успеет и глазом моргнуть, как уразумеет, что обо всем позаботилась Дарина де Артвуд. Я привыкла к нему, забыла, что у нас охренительно далекие понятия насчет происхождения и образа жизни. Мы разные. Сможет Крис жить, учитывая, насколько я необычная?
Чем дальше думала, тем больше приходила к выводу, что отношения обречены. Де Ричмонд, как назло, завел со львом проникновенный разговор о Женевьеве. Мой начальник втолковывал льву, что барышня была чересчур меркантильной и злобной, преследовала свои цели, искала богатых наследников и играла на их искренних чувствах. Лайон не верил.
— Отнюдь, — отрицал волк и перечислил всю базу, нарытую на неугомонную девушку. С него станется, и он с противника наказания не потребует. Тут я возмущусь. Даже если де Лиев душка, за мои продрогшие от холода почки кто-то должен ответить.
Лайон ничем не проникся, но Кристофер, прежде чем передать угрюмого главе города и дознавателям Гроунвуда, всучил тому папку с делом пронырливой десы. Гордость он заткнул куда подальше и больше оборачивался на меня.
— Я тебя навещу, — пообещал льву и захлопнул дверцу нашей кареты, когда возничий довез двух людей до главной улицы города.
Слуга задерживаться не желал, ему еще предстоял недолгий путь до городской тюрьмы и сдача отчетов в городском совете.
В моих ногах застыли Пушок и Бали. Нет, оба знали, где общая квартира, но им было любопытно, чем же закончится наша беседа.
Кристофер, к счастью, пока не разглагольствовал, хотя я заметила, как он любит вещать в массы. Между нами уже не искры, откровенный пожар с рейтингом 18+ хлестал, но я пока избегала всяческих словесных обязательств. Для этого признаваться нужно, а я готова?
Предательское третье чувство, отвечавшее за благоразумие, а еще за животные инстинкты, рефлексы, внутреннюю психологию меня не слушалось. Оно в полосатых черно-белых рейтузах склонялось к темной стороне. Кстати, Пушок в это время показательно забрался на диван и жрал печенье из миски, пока благонравный хозяин не наложил ему корма.
— Даш, — вновь повернулся ко мне Крис, когда мы остались одни. — Нам, правда, надо обсудить вчерашнее.
Стоило поспорить. Это в их мире барышни страдают из-за неведения их молчаливого спутника. Мой очень даже говорил.
— Всегда успеем, — накинулась на него, будто и не было совместной ночи между нами.
Невзирая на голодных собак, уселась к нему на коленки, перекинула руку через плечо и зашептала скабрезности на ушко.
Я и вчера проявила инициативу, раздевая Кристофера и с трудом удерживаясь от напевания мотивов очень известной песни, но сегодня мне хотелось его покорить.
Медленно подталкивая мужчину к спальне, скидывала с себя вещи. Красиво, одну за другой, чтобы он успел задуматься, что же под ней скрывалось. Все испортил его вопрос, учитывая, что де Ричмонд прислонился к изголовью кровати.
— Даша, ты станешь моей женой?
Да чтоб тебя, я для чего вообще распинаюсь?
Понятно, отвлекающий маневр не удался. Весь флер романтизма улетучился из-за моей собственной нерешительности, и его внезапной внезапности.
Я отстранилась, уселась рядышком и часто-часто задышала. Видимо, накатывала несвойственная мне паническая атака.
— Даша, ты чего? — обомлел Кристофер, испугавшись за мое состояние. — Может, водички?
Старательно закивала, избегая встречаться с ним взглядом. Мужчина ринулся на кухню, а я с тоской уставилась в окно. Пожалуй, будет совсем нагло сигануть из него наружу, сбегая от обязательств. И не то чтобы я не хотела замуж, но…
Как объяснить оборотню, что я не из этого мира? Если в Гроунвуде найдется хоть один мыслитель, я радостно поделюсь с ним заработанным. Что сказать — «Привет, милый, но я ведьма из Москвы»? Сомневаюсь, что он обрадуется.
Пока я мрачно обдумывала ситуацию, Крис вернулся с наполненным стаканом. Молча вручил его, погасил свет, оставив прикроватную лампу, и потянулся к двери.
— Я все понял, Дарин, — невесело сообщил мне. — Давай не будем продолжать эту унизительную беседу.
И теперь стало стыдно мне. Он-то считал, что я к нему не прониклась, а я себя считала врушкой-норушкой, спрятавшейся от правосудия на самом видном месте.
Де Ричмонд вышел, понурив голову, а я вслушивалась, как он ходит по апартаментам. Он не шумел, чуть скрипели половицы под его весом, а вскоре все совсем затихло.
Мне было грустно. Вода от чувства вины не спасала, зато меня одолевали воспоминания, как Кристофер встретил меня, уставшую, с ужином, как предложил фиктивную помолвку, а потом не выпускал из вида, как противился моему плану и крепко обнимал после чудесного избавления от свадьбы со львом. Будучи воспитанной матерью-одиночкой, мне глубоко вбили осознание, что мужчины — это не навечно. Что они легко приходят и уходят, и всегда стоит полагаться на свои силы. Но, святой единорожка, как же иногда было приятно просто побыть девочкой. И ведь я могла.
Крис, при всем его деспотизме и стремлении оберегать, меня не неволил, доверился, прислушался и дал набивать собственные шишки. Даже сидя в подвале, я знала, что он за мной придет. Пусть он немного не успел, но и я не лыком шита.
Я решилась.
Внутри свербил страх, заставляя сердце биться быстрее, но он был скорее волнительным, а не тревожным.
На цыпочках подкралась к его комнате. Внутреннее чутье подсказывало, что он не спит, а обдумывает свои слова, и я не ошиблась.
Темнота скрывала его лицо, но он заметил мое появление.
Застыв на входе, я зябко поежилась.
— Крис, — вздохнула и на всякий случай ущипнула себя за руку, — прежде чем я дам тебе ответ, ты должен кое-что обо мне узнать.
Уголок одеяла зазывающе откинулся. Мне очень хотелось прикоснуться к нему, лечь рядом и чувствовать тепло его тела, но я твердо стояла, прекрасно понимая, что если сейчас промолчу, больше подобного разговора не возникнет. Выяснилось, что иногда я чрезвычайно труслива.
— Я не из этого мира, — быстро затараторила, выплескивая важную информацию. — Меня призвали Оррин и Кейт, чтобы спасти должность отца. Хотели заключить контракт с ведьмой, а им попалась я. Я и о магии-то до появления здесь не знала. И Бали никакой не фамильяр, он жил со мной и неожиданно заговорил, оказавшись в Гроунвуде. А еще у меня есть сестра-близняшка, и я очень хочу ее найти. Мы провалились к вам вместе, значит, она тоже стала колдуньей.
Перевела дыхание и сглотнула, ожидая, что он что-нибудь скажет.
Но он, собака сутулая, молчал, заставляя меня молиться их богам. Приподнялся на подушке, еще раз откинул одеяло и похлопал рядом.
— Иди сюда, — предложил мне.
А мне большего и не требовалось. Я в два шага достигла его постели, упала возле него и
