— Герман держит моих братьев в плену. Ютасу шестнадцать, а Стиву всего четырнадцать. Они больны волчьей болезнью.
— Ничем они не больны. Твои братья оборотни.
— Да, — кивает собеседница, опустившись на подлокотник кресла, — Я увидела оборот только когда их заперли. Из-за размеров стальных клеток, парни после оборота едва могли в них пошевелиться. И тогда тот, кто называет себя Верховным, сказал, что убьет братьев, если я не помогу кланам вернуть дитя дампира.
— Моего сына, — сухо поправляю я, — И ты согласилась.
— Он сказал, что ребенок станет великим правящим главой клана. Я думала, что он такой же, как и другие вампиры. Разве я могла знать, что полукровки не опасны? Я ничего не знала, просто играла свою роль и выполняла требование, чтобы спасти мальчиков…
В глазах Елены нет слез. Она выглядит как статуя и во мне никак не отзывается ни ее боль, ни сострадание к девушке. Однако, когда та пытается произнести еще одно слово, губы поджимаются и дрожжат. Я замечаю, как крепко Елена вцепилась в подушку кресла.
— Ради тех, кого мы любим, можно пойти на преступление?
— Ты бы пошла, если бы это касалось сына? — с надеждой спрашивает брюнетка, — Разве не сделала все возможное, чтобы спасти его?
Я предпочитаю отмолчаться. Пожав плечами, сажусь на диван и смотрю в одну точку, перебарывая себя. Пытаюсь понять, что же я чувствую? Понять, насколько сильной может быть связь с тем, кого любишь? И кем можно жертвовать во благо собственного ребенка?
— Ты давно была у аристократов?
Мой голос меняется и взгляд тоже. Елена удивляется перемене и заметро расслабляется, вытирая рукавом глаза. Слезы на них так и не проступили.
— Около месяца назад, может чуть больше. Руководство разместилось в одном из домиков в пригороде. У них много охраны и целая армия вампиров. Но я успела заметить, что у главного, того, кто Герман, шаткое доверие к Кайлу. Он постоянно его цепляет.
— В каком смысле? — я хмурю брови, подавшись чуть вперед, — Хочешь сказать, в клане нет согласованности?
— Нет. Верховный ищет поселение, большую общину. К аристократам пришло двое парней, они из тех, что грабят. Мужчины просили золото и редкие продукты в обмен на информацию. Они рассказали о том, что видели беременную девушку в пригороде, а потом в Сорняке. Так Верховный предположил, что вы живете где-то под землей.
— У Кайла много наводок, — невесело усмехаюсь я, — Мародеры, аристократка Лора и вот ты.
— Я не наводчик, — обижается брюнетка, — С тех пор, как они отправили меня к Сорняку, мне не удалось говорить ни с одним из вампиров.
— И тем не менее, ты знала об атаке?
— Знала, потому что видела мародеров. Они приходили в Сорняк. Я говорила с ними на выходе уже намного позднее.
— И ты сказала о численности общины?
— Нет. Они хотели знать только о ребенке.
— Что же они знают о подземном городе?
Дверь заскрипела, к нам выходит сонный Эйдан. Он поднимает ладонь в знак приветствия и вклинивается в беседу, — Они знают, что здесь ты и Кристофер. А еще люди. Но сколько — такой информации нет. Мародеры просчитались, забыв уточнить у Елены данные. А потом их спугнул Кристофер, который отправился найти их. Спугнул.
— Обнадеживает, — выдыхаю я. Но все равно есть подозрение, что Елена не говорит всей правды, опасаясь остаться без защиты.
— Значит Геман и Верховный не особо ладят?
— Вроде того. У Германа сильное влияние. Он всегда говорит по факту, как есть.
Елена встает с места и подходит к Эйдану, предусмотрительно прощупав его грудную клетку. Так она проверяет, остался ли шрам. Хотя ей самой хорошо досталось. Из-за раны на ноге девушка все еще хромает.
— Если Герман потеряет войско и убедиться, что община — это сборище вооруженных до зубов мародеров, вместо группы выживших, он уведет армию. Им движут цели, а не амбиции и ненависть. В таком случае Кайл останется ни с чем. У него не хватит ресурсов, чтобы одолеть нас.
— Кстати, а что случилось с теми аристократами, которые сидели в клетках? — интересуется Эйдан, — Они заговорили?
— Один погиб после ранения, — отвечаю я тише, — А второго связали и заперли в одном из чуланов. Если парни не забудут о нем, то у ищейки будет шанс спастись. Но, после его пожеланий для общины, я бы забыла.
