узнавала. Он смотрел на нее нежно, в зеленых глазах было узнавание.
Она знала его глаза.
— У тебя глаза моей матери, — отметила она.
— Потому что она унаследовала их от меня. Как и ты.
— Кто ты?
— Я — твой дед.
— Что со мной случилось? — Сорча указала на свою шею. — Это было настоящее?
— В какой-то степени. То, что происходит в разумах, всегда имеет значение, но не всегда только в наших головах.
— Что это было?
— Древний ритуал, который уже не проводится нашим видом.
— Нашим видом? — она покачала головой. — Прости, не понимаю. Кто ты?
Он прошел вперед и протянул руку.
— Меня зовут Торин. Я — твой дед.
Она смотрела на его ладонь. Морщины тянулись по ладони к пальцам. Они ничего не означали бы для нее до того, как она пришла на эту поляну, но она легко их читала. Долгая жизнь. Утраченная любовь.
Сорча обвила его пальцы своими.
— Вы — отец моей матери?
— Верно, — он поднял ее на ноги. — И ты выглядишь как она.
— Вы ее знали?
— Да.
— А я — нет.
— Ужасная ошибка, вина лежит на мне. Ей нельзя было уходить, когда она настояла быть так близко к фейри.
— Почему вы отпустили ее? — сердце Сорчи сжалось. — Если знали, что это опасно, зачем отпустили ее?
— Она хотела взять тебя на дикие просторы мира. Бригид никого не боялась.
