большой мальчик, Никки. А ты не его мама. Он справится.
— Да зачем ему это? — тут же выпалила она. — Думаешь, он мало настрадался? Он и так уже потерял Линли, и отец его мёртв — тоже, кстати, из-за тебя. А ты хочешь травмировать его ещё больше?
Удар за ударом.
Разумеется, я не хотела его травмировать. Просто… Он должен знать правду. Видеть полную картину. Не жить в неведении, как я все эти годы. Разве я не права? Или… Может быть, я просто действую на эмоциях и проецирую на него собственный опыт, тогда как «лучше» для меня и для него может сильно отличаться.
Язык не слушался, пока в мыслях я пыталась найти аргументы в пользу своей позиции. Внезапно оказалось, что я не знаю, что правильно, а что нет. Вся эта ситуация — чистое безумие.
Никки безумна.
Заметив брешь в моей броне, она тут же поспешила этим воспользоваться:
— Если мы всё ему расскажешь, его мир рухнет. Ты этого добиваешься? — спросила она, но не дала мне времени на ответ. — Если ты правда любишь его, как утверждаешь, то отступишь и дашь ему шанс. Я могу ему помочь. Я могу защитить его и позаботиться о том, чтобы он прожил отличную жизнь, какую заслуживает.
По моим венам разлилась лава. Она всё выворачивает наизнанку, искажает правду в своих интересах. И будь я проклята, если спущу это с рук чокнутой сучке.
— Не смей делать вид, что это ради Трейса. Ты не мать Тереза, Ники. Ты просто хочешь вывести меня из игры, потому что только так у тебя будет с ним шанс, — выплюнула я, удовлетворённо наблюдая, как она вздрогнула от моих слов. — Ты больная на голову. Себе бы лучше помогла.
— Любовь иногда толкает на безумства, — сказала она, поджав губы и принимая защитную позу, — но тебе-то откуда об этом знать.
— Это не любовь, Никки. Мне жаль, если ты считаешь это любовью.
Я с отвращением покачала головой и посмотрела на остальных. Они отвели взгляды.
Кучка трусов.
— И вы все знали? — спросила я, но никто мне не ответил. — Калеб?
Он поднял на меня глаза и нахмурился.
— Только когда уже это случилось.
— И тебе кажется, что всё нормально?
Он пожал плечами.
— Да фиг его знает. Смотря что ты подразумеваешь под словом «нормально».
Ну охренеть.
— Ты его друг, Калеб. Тебе не кажется, что он имеет право знать, что с ним произошло на самом деле? Думаешь, он не хотел бы знать правду?
Калеб почесал затылок, а затем запустил обе руки в непослушные медно-рыжие волосы.
— Да фиг его знает, Блэкберн. Никки тоже дело говорит. Он и так уже намучился.
У меня аж руки опустились.
— То есть, по-вашему, раскрытие правды принесёт ему только новые мучения? А от меня одни лишь беды, да? Приехала откуда-то и всё разрушила… Так вы это видите?
— Именно, — пробормотала Никки, кривя губы в оскале.
— Нет, не так! — возразил Калеб, бросив на неё недовольный взгляд, а затем снова посмотрел на меня. — Я не это имел в виду. Просто мне кажется, что не стоит прямо сейчас взваливать ему на плечи новый груз и ещё больше усложнять его жизнь.
Я стиснула край стола, чтобы не пошатнуться. Руки Доминика тут же обхватили меня за талию, придавая устойчивости.
«Достаточно, ангел, нам лучше уйти», — мысленно сказал он мне.
Я убрала его руки, не сводя глаз с Калеба. Я ещё не закончила. Даже близко.
— То есть я для него — лишний груз?
Он нахмурился от такого вывода.
— Я этого не говорил, Блэкберн. Я просто… Я сомневаюсь, что правда о тебе чем-то ему поможет.
Если он хочет меня успокоить, то у него это получается из рук вон плохо.
— И чем же это отличается от того, что сказала я? — Я не дала ему времени ответить. — Может, уже отрастишь яйца и скажешь мне это в лицо?
Я прожигала его взглядом, гадая, решится ли он. Озвучит ли их общее мнение.
— Не хочешь помочь? — тихо обратился он к своей сестре, но Карли только ещё сильнее вжалась в диван, будто хотела провалиться сквозь него.
Чёртовы трусы! Все они. Видеть их не хочу.
Даже если из мёртвых Трейса вернула именно Никки, нарушив тем самым бог знает сколько законов природы (а ведь я даже не знаю, всё ли в порядке с его душой), они всё равно замешаны в этом. Все они причастны к этому.
— Ты не можешь просто выдёргивать людей из их могил и перекраивать их жизнь так, как тебе вздумается, — выругалась я, взглядом обещая Никки всевозможные кары. — И хрена с два я позволю тебе определять прошлое Трейса или его будущее. Ни за что.
Что бы она с ним ни сделала, как бы ни промыла мозги в собственных интересах, я докопаюсь до правды и позабочусь о том, чтобы он узнал, кто он такой и что с ним произошло.
Она не выйдет сухой из воды.
Резко развернувшись, я была намерена уйти как можно дальше от них, но взглядом встретилась с Трейсом. Он просто стоял в нескольких метрах от нас, держа поднос с бокалами в руке, и смотрел на меня, как мотылёк, попавший в узорчатую паутину. Как долго он там стоит?
Моё сердце сжалось. За него. За нас. За всё, что мы потеряли и уже не сможем вернуть. За будущее, отнятое мной, и прошлое, стёртое Никки. Он даже не догадывается о том, что произошло. О том, кто я такая и через что мы прошли вместе. И это разбивало моё сердце на миллион осколков.
Тогда я поняла, что приняла правильное решение: чего бы мне это ни стоило, но я сделаю так, чтобы он вспомнил. Чтобы в его жизни не было недостающих фрагментов. Потому что он имеет на это право.
Даже если я стану чудовищем в его глазах.
4. НЕЗАБУДКА
Высокие силуэты вечнозеленых деревьев проносились мимо нас, пока мы ехали по извилистой дороге. Я была потрясена, парализована и раздавлена. Я понимала, что возвращение домой лёгким не будет, и морально готовилась к этому, но я оказалась совершенно не готова к тому, что вновь увижу Трейса Макартура. Парня, которого я любила. Парня, которого я лишила жизни несколько месяцев назад. Невозможно подготовиться к тому, что любимый человек внезапно восстанет из мёртвых.
Летом я неделями корила себя за то, что сделала. Сама себя наказывала каждый день, пока в конце концов после океана пролитых слёз я не нашла способ
