Правый берег, на котором заключались свадьбы и проводились свадебные пиры, был пока не очень людным. Вода в озере не успела покраснеть, и пока на местах праздничных шатров стояли небольшие палатки. Тут, как всегда, предлагали посмотреть щенков хэги и волкодавов, а вокруг палатки, в которой устроился ловец охотничьих птиц, собралась большая толпа.Алай проехала мимо, глядя на привязанныхк насестам птенцов в искусно вышитыхкожаных шапочках, и направськ широкому вытоптанному полю, на которомиигры.
- За Ул-хаса! - кричали парни, размахивая деревянными мечами. - За Халедан!
- Хэй, Укан! - крикнул Самат, завидев их. - А ну, иди сюда, покажи, годен ли ты в воинство Ул-хаса? Сумеешь побороть меня?
- Давай только без деревяшек, - поморщился Укан. - Как честные бойцы, на кулаках.
- Да что б ты понимал! - воскликнул Самат. - Говорят, если прийти в войско Ул-хаса, умея владеть деревянным, тебе сразу сталь дадут!
- Я с тобой поборюсь, - сказал Тур, соскакивая с лошади за спиной Алай. - Давай, Самат, ещё разок!
- Пойдём стрелять, - сказал Укан, махая на них рукой. - Пусть себе воюют.
Алай кивнула, завела лук за колено и натянула тетиву, рассматривая мишени и ловя щекой ветер. Краем глаза она поглядывала на Тура, и наконец встретила его взгляд. Тур упруго переступал на слегка согнутых ногах, прикрываясь небольшим круглым щитом, отслеживая движения Самата, и подмигнул ей.
- Хэй! - окликнула её со смехом Утар. - Твоя очередь!
- Да, да! - крикнула Алай, подбегая к отметке и поправляя перчатку.
Она прицелилась. Стрела вошла красный центр мишени, и Укан присвистнул.
- Даром что невелика, стрелы мечешь в облака! - засмеялся кто-то за спиной.
- Давай вторую! - воскликнула Утар, глядя, как парни собираются за их спинами. - Покажи-ка всем!
Алай улыбнулась и подняла лук. Она снова прицелилась, ощущая порывы ветра на шее сзади, и приготовилась стрелять.
- А-а-а-а-а-а!
Истошный крик боли хлестнул её по затылку. Стрела сорвалась, улетела в небо,и Алай развернулась, с ужасом глядя, какСамат падает, хватаясь за ребро, каклетит в сторону отброшенный Туром меч,и как Тур вытягивает руки, пытаясьподхватить Самата.
- Ты ополоумел? - крикнул Самат. - Так нельзя!
- Прости!
Алай кинулась к ним, но Самат уже вставал, кривясь от боли.
- Не буду с тобой больше драться... По крайней мере, пока не заживёт, - буркнул он. - А это кто?
Алай обернулась. Из-за холма спорой рысью к ним приближались два всадника, ведя за собой ещё трёх навьюченных лошадей. Женщина, принадлежность которой к какому-либо народу было невозможно определить, и огромный хасэг со странно густой бородой подъехали к верёвочной ограде, и вид мужчины очень не понравился Алай.
- Кто стрелял? - спросил он, вытягивая руку со стрелой.
Алай обмерла. Она смотрела на халат незнакомца, порванный на груди, и сердце бешено колотилось в ушах. Хорошо, что на излёте... Не ранила. Только одежду порвала.
Она протянула лук Утар, зажмурилась и шагнула вперёд.
- Я, - тихо сказала она.
- Ты мне одежду порвала, - сказал бородатый, недовольно глядя на свой халат на груди.
- Я зашью... - пробормотала Алай, открывая глаза. - Пожалуйста, прости. За спиной закричали, и я дёрнулась.
Мужчина дёрнул за завязки халата, и, скомкав его, кинул Алай.
- Какой хасэн растит таких невоспитанных дочерей? - недружелюбно поинтересовался он.
- Расу-хасэн, - ответила Алай, сгорая от стыда. - Прости.
- К вечеру зайду, - сказал мужчина, трогая лошадь. - Камайя, давай там. За мной.
- Слушаюсь, - тихо сказала женщина, опуская голову.
Они уехали, и Утар беспокойно подбежала к Алай.
- Что делать-то будешь? - спросила она, оглядываясь на спины незнакомцев.
- Зашью поскорее, пока отец не прознал, - тревожно пробормотала Алай, шагая к Бус. - Вот и поиграли, называется. И кто под руку сказал... "В облака"...
