Новая волна слёз стекает по его лицу.
— И Гласиум — твоя свобода?
Я снова качаю головой, смотря в окно с улыбкой. Джован уехал утром, страстно горя желанием осуществить какие-то приготовления к моему прибытию.
— Нет, брат. Не Гласиум.
* * *
Двумя неделями позже я пристегиваю Флаер. Ушло слишком много времени, чтобы передать бразды правления Осолисом Оландону. Полагаю, он специально затягивал процесс.
— Ты уверена, что не хочешь взять с собой Греха, — спрашивает Оландон.
Я фыркаю.
— Да. Думаю, Греху надо утрясти тут пару дел. Удачи тебе с этим.
— Спасибо.
Я широко улыбаюсь ему.
— Чаве, — подзываю я.
Чаве встаёт передо мной, и я пристегиваю его к своему животу. Он был снят с полётов на своём Флаере после того, как украл еду из кухни, и устроил её хранилище на крыше дворца.
Оберон хихикает из своего Флаера. Близнецы побудут со мной в Гласиуме. Они больше не доверяют Осолису без моего присутствия в нём.
— Передай мои почтения Адоксу, — резко говорит Оландон.
У меня сердце кровью обливается от необходимости оставить брата, потому что мне было бы ненавистно остаться в этом мире. Я постоянно напоминаю себе, что он совсем другой и мечтает совсем о другом, нежели я. Я вижу, как он смеется с придворными, принимает участие в их играх и шутит с солдатами.
Это его мир. Под его руководством Осолис будет процветать.
— Передам, — отвечаю я, целуя его в щёку.
— Фу! — кричит Очаве, зажатый между нами.
Оландон не отпускает меня. Взгляд его печальных карих глаз поднимается к моим голубым глазам.
— Обещай, что будешь навещать.
— Часто, брат. Я вам ещё с тётей Джайн надоем.
— Этому никогда не бывать, — неистово отвечает он.
Жду не дождусь, когда докажу ему его неправоту. Бросив последний взгляд на дворец, возвышающийся позади меня, я перемещаюсь к краю проёма.
— Оберон, готов?
— Да, — сетует он.
Я улыбаюсь и смещаюсь, чтобы прыгнуть с третьего этажа дворца.
Оландон громко кашляет.
Я разворачиваюсь к нему и замечаю у него покрасневшие кончики ушей.
— Как думаешь, не могла бы ты… хм, передать кое-кому от меня привет, — интересуется он.
Я наклоняю голову и Оландон, подавшись ближе, шепчет имя мне на ухо.
Я ухмыляюсь ему, как только он отступает. Его лицо красное как свёкла.
— Понимаю. Хочешь, чтобы я что-то конкретное сказала?
Он сердится.
— «Привет» вполне достаточно.
Я смеюсь и прыгаю вниз. Чёрные стены дворца несутся мимо меня, пока я не выравниваюсь и не начинаю подниматься вверх. Очаве воодушевленно визжит подо мной. Мы низко пикируем над деревней Первой Ротации, и дети кричат и машут нам.
Близнецы орут свои «привет» в ответ.
Я позволяю себе немного всплакнуть и счастливо улыбаюсь. Потому что после всего через что я прошла, всю агонию, жестокое разочарование, сломанные кости и страх — после всего этого — я готова пережить всё это снова лишь бы видеть, как Осолис расцветает.
Я всматриваюсь на стоящую впереди Оскалу, и горячий воздух высушивает моё лицо.
— Ну, что, готовы увидеть снег! — кричу я.
— Что такое снег? — в унисон отвечают они.
Я хитро улыбаюсь и открываю рот, чтобы соврать. Санджей так бы мной гордился.
* * *
Первую ночь мы проводим в пещере, находящейся над слоем дыма, а затем гостим два дня у Ире. Я не хочу долго задерживаться. Ровно столько времени, сколько требуется на подкрепление альянса с Адоксом, который находится в процессе передачи своего правления в руки следующего правителя Ире.
Ире приняли на себя жестокий удар во время войны, наравне с Осолисом и Гласиумом. Теперь здесь много женщин и детей без мужей и отцов. И всё же в Ире царит надежда и легкость, которой никогда раньше тут не было.
— Останетесь ли вы ещё на ночь, Татум? — спрашивает Нэнси.
Я никогда ещё не видела мать Джимми такой расслабленной. Возможно, всё дело в хорошем поведении Джимми в кои-то веки.
