манере, уже совершил гиперпрыжок на другую тему:
— Я заказал этот росток, когда мы были на звёздной базе. Доставили его буквально три дня назад. Я не стал дарить его сразу, потому что мы были заняты подготовкой к свадьбе. А теперь, думаю, момент подходящий.
— Кхеф, правда, не стоило…
— Почему не стоило? Я рад, что тебе нравится, — колшарец сощурил золотые глаза в улыбке. — Я немного волновался, не слишком ли претенциозным покажется такой подарок, но… — он наклонился вперёд, касаясь своими пальцами тыльной стороны её ладоней, сжимающих сферу. — Учитывая, как мы сблизились, это уже не выглядит чрезмерным.
Морин не знала, что делать. Положить сферу? Куда? Что сказать? Поэтому она вновь сидела, не двигаясь, в очередной раз чувствуя, что в этой игре он делает все ходы за них обоих.
— Если честно, я не думал, что всё случится так скоро, — продолжал он, поглаживая её ладони. — Тогда, на крыше, мне показалось, что тебе пока спокойнее… — его палец на секунду замер, но тут же продолжил движение, — на дистанции. И это понятно, учитывая твой опыт с Рэн Джаном… Прости, что вспоминаю о нём.
— Ничего, — отозвалась Морин. Совершенно неожиданно для себя она поняла, что и правда — ничего. Впервые за долгое время имя бывшего не вызвало у неё никаких эмоций. — Просто… — она улыбнулась чуть грустно, — Мне кажется, ты не из тех, кто будет гулять с девушкой за ручку.
— Буду, ещё как буду! — он мягко отпустил её ладони и принялся за еду. — Особенно если девушка мне нравится.
Это было приятное признание. Морин молчала некоторое время, думая, подходящий ли сейчас момент, чтобы озвучить то, что давно уже дрожало у неё на краю сознания и просилось, негромко, но настойчиво, выйти в реальность.
— Не думаю, что могла отказать капитану, — произнесла она, наконец.
Кхеф замер, не донеся вилку до рта.
— В смысле?..
Она осторожно отложила в сторону сферу.
— Ты ведь капитан. Разве я могла, видя твой интерес, сказать: «Нет, мне всё это не подходит, до свидания»?
— Ну, — Кхеф потёр щёку средним и указательным пальцем — он делал так всегда, когда задумывался. — Вообще-то у тебя был миллион возможностей примерно так и сказать. Я бы понял.
— Это не то, что мне хотелось бы проверять на себе.
Её руки были свободны, но взяться за еду она всё равно не решалась. Морин смотрела в глаза капитана и только сейчас по-настоящему вспоминала, что золото — один из самых тяжёлых металлов. И сейчас оно утягивало мёртвым грузом на дно, откуда уже не выплыть…
— То есть ты считаешь, что, сказав мне «нет», обрекла бы себя на неприятности — я правильно понимаю?
Вот сейчас Морин действительно хотелось сказать «нет» — просто для того, чтобы извержение, готовое случиться, потухло в недрах земной коры. Но она бы соврала, сказав это. И Кхеф всё понял сам.
Он снова откинулся на спинку стула — на этот раз медленно, словно с усилием растягивая расстояние между ними.
— Ты понимаешь, что, по сути, обвиняешь меня в сексуальном насилии?
— Нет! — Морин не выдержала. — Ты что, Кхеф?! Какое насилие?! Я же сама…
— Я тоже думал, что сама, — в его взгляде блеснуло сожаление. — Я старался быть внимательным и аккуратным. Предлагал уйти. Битый час выспрашивал, как хочешь это сделать ты…
— Кхеф… — отчаяние металось в её груди, ища выход, которого не было.
— А получается, что я мог поставить тебя на четвереньки, взять за волосы и трахнуть, как суку, и ты бы всё равно решила, что так надо, потому что я капитан?..
Он подскочил, как будто на стуле стало слишком горячо, и в два широких шага оказался у кровати — которую, как Морин понимала, им не суждено сегодня разделить.
Как-то раз, во время очередной ссоры, Рэн Джан заломил Морин руку. Ей было больно, она чувствовала себя униженной, а главное — не знала, что делать, чтобы не стало ещё больнее. Сейчас она ощущала то же самое. Любое неверное слово — это лава.
— Кхеф, — позвала она чуть слышно.
Он не повернулся. Было видно, что его плечи опускаются и вздымаются от тяжелого дыхания. Осторожно, словно звук отодвигающегося стула может сделать ситуацию ещё хуже, Морин встала.
— Ты можешь заявить на меня в командование Флота, — хрипло сказал Кхеф. — Это потянет на злоупотребление служебными обязанностями, как минимум. А если докажут факт насилия…
— Кхеф!.. — шаг к нему.
— То я лишусь корабля. Может, вообще сяду, — он хохотнул, закрывая лицо руками.
— Ты что! — Морин остановилась, охваченная волной ужаса. — Как ты можешь… Я бы никогда…
— А зря… — Кхеф повернулся к ней так резко, что она отпрянула. — Себя надо ценить. Себя надо защищать. Если бы мне кто-то рассказал то же, что сейчас ты, но о каком-то другом капитане — пепел, да я бы настаивал, чтобы офицер обратился к командованию!
— Я ведь понимаю, что ты ничего такого не хотел… — Морин всё же уничтожила последний шаг, что разделял их.
— Плохого — не хотел. — Кхеф смотрел на неё сверху вниз, совсем как в истоке прошлой ночи. — Я хотел тебя. И не знаю, поняла ли ты… — его рука поднялась к её щеке, ища кончиками пальцев мягкость кожи. — Но я хотел не на одну ночь, а отношений. А отношения — это диалог, — он коротко взглянул на сферу. — А ещё добровольность и понимание того, что происходит, обеими сторонами.
Зачем он это говорит? Какая-то банальщина, отдающаяся в голове чередой звуков…
— Я знаю, Кхеф, — Морин старалась говорить успокаивающе — ей хотелось закрыть опасную тему как можно скорее. — Я никогда не считала, что ты желаешь мне зла. Ты действительно очень внимательный, и… — она запнулась, ища слова.
Вся ситуация была для неё в новинку — обычно это любовники старались уговорить Морин, удержать её от истерики или от необдуманных действий. Самой ей бывать в роли «адекватора» ещё не приходилось.
Кхеф смотрел на неё, напитываясь через пальцы её теплом. Смотрел ей в глаза, словно ища что-то. В конце концов, с видимым сожалением, разорвал контакт и отступил — не нашёл.
— Я был прав, — сказал он с грустью. — Ты не готова. — И прежде чем она успела возразить, добавил: — Тебе лучше уйти, Морин.
Кровь прилила к щекам и застучала в ушах, но спорить Морин не решилась — пустила глаза и, ничего не говоря, направилась к выходу. Подарок капитана она с собой не забрала.
* * *
— Навигатор, сколько осталось до базы «Ашта-Бар-17»? — капитан Шад сидел в своём кресле и почти любовно поглаживал
