– вздохнула я и подошла к зеркалу.
Видок у меня действительно оставлял желать лучшего, щека неслабо распухла. Завтра все непременно посинеет, если срочно не приложить что-нибудь. Но я не торопилась. Смотрела на себя словно в первый раз. Волосы в беспорядке, на губах следы от зубов, да и во взгляде что-то новое.
– Кто тебя так? – спросила Шай.
Она уже открыла баночку с чем-то зелёным и вонючим и теперь пыталась попасть мне пальцем в щеку.
– Винсент, – выдохнула его имя, словно ругательство и молитву одновременно.
– Что? – Шайла чуть не выронила из рук склянку с мазью. – Нет-нет! Он не мог! Ударить девушку? Тем более тебя.
– Я не про синяк. Яблоком в меня запулили его фанатки. Я про всю эту ситуацию. А что ты имела в виду под “тем более меня”?
Шай слегка смутилась.
– Ну я думала, что вы просто играете в ненависть. Винсент же так смотрит на тебя. А его песни. Разве, он не влюблен в тебя?
Я рассмеялась. Так громко, странно, что зеркало в раме не пошло трещинами.
– Винсент? Винсент Вестерхольт? Мы же сейчас об одном и том же Винсенте Вестерхольте говорим?
– Ну да, – совершенно невозмутимо ответила Шай. – Ты же слушала его песни?
Я поморщила нос, словно мне предложили попробовать омлет из протухших яиц, которыми сегодня так щедро меня закидывали.
– Не слушала и не собираюсь, – фыркнула я, втирая в кожу мазь из бадяги.
Шайла с легкой улыбкой положила мне на кровать свой плеер, обмотанный наушниками.
– Я не настаиваю. Но хотя бы одну песню. Выберешь по названию, – не сдавалась моя соседка. – А теперь я жду подробностей. Ты же прошла этот этап? Со своими тренировками я не смогла поддержать тебя сегодня. Прости
– О, ты много потеряла! Я устроила пожар, а Вестерхольт сыграл огромного медведя, после того как натравил на меня целое гнездо ядовитых змей.
Глаза у Шай расширились от удивления, и она ещё больше стала походить на маленького эльфа. Худенькая, невесомая, со слегка оттопыренными острыми ушками.
– Обязательно расскажу в деталях, но после того, как смою свой триумф в душе.
Шайла вновь схватила свой плеер и кинула его мне прямо в руки.
– Послушай! Там и про медведя есть, и про змей!
Не настаивает она, как же! Я для виду закатила глаза, но любопытство все же пересилило. Медведи и змеи? Может просто Винсент ничего другого и не умеет играть!
Поставила ванную набираться и вылила туда столько ароматических масел, что у меня голова закружилась от запаха. Высвободилась из концертного платья, стянула с себя чулки, запихнула в бак для стирки бельё. Если хватит сил, то спущусь в прачечную, пока же единственное что мне по-настоящему хочется – это вымыть из волос желток, а Винсента из мыслей.
Запустила ногу в теплую ванну. Все сегодня какое-то не такое. Чувства острее, запахи резче, даже вода другая. Обволакивает, ласкает словно шёлк. Нырнула с головой, прячась от целого мира, но музыка все равно нагнала меня. Наш странный дуэт в пыльном коридоре. Приказывающий голос:
– Думай обо мне и продолжай играть!
И чего ты возомнил о себе, Вестерхольт? Даже тут умудрился достать меня!
Вынырнула и свесилась через бортик, пытаясь дотянуться до плеера.
Отнесемся к этому как к исследованию. Для курсовой я же почти целый месяц слушала музыку южных племен. Не сказать, чтобы это мне понравилось, но обогатило мои знания. Вдруг Винсент и его, как там они себя называют, тоже откроют для меня что-то новое.
Коснулась колесика прокрутки.
Парамнезия? Я думала, они какие-нибудь Демоны Вестерхольта. А у них даже со смыслом и не пафосно. Парамнезия – это же что-то про подмену воспоминаний и путаницу прошлого с настоящим? Очень неплохо для музыкального коллектива, учитывая, что все мы соревнуемся не только за лучшую мелодию, но и самую искусную иллюзию. И о чем же ты поёшь Винсент?
Воткнула наушники и прикрыла глаза, вслушиваясь в не самую качественную и явно не студийную запись. Вот подбадривающие крики толпы, вот разладное звучание гитары, голос хрипловатый, надломленный, отчаянный, пробирающий до мурашек.
Я придумал тебя
И поверил в обман.
Но реальность так зла, придушила змеёй,
Прикопала землей
Воспоминания,
Которых нет.
Их нет.
И я диким зверем рычу
В своих песнях кричу.
Так услышь же мой крик,
Пока он не стих.
Нана...Сорвала с себя наушники и отбросила их на коврик, как ядовитого гада. Хватит с меня на сегодня Винсента Вестерхольта и его фокусов. Не буду я играть в его игры. Сползла обратно под воду, и уже из моей груди вырвался крик и устремился наверх пузырьками.
Шайла вломилась в комнату.
– Лена, ты в порядке?
Вынырнула откашливаясь мыльной водой.
– Да. Отвратительная музыка у этих Паранормальных, или как их там.
– Парамнезия, – поправила подруга и подняла плейер с коврика.
Из наушников все ещё раздавалось пение Винса. Чтоб его.
– Без разницы. Ни петь, ни играть не умеют. Разве такой должна быть музыка?
Шай протянула мне халат и снисходительно покачала головой.
– Бормочешь, как наш балетмейстер. Он тоже ворчит на все кроме классики, если бы узнал, что я выбрала дополнительным курсом современный танец, его бы паралич разбил. Старый консерватор!
– О, считаешь, что такая же как герр Вагнер, – я наигранно обиделась.
– Ты хуже. Вагнер хотя бы не такой ханжа и способен оценить другие танцевальные коллективы даже сквозь призму своего самомнения.
– Ханжа, самомнение, – продолжала бурчать я, повязывая пояс халата вокруг талии. – Как ты ещё меня обзовёшь, Шая?
– Лицемерка, – с улыбкой добавила соседка.
– Вот как?
–