— Да. Думаю, всё же выдвинусь завтра утро. Я очень хочу увидеть… Гласиум.
Я прочищаю горло.
Адокс фыркает.
— Уверен, так и есть.
— Когда вернёшься? — озвучивает своей вопрос Хамиш, сидящий напротив через костёр.
— Скоро, надеюсь.
Было как-то неловко отвечать ему, когда его руки и губы были на другой женщине. Он так явно демонстрировал свои отношения с одной из управляющих яслями. Я не могла вспомнить её имя, но она с таким обожанием смотрела на него, когда он разрывался между тем, чтобы смотреть на меня и на женщину в его объятиях. Надеюсь, он со временем сможет ответить ей взаимностью.
Я вижу всех, кто мне стал очень дорог на Ире, и хотя я поискала их, я не увидела семью Хейса — ни его жену, ни маленькую Кару. Полагаю, их попросили побыть в стороне, а я бы хотела, чтобы было иначе. В конце концов, Кара внучка Аквина.
Мы покидаем Ире и у меня сводит живот от предвкушения встречи с Джованом. Я едва не оставляю свой завтрак на макушке Очаве.
Близнецы не могут поверить своим глазам, когда наши Флаеры летят над Гласиумом.
Я указываю им на всё, что могу, испытывая такое же возбуждение от возвращения.
— Такое всё белое! — кричит Берон, пикирующий ниже в желании получше посмотреть.
— Их деревья неправильного цвета.
Я улыбаюсь от непоколебимого тона Очаве и наклоняю голову.
— А вот там Внешние Кольца.
— Это там, где ты встретила шлюху?
Я ахаю.
— Кто тебе это сказал?
Грех.
Близнецы хихикают. Я искренне надеюсь, что они не понимаю кто такая шлюха. Клянусь, что как только они проявят интерес к девушкам, я отправлю их обратно к Оландону.
— А вот и Среднее Кольцо.
Близнецы машут таращимся на них людям, кричат им. Я не уверена, что Гласиум готов к моим мальчикам. Хотя не уверена, что и сами Брумы готовы к моему долговременному прибытию. Мне становится интересно, к чему такому готовился Джован после нашей последней встречи. Я обменялась с ним парочкой писем, но этого было мало, чтобы удовлетворить каждого из нас. Я жажду увидеть его. Мне лишь хочется знать, чего его ассамблея ожидает от меня. Прошло уже больше шести месяцев с последнего моего дня здесь.
Я указываю на Внутреннее Кольцо, и мы начинаем спускаться.
Наконец-то мы приземляемся на дрожащие ноги перед опускной решеткой замка.
— Татум Олина, — выкрикивает сторожевой. — Король ожидает вас в обеденном зале.
— Спасибо. И теперь я просто Олина.
Сторожевой низко кланяется.
Я запихиваю два Флаера под руку, как только мы все высвобождаемся из них, и погоняю близнецов идти впереди меня. Они с благоговением таращатся на окрестности. Пылающие факелы освещают двор, и мальчики пятятся назад.
Я прикусываю щеку, вспомнив, что моя реакция была точно такой же.
— Они тут не боятся огня.
Мы все вместе толкаем ворота, чтобы открыть их.
— Солис, какие же они тяжелые, — кряхтит Очаве.
— Это чтобы не пустить внутрь холод, — отвечаю я. — И не ругайся, — притворно добавляю.
Наши шаги эхом отражаются от стен коридора. Я приставляю Флаеры к стене у арки и беру близнецов за руки. Они жмутся ближе ко мне, как только слышат шум, текущий из обеденного зала. Я впитываю его — крики, смех, бряцание и битьё. Двор Осолиса был исключительно тихим.
— Пошли, — говорю я. — Бояться нечего. Брумы просто любят много смеяться.
Оберон подстрекает Очаве.
— Ты же любишь смеяться, Чаве.
Более высокий близнец раздумывает над ответом, а потом улыбается во весь рот.
— Люблю!
Я едва замечают арочный проход, под которым мы проходим, так как внимательно наблюдаю за лицами братьев. Но, конечно же, шум замирает, как только ассамблея видит нас. Я улыбаюсь, обхватывая руками близнецов.
Фиона бежит ко мне, и я отпускаю близнецов, чтобы обнять её в ответ. Санджей останавливается не так далеко к ней, и я прикрываю рот руками, видя, что он держит.
