Я начинаю рыдать.
— Твой малыш, Фиона. Позволь мне посмотреть на него.
Санджей протягивает руки с маленьким мальчиком. Они назвали его Кедир, в честь Кедрика и Малира. Ему всего неделя от рождения. Я смахиваю внезапный прилив слёз, который брызжет из моих глаз, пока я наблюдаю, с какой любовью молодая пара смотрит друг на друга.
Фиона наклоняется и приветствует близнецов, а я разворачиваюсь, чтобы посмотреть, кто ещё тут есть. Новый поток слёз течёт по моим щекам, когда я вижу Садру. Она быстро моргает в попытке остановить слёзы. Мы поначалу молчим и просто крепко обнимаемся. Мне хочется рассказать ей, каким храбрым был её муж, и как никто не мог сделать того, что он сделал в тот день, но слова подводят меня. Словами всё не выразить.
— Прости, Садра, — говорю я. — Мне так жаль. Малир не должен был погибнуть.
Её улыбка дрожит, и я замечаю, как сильно она постарела за несколько месяцев.
— Я благодарна за всё то время, что мне было отведено с мужем. Твоей вины тут нет; такова жизнь. И с уходом старой жизни, приходит новая жизнь.
Она подмигивает мне.
Я смотрю на Кедира и понимаю, что Садра права.
Я целую её в обветренную щеку, а она хлопает меня по спине, подталкивая вперед. Одним глазом я присматриваю за близнецами, пока прохожу мимо Рона, Романа, Соула, Мейси, Осколка, Вьюги, Лавины и Льда. Даже Алзона и Кристал тут.
— Привет, сестра.
Аднан притягивает меня в крепкое объятие.
— Брат, — скромно отвечаю я.
Я с нетерпением жду времени, когда смогу лучше узнать своего скрытного брата-Бруму. У меня есть подозрение, что в ближайшие месяцы мы будем много помогать друг другу, пока будем разбираться в отношениях с нашим отцом.
— Король сказал, чтобы мы все были тут, чтобы ты захотела остаться, — шепчет Осколок мне на ухо.
Я выхожу из объятия Аднана.
— Видела бы ты все свои подарки в твоей комнате, — продолжает Осколок.
Я прикусываю губу.
— Например, какие?
— Такие, к каким ты когда-либо показывала интерес, за все времена. Я видел там гитару.
Меня так и подмывает рассмеяться. Я бросаю взгляд в сторону возвышения, на котором стоит трон. Джован стоит посредине платформы, перед столом, заставленным едой. Мясо! При этой мысли у меня слюнки текут. Я месяцами тосковала по мясу.
Все собравшиеся расчищают путь между Джованом и мной. Близнецы семенят рядом со мной, и я подталкиваю их вперёд, как только дохожу до Короля.
— Чаве, Берон, вы помните Короля Гласиума?
Они таращатся на него, задрав головы. Я совершенно уверена, что Джован сменит Оландона как самого крутого бойца в истории. Я не думаю, что процесс отбора вызывает много споров — побеждает тот, у кого меч больше.
Джован наклоняется до их уровня и пригвождает их серьёзным взглядом.
— Мне надо поговорить с вашей красивой сестрой. Не хотите посидеть на моём троне?
Они протискиваются мимо него без единого слова.
— Ты их в жизни оттуда не сгонишь, — забавляясь, говорю я.
Джован опускается на одно колено, и смех умирает на моих губах. Что, побрал бы его Солис, он делает?
— Я что-то уронила? — спрашиваю он.
Он улыбается и меня озаряет. Это очередная традиция Брум. Я тоже начинаю преклонять колено, но ассамблея заходится смехом, и я останавливаю себя.
Моё замешательство, должно быть, очевидно. Я остаюсь стоять и, судя по всему, это правильное решение, поскольку Джован начинает говорить:
— В первый раз, когда ты стояла передо мной, ты заслужила моё уважение, — его голос колеблется. — Как только я увидел твои глаза, ты выбила почву из-под моих ног.
Мои глаза округляются. Что вообще происходит?
— Я понял, что люблю тебя, когда сидел рядом с тобой, а ты впервые в жизни слушала музыку. И тогда-то я разработал план.
Я хмурюсь. Он говорил об этом ранее, но я так и не поняла о чём он. Джован нервозно сглатывает.
