Когда король падет - Мари Нихофф

Недовольно поворчав, я открыла глаза и повернулась в его сторону, но Бенедикт был уже на другом конце комнаты и скрылся в ванной.

Должно быть, я вновь задремала. Моргнув, я обнаружила, что он вернулся в спальню и что-то искал в гардеробе. Он погасил лампу, так что свет исходил только от огня в камине. Я сонно наблюдала за королем: он вытащил пижаму, положил ее на комод рядом и, стоя ко мне спиной, принялся расстегивать рубашку.

Мои щеки мгновенно вспыхнули. Догадался ли он, что я наблюдаю? Стоит ли мне отвести взгляд, отвернуться?

Уже собираясь снять рубашку, он оглянулся через плечо и посмотрел мне в глаза.

Я нервно сглотнула. Он знал, что я следила за каждым его движением. Но, судя по всему, это его не беспокоило, скорее, наоборот. Развернувшись, он продолжил.

Словно околдованная, я наблюдала, как Бенедикт стягивал с плеч рубашку. На его спине напряглись мускулы. Огонь из камина освещал его тело, отбрасывая тени на рельефные мышцы.

Его руки потянулись вниз, к ремню, не спеша он расстегнул брюки. Дыхание у меня сбилось, биение сердца отдавалось в горле, но я не отвернулась, наблюдая, как король спокойно раздевается у меня на глазах и облачается в свободные хлопковые штаны.

Образ его обнаженного тела врезался мне в память, но я не жалела, напротив: расстроилась, что не смогла насладиться видом спереди. А как бы я хотела прикоснуться к нему!

Аккуратно повесив одежду на спинку кресла, Бенедикт наконец повернулся ко мне лицом. Он поймал мой взгляд, отчего мое сердце заколотилось быстрее. Он неторопливо направился к кровати, и я вдруг поймала себя на том, что очарована его лицом и даже не обратила внимания на обнаженный торс. Боже милостивый, как же он может приводить меня в такое состояние? Быть и нежным, и грубым одновременно? Открытым, честным и в то же время непостижимым?

Приподняв одеяло, Бенедикт забрался в постель. Я не шевелилась, не представляя, что он намерен делать и желает ли вообще чего-то. Бенедикт, придвинувшись ближе, ласково погладил меня по голове.

Я несмело прильнула к нему и, когда он обхватил меня руками под одеялом, вздохнула с облегчением. Он прижал меня к груди, и я наконец прикоснулась к его обнаженному горячему телу, кожей чувствуя его дыхание. Бенедикт поцеловал меня в лоб, и я прижалась к нему еще крепче. Пустая часть кровати вдруг показалась страшно холодной. И лишь королю было под силу согреть меня. Лишь в его объятиях я была в безопасности.

– Могу спросить кое о чем? – прошептал он, и сердце у меня волнительно затрепетало.

– Обо всем на свете, – вздохнула я.

Бенедикт глубоко вдохнул, собираясь с силами.

– Ты видишь его? – поинтересовался он. – Человека, спрятанного за короной?..

Я приподняла голову. В его глазах я разглядела неуверенность, которой прежде не замечала. Он сомневался в существовании этого человека.

Я позволила рукам блуждать по его широким плечам, шее, лицу. Большим пальцем провела по щетине, и Бенедикт прижался щекой к моей ладони. Мое сердце совсем растаяло.

– Все это время я встречалась с ним, – шепотом заверила я короля, заметив, что его охватил трепет. Он был гораздо сильнее меня. И все же в этот миг мы казались равными, не монстром и жертвой, а… влюбленными, отрезанными от всего мира. И в эту иллюзию я вцепилась, как в спасительную соломинку, будто это все, что у меня осталось.

Ласково погладив Бенедикта по голове, я накрутила на палец его локон. Он внимательно следил за выражением моего лица, но в его глазах ничего не читалось.

Кончики моих пальцев скользнули по его лбу и через переносицу к губам. Я накрыла ладонью его щеку, и Бенедикт перестал сдерживаться.

Бережно придерживая меня за спину, он коснулся моей шеи. Все во мне вспыхнуло. Я потянулась ему навстречу, а он склонил голову.

Бенедикт накрыл мои губы своими, и я, будто скинув с сердца тяжелый камень, вздохнула. Наконец-то. Только теперь я осознала, как мучительно ждала этого момента, как отчаянно жаждала близости, выражения привязанности. Я чувствовала вкус мяты и виски, который он пил вечером. Его губы требовали больше, всем телом он прижимался ко мне.

Я зарылась пальцами ему в волосы, приоткрыла рот, и он с жадностью углубил поцелуй. Мое сердце пламенело. Бенедикт, нависая надо мной, вдавливал меня в постель, и я едва не задыхалась. Казалось, без него я не смогла бы дышать, он был нужен мне целиком, весь.

Я впилась ногтями ему в спину, и Бенедикт продвинул ногу между моих, приподнимая подол моей ночной рубашки. Через тончайшую ткань я ощущала, как его стояк прижимается к моему бедру.

Я простонала и, сгорая от нетерпения, сунула пальцы под пояс его штанов и оттянула их вниз.

– Флоренс, – прорычал Бенедикт, но не стал отстраняться. Схватив меня за ягодицу, он задрал вверх мою рубашку. Приподнявшись, стянул ее с меня, и вот я лежала перед ним, обнаженная, затаив дыхание.

Он избавился от одежды, хотя не позволял мне прикасаться. Потом прижался губами к моей груди, а руку опустил мне между ног, как делал прежде. Двумя пальцами он принялся растирать клитор, и не прошло минуты, как я извивалась от удовольствия. Я не пылала, я плавилась, как лава, и желала лишь одного…

– Еще, – прохныкала я.

Он проник в меня двумя пальцами, но я, схватив его за запястье, яростно затрясла головой.

– Хочу тебя, Бенедикт, – задыхаясь, пролепетала я. – Всего-всего.

Колеблясь, он смотрел на меня. Я взяла его лицо в ладони, притягивая ближе. И он подчинился моей просьбе. Твердый член прижимался к моему животу, и я двигала бедрами ему навстречу. Меня терзало одно желание – почувствовать его внутри. Я хотела, чтобы Бенедикт погрузился в меня так же глубоко, как я утонула в нем. И, возможно, я даже мечтала, чтобы он забыл о сдержанности, потерял самоконтроль и наконец поглотил меня – чего я так боялась сначала.

– Я доверяю тебе, – со стоном прошептала я, покрывая поцелуями его подбородок.

Он тяжело дышал.

– И лишь Творцу ведомо, почему.

Выпрямившись, он отвернулся от меня. Я собиралась запротестовать, но он открыл ящик прикроватной тумбы и достал презерватив.

На миг я растерялась. Зачем ему предохраняться? Заболевания вампирам не грозят, а дети для них редкость, между ним и сестрой, например, разница в возрасте целых двадцать лет. Королю Англии не помешало использовать любой шанс завести детей, будь то со мной или с