по приказу Джейса. Синове сияла, ее щеки пылали. Длинные локоны переливались в свете фонариков, как золотой мармелад, покачиваясь в ритме с зитарами и флейтами. Иногда мне хотелось стать Синове, погрузиться в момент и скрыть тьму, которая таилась глубоко в сердце, за звуками веселья.
Я заметила и Рен.
– Я бы побеспокоилась об Араме и Самюэле, – заметила я. Я видела их вдалеке по обе стороны от Рен. Один из них пытался маневрировать вокруг ее тцэзе.
– Они в безопасности? – поинтересовался Джейс.
– Нет, но им, насколько вижу, опасность доставляет особое удовольствие.
Джейс улыбнулся и кивнул в знак согласия.
– А что насчет нас? – спросил он. – Может, присоединимся? Мы еще не танцевали.
Я уже дважды отклонила его предложение. Но больше не могла притворяться, что ненавидела танцевать. Я все еще помнила, как однажды ночью обвила руками его шею посреди равнины Джессоп и танцевала с ним под лунным небом, пока трава щекотала наши лодыжки, а сверчки аккомпанировали мелодии, которую он напевал мне на ухо. Тогда я призналась, что не хотела окончания ночи.
Но теперь мне казалось, что ночь никогда не закончится. Лодыжка болела, стала жесткой, горячей и, я была уверена, опухшей, хотя под платье я заглянуть не решалась. Действие лекарства закончилось, и боль оплела ногу, как лоза с шипами, которые впивались в меня при каждом движении. Горело даже бедро. На моем лбу выступил пот. Когда Джейс заметил, что у меня влажная спина, я ответила, что мне стало жарко.
– Хорошо, – согласилась я. – Давай присоединимся.
Может, у меня получится потерпеть один танец? Никаких прыжков – только покачивания!
Мы сделали несколько шагов к ярко освещенной площади, усеянной фонарями, когда Джейс вдруг остановился.
– Что случилось?
– Ты о чем? – удивилась я.
– Ты хромаешь.
Взглянув на Джейса, я убрала со лба влажные пряди и заставила себя улыбнуться.
– Все нормально. Это обувь. Она мне немного мала.
– Тогда сними. Давай я помогу… – Он начал нагибаться.
– Нет! – воскликнула я слишком громко.
Пот струйками стекал по спине, боль сдавливала череп, и мне пришло в голову, что, возможно, собаки были больны. Что, если…
– Кази. – Взгляд Джейса насторожился. Он знал.
«Беги, Кази. Он видит твою ложь».
Больная нога подогнулась, и я попятилась, но Джейс успел поймать меня за руку, прежде чем я упала на землю. Он что-то бормотал под нос, поднимая меня, а потом заметил повязку.
Я в ужасе уставилась на нее. Она была вся в крови.
Раны кровоточили.
– Какого черта…
– Джейс, пожалуйста…
Его лицо вспыхнуло. Джейс позвал Тиаго и Дрейка. Он понес меня по темной дорожке, подальше от гостей, приказав Дрейку позвать целителя и Олиз. Двери бились о стены, пока длинный коридор вился и петлял вокруг нас. Джейс уложил меня на кушетку, затем нашел подушку, чтобы подложить мне под голову.
– Что случилось? – потребовал он ответа, снимая повязку.
Я раздумывала, стоило ли говорить правду – или какую-то ее версию. Внезапно меня охватил озноб, а затем начались сильные спазмы в животе. Болезнь. Собаки, должно быть, оказались больны.
Вайрлин, Джалейн и еще две женщины вбежали следом за Дрейком, и комната превратилась в хаос вопросов.
– Собаки, – ответила я. – Я боялась сказать вам. Мне очень жаль.
– Какие собаки?
– Понизь голос, Джейс! – приказала Вайрлин.
– В туннеле, – призналась я. – Я…
– Что ты делала в туннеле?
Джалейн толкнула Джейса в плечо.
– Мама сказала перестать кричать!
– Это моя вина, – сказала Вайрлин. – Я обещала, что ты покажешь ей хранилище.
– Это Джейс виноват! – огрызнулась Джалейн. – Я говорила ему, что она хочет экскурсию.
– Убирайся, Джалейн! – закричал Джейс. – И без тебя хватает…
– И не подумаю…
– Отойдите. Дайте мне место. – Высокая худая женщина протиснулась вперед и задрала мое платье повыше, рассматривая ногу.
– Да, определенно укус ашти. Посмотрите, как паутинка движется вверх по бедру. Пусть слуга принесет мою сумку.
Внимание Джейса переключилось с лекаря обратно на меня.
– Ашти живут далеко от входа в хранилище. Зачем ты туда ходила?
– Я заблудилась. Я…
– Там нет табличек, Джейс! – перебила Джалейн. – Откуда ей знать?
Еще один спазм скрутил мой живот, и Джейс снова закричал, на этот раз, кажется, на целителя. По крайней мере, я так думала. Я не могла быть уверена. Его губы двигались не синхронно со звуком, отдаваясь эхом в моей голове.
Я скривилась от боли, когда чьи-то пальцы впились мне в живот. Я увидела, как Смерть втиснулась в переполненную комнату, ухмыляясь. Она ждала в углу, показывая на меня костлявым пальцем. «Эй ты, ты следующая».
– Нет, – закричала я. – Нет! Не сегодня!
Спазм прошел. Я увидела, как рука пронеслась по воздуху, ударившись о голову Джейса. Его мать.
– Ты слышал ее! Отойди в сторону! Дай целителю место для работы!
Целительница поднесла стакан к моим губам, прося глотнуть горькую синюю жидкость. Я поперхнулась.
– Это поможет. Вот так, потише. Еще один глоток. Вот так.
Она взяла синий порошок, сделала пасту и нанесла на раны на ноге. Я услышала ее голос.
– Эту придется зашивать. Эх, вот еще одна. О чем ты думала, девочка? Вот, сделай глоток. Это поможет заснуть, пока я буду шить. Противоядие скоро начнет действовать. К утру ты будешь в порядке.
– Противоядие?
– Собаки, которые тебя укусили, ядовиты, – объяснил Джейс. – Без противоядия ты бы умерла к концу недели. Это долгая и мучительная смерть.
«Ядовитые собаки?»
Эта мысль затерялась в облаке других. Веки отяжелели. Последнее, что я увидела, – легкий блеск стали и нить, продеваемую в ушко.
Глава двадцать девятая. Джейс
Пока я нес Кази в комнату, ее голова прижималась к моей груди. Она спала, но с губ срывались тревожные фразы:
– Не трогай меня… У меня ничего нет… Пожалуйста… не надо.
Похожие слова она бормотала в гостиной, когда лекарь зашивала ей раны.
«Не трогай меня… пожалуйста».
От ее слов в комнате воцарилась тишина.
– Ш-ш-ш, – шептал я, свернув в последний коридор, – тебя никто не тронет.
К тому времени, как мы добрались до покоев, лицо Кази расслабилось, и она замолчала, погрузившись в глубокий сон. Я все еще не понимал, как ей удалось половину вечера скрывать от меня такие серьезные раны. Одни только укусы вызывали невыносимую боль, но яд…
Мама прошла вперед, распахнула дверь спальни. Я занес Кази внутрь и положил на кровать. За все это время она не шевельнулась ни разу. Я пощупал пульс у нее на шее – она жива.
– Это сонный эликсир, – объяснила мать, словно прочитав мои мысли.
Мы долго стояли над Кази, тихо на нее глядя.
Я знал, о