— Ты не знакома с нашими традициями, моя Лина. Но мои люди уже некоторое время как знают, кто будет их королевой.
Я не могу говорить. Все мои мысли крутятся вокруг того, что я могла такого сделать.
— Мужчина-Брума должен одеть свою жену. Он должен накормить её. И защитить её. Это старинный ритуал замужества у нашего народа.
Он крепко сжимает мои руки.
— Ты носила мою тунику во время бала.
Я щурю глаза.
— Я защищал тебя голыми руками.
— Думаю, в этом мы квиты, — бормочу я.
— И до того, как моя армия вышла в поход, чтобы отбить твой трон, я кормил тебя.
Так вот в чём дело? Тот кусочек жареного мяса был нашей свадьбой? У меня отвисает челюсть.
— Так оно и есть. Да. О чём ты говоришь?
— Мы пока ещё не женаты, невзирая на мои лучшие попытки.
Он начинает улыбаться, но потом видит моё лицо.
— Союз по старой традиции скрепляется танцем. А ты так и не потанцевала со мной.
В ушах начинает шуметь. Все эти месяцы я терзалась о том будем ли мы вместе, а оказывается мы всего в одном танце от свадьбы?
Он спешит продолжить:
— Я задался целью завоевать твою любовь, вскоре осознав, что мы предназначены друг для друга. Я был решительно настроен заставить тебя увидеть это. И всё же, после всех этих попыток, я обнаружил, что этого недостаточно, чтобы заполучить тебя в роли своей жены. Ты должна была прийти добровольно, или иначе я никогда не узнал бы, выбрала ли ты меня, и было ли твоё сердце поистине моим.
Я слышу, как кто-то шмыгает носом в ассамблеи. Серьёзно? Они думают их король романтик, потому что решил не заманивать обманом кого-то в брак? Думаю, у меня нашлось бы что сказать об этой старой традиции, если бы Джован не признался в содеянном до того, как довёл всё до конца!
Но… Неужели он говорит, что хотел жениться на мне с самого начала?
Джован стискивает мои руки. Его ладони влажные от пота.
— Я преклонил перед тобой колено, чтобы спросить можешь ли ты разделить мою любовь и быть моим партнёром в этой жизни. Я пойду с тобой куда угодно, потому что знаю, что жизнь без тебя не имеет смысла.
Мой взгляд затуманивается от слёз, а горло горит. Наверное, всё же это немного романтично.
— Лина, Мороз, Уиллоу…
Я отчасти реву, отчасти усмехаюсь.
— Станешь ли ты моей любимой королевой?
Слёзы грозят сокрушить меня, и я спешу подавить их. Я не могу говорить. Он вогнал меня в совершенный ступор.
Он готов отказаться от всего, лишь бы быть рядом со мной. Я закрываю лицо.
— Да.
Слово едва ли похоже на «да», быстрее это лишь некий звук.
Джован понимает.
Ассамблея вспыхивает в бурных ликованиях, когда их король подхватывает меня на руки и кружит. Я смеюсь и притягиваю его лицо к себе.
В поцелуй мы вкладываем всё, что имеем. И оказываемся совершенно одни в обеденном зале, всё вокруг нас исчезает. А его губы точно такие же мягкие и требовательные, как и были всегда. Теперь они мои.
И я планирую целовать их каждый день.
— Повезло, что ты сказала «да», — шепчет он. — Церемония сегодня вечером.
Я слишком счастлива, чтобы делать вид, что обижена его самоуправством.
— И… — он умолкает.
Я изгибаю бровь.
На его красивом лице появляется румянец.
— Ты потанцуешь со мной?
Я целую его. Наши губы сливаются в долгом, жадном поцелуе.
— С превеликим удовольствием.
ЭПИЛОГ
— Только потому, что такого никогда не было, это не значит, что этого не должно быть, мой Король, — не соглашается Роско.
Роско развил тенденцию поддерживать меня во всём, что я говорю.
Я простила своего кровного отца за утаивание от меня правды — пусть и не на словах. Я просто отношусь к нему с профессиональной вежливостью. Это уже шаг, учитывая, как было раньше. Да у меня и нет иного выхода будучи королевой, и я думаю, это облегчит ряд вещей для Аднана. Аднан до сих пор не разговаривает с Роско, и я вижу, как сильно это влияет на моего брата-отшельника. Я сделала первый шаг и надеюсь, это поможет отцу и сыну восстановить их связь.