Она прошла через молчащую толпу парней и девушек, и, садясь на лошадь, услышала шепотки и и шушуканье за спиной.
7. Вода розовеет
Бус шагала через торг. Ей уступали дорогу, и Алай ехала, кусая губу. Если отец прознает, что она подстрелила кого-то, даже случайно, он накажет. Сколько раз говорил он ей: "Держи глаза открытыми".
- Хэй! - окликнул её Тур, догоняя на своей лошадке. - Ты к семье? Я на торг съезжу пока.
- Да... Всё равно мне теперь до вечера сидеть, - сказала печально Алай, рассматривая дыру в ткани.
Она доехала до дома и спешилась, хлопнув Бус по крупу. Нарэн выметала занесённые внутрь листья, травинки и сор, а Мулга расстилала толстые войлочные постели в одной из пустых комнат. Розовый халат переливался и сиял серебристыми бусинами. Алай невольно залюбовалась на движения мачехи. Тур взял красоту от матери. Его движения были такими же ладными и плавными, что на лошади, что в упражнениях с мечом.
Она покопалась в сундуке и достала цветные нитки. Штопкой тут явно не обойдёшься. Алай вздохнула. Ничего. Будет вышивка. Вышивкой вещь не испортить.
Стежки обережного знака выпукло ложились на ткань. Тёмно-коричневый халат был хорошо покрашен, и Алай развернула его, осматривая швы и подбивку. Неплохо сшито. В каком хасэне, интересно, его шили? Она бы поучилась у этой мастерицы.
"Тан Дан". Небо над степью, под которым Мать Даыл обитает на земле, присматривая за ней, будучи ещё и самой землёй. Колесо Вечной Повозки, обод, соединяющий все жерди шатра, без которого всё рассыпается, без которого не будет купола. Крест в круге, четыре стороны света, четыре слоя мира - корни Великого Древа Эн-Лаг, его ствол, прорастающий незримо в мире людей, ветви, куда удаляются души, когда завершается оборот их колеса в этом рождении, и то, что над ними, над ветвями, что колышет их, переплетая, заставляя двигаться. Хороший оберег. Бородатый не должен обидеться.
- Это что у тебя? - спросила Мулга, присматриваясь к работе. - Откуда?
- Один из парней на играх порвал, - сказала Алай, сворачивая халат. - Я обещала зашить.
- Крупный, видно, паренёк. Ты убери, чтобы ещё что не испортилось, - повела плечом Мулга. - А то ещё деньгами отдавать придётся. Сейчас-то всё равно не вернёшь. Ужин пора готовить.
Алай кивнула, убирала халат в сундук и повернулась на радостный оклик Утар.
- Алай! - кинулась та ей на шею, стискивая. - Алай! Ты не повериишь!
- Ты такая радостная, будто сам Отец Коней тебя на спине катал, - улыбнулась недоуменно Алай. - Что случилось?
- Просто послушай! Послушай! Оладэ дают за меня выкуп! Укан меня замуж берёт!
Утар рыдала, слёзы счастья стекали по её щекам. Она вытирала их рукавами и прикладывала ладони к лицу, румяному и счастливому. Алай обняла её и прижалась лбом к виску сестры, искренне радуясь за неё, но потом замерла. Значит, Адат-хасэн невесту не получит. Придётся им деньги возвращать, когда Алай с Туром отцу признаются. Недоволен будет отец...
Она разделывала баранью ногу, поглядывала, как Утар с Нарэн чистят овощи, которые купили на торгу, и кусала губу. Адат потребует невесту или деньги, а отец очень неохотно расстаётся с деньгами. Но если Тур попросит, он, конечно, не откажет. Он Туру никогда не отказывает.
Нарэн и Мулга всё обсуждали жениха Утар и то, как эта хитрая лисица его окрутила. Даже Аха-дада что-то довольно бормотала про хорошее родство. Что же о них с Туром будут говорить после признания? А говорить будут...
За ужином отец был весел. Алай всё ждала, пока мужчины закончат есть, чтобы поговорить с Туром. Наконец он отставил миску в сторону и показал глазами на дверь.
- Тур, нам надо подойти к отцу... Утар уходит в Оладэ. Вода в озере розовеет, завтра начнутся...
- Погоди... Я не сказал тебе главную новость, - радостно перебил её Тур. - Охар покупает таохейского жеребца! Я попросил его, и он согласился, - широко улыбнулся он. - Он сказал, что и сам хотел, когда увидел их на торгу.