Эйдан хмурится, обняв Елену за плечо. Он смотрит в мою сторону с сожалением.
— Ты ведь не такая, Эми. Нам нельзя становится такими, как они. В нас есть сострадание.
— Знаю. Но ничего не могу с собой поделать. Упустим момент, проявим слабость и нас уничтожат. Я больше не одна, Эйдан. Все изменилось. Я защищаю сына.
— Защищай. Но я не дам тебе забыть о доброте. Именно за это я полюбил тебя и провел в общину.
Глубокий вдох. И я не могу забыть об этом. Может зря, но говорю вслух, — К Версу я тоже была добра. А он чуть не погубил меня и Джима. Его ненависть…
— Была его ненавистью, но не твоей. Твое дело не стало плохим от того, что кто-то повел себя бездумно. Добро делается от чистого сердца, все остальное зона ответственности другого человека.
Он прав, но я не говорю об этом вслух. Подхожу ближе и обнимаю Эйдана, затем пожимаю руку Елене. Она все еще остается за пределами доверия. Посмотрим, что решит новый день.
Апрель подходит к концу. Сейчас около часа ночи, двадцать девятого апреля две тысячи двадцать пятого года. Мы все ждем. Сидим у рукава, откуда пришел Эйдан и Елена. Среди нас несколько охранников, Джина, Джим, Дрейк и Эйдан с Еленой.
Никто не спит. Прислушиваемся к каждому шороху, всматриваемся в темноту и надеемся… Будто по расписанию, около двух ночи слышатся шаги. Они эхом разлетаются по рукаву, а затем и мужские голоса. Среди них отчетливо выделяется низкий басовый хохот.
— Джон? — Протягиваю я. Кристофер улыбается, прижимая к плечу спящего Эвана.
— Кто же еще? Этот всегда найдет повод потрещать.
Я хмурюсь, но внутренне ликую. Сегодня почти не удалось поспать. Удивительно, что я все еще стою на ногах.
А парни и правда возвращаются на позитиве. Изрядно подранные, воняют мазутом и бензином, но счастливые. На спине у Джона закинута сумка с длинноствольным оружием. Бэн хватается короткими пистолетам, а Дик парой раздобытых охотничьих ружей.
Кристофер передает мне малыша в слинг и направляется поприветствовать ребят.
— Я в шоке! Мы весь склад забрали, — хохочет Дик, — Падаль налетела, но мы отбивались, как могли. Все одиночки кровососы там будто прикормленные!
— Я же говорил тебе, что прикормленные, — отрезвляет вампира Бэн, а сам показывает своим парням и Джиму добытое, — Местные вампиры, вроде ваших клановых. Это они утилизировали огнестрел, в эти места направили своих отверженных. Кто выжил до сих пор — подкармливают падальщиков за охрану склада.
— Откуда ты знаешь? — с недоверием переспрашиваю я. Парень поднимает взгляд и открывает рот, но потом как будто решает умолчать. И тогда за него говорит Дик.
— Жена у него была среди аристократов. Контролирует место.
— Контролировала, — поправляет лидер, — Давай забудем, ок?
— Не, не, они должны знать. Давай уж начистоту. Моя тоже обратилась и чуть было не отправила все семейство на тот свет, — сердится Дик, — А твоя поступила благородно.
— Она рассказала, где хранится оружие? — спрашивает Крис. Бэн кивает.
— Да, сказала, что любит, а потом дала координаты. Я все пять лет жил с надеждой добраться до хранилища.
— Там очевидно не все, что есть в городе. Так, местечковая тусовка спасала свои задницы. Но этого должно хватить. Тут около двадцати стволов и патронов более-менее, — Дик не погружаем в историю Бэна. Оно и к лучшему, ведь так парень быстрее переключается на рассказ о том, какое оружие будет эффективно, а какое требует сноровки. История с судьбой супруги Бэна остается закрытой. Я не понимаю жива она или нет? Но очевидно, что лидер переживает и желает оставить историю исключительно своей.
Разворачивается настоящий мальчуковый клуб, где парни с интересом рассматривают оружие, обсуждают и пробуют подержать в руке каждую модель. Я же сажусь в сторонке и постепенно проваливаюсь в сон. Время позднее… Заметив сонливость, Кристофер отправляет нас с Эваном спать. Не домой. Туда я не решаюсь вернуться из-за недоверия к Елене. Мы с малышом уходим в штаб. Там есть кровать и можно хорошенько выспаться.
