что я не откажусь. Не в моем стиле отказывать старому другу перед столькими людьми. Но если приму это… Я невольно повернулась к Цзюйланю, который как ни в чем не бывало положил в мою кастрюльку кусочек омара.
Если бы помощник вытаращился на меня так же, как Ишэн, Лянлян и Буянь, мне бы стало очень неловко, но он будто вообще не обратил внимания, и от этого стало еще хуже.
– Спасибо, Датоу. Однако пока мне нельзя есть острое. Зато мой парень очень любит «с перчинкой», поэтому поможет и съест за меня, – с улыбкой выкрутилась я и тут же переставила блюдо с рыбным филе к Цзюйланю. А подумав, добавила три ложки перечного масла… Только бы он не вмешивался. Цзюйлань, прошу, оставайся равнодушным!
Ярко-красное масло чили слишком бросалось в глаза, и все за столом уставились на тарелку с рыбой, полностью пропитанной им. На глазах у всех мой возлюбленный ухватил палочками кусочек и один за другим спокойно доел, после чего тут же взял ледяной лимонад и стал пить стакан за стаканом. Я почувствовала себя лучше, хотя немного переживала за Цзюйланя, поэтому поставила перед ним и свой бокал с лимонадом. И Ишэн, и Лянлян смотрели на меня как на монстра.
Бувэнь внезапно опомнился и спросил:
– Сяо-Ло, с каких пор Цзюйлань твой парень? Почему не сказала раньше?
Ишэн подхватил:
– Да, Сяо-Ло, когда ты стала его девушкой?
Лянлян и Буянь слушали очень внимательно.
– В ночь на праздник Середины осени. Я не собиралась скрывать этого от вас, просто не было подходящего случая рассказать.
– Цзюйлань, – обратился Ишэн, – она же не шутит, верно? Нельзя шутить с такими вещами, мы люди серьезные!
Мое сердце пропустило удар, я нервно оглянулась на помощника. Он точно принял мои чувства той ночью и был очень мил со мной все эти дни, ни разу не сказал ничего обидного в мой адрес. Как это вообще случается: решение о начале отношений принимают двое или кто-то один? Если один, то возлюбленный может расстроиться и отказаться своих чувств?
Мужчина молча поставил стакан с лимонадом, окинул взглядом присутствующих. Его первоклассное безразличие к людям, которых он считает ниже себя, заставило их опустить головы. После он перевел взгляд на Ишэна и совершенно спокойно объявил:
– Официально заявляю, что Шэнь Ло – моя девушка. И я сурово накажу любого, кто решит обидеть ее. Поэтому стоит дважды подумать, прежде чем замыслить что-нибудь.
Я закрыла лицо руками и съехала по стулу вниз. Еще недавно переживала из-за его равнодушия, а теперь он выкинул такое… Мне хотелось спрятаться под столом. Остальным, кажется, тоже: гости сидели в напряжении, и никто не издал ни звука. Цзюйлань же посчитал, что сказал все правильно, и спокойно отвел взгляд. Снова взяв кувшин с лимонадом, он выпил несколько стаканов.
Ишэн первым пришел в себя и рассмеялся, хотя и не придумал ничего, что могло бы разрядить обстановку. Он сухо хмыкнул несколько раз, но так и не смог подобрать слов. Лянлян пришла ему на помощь. Подняв бокал с вином, она улыбнулась мне и сказала:
– Поздравляю!
Тогда наш гениальный доктор, внезапно растерявший свое красноречие, поспешно поднял свой:
– Тост! Выпьем за Сяо-Ло и Цзюйланя!
Звон бокалов и добрые слова восстановили дружескую атмосферу.
* * *
По ходу ужина присутствующие все меньше уделяли внимание еде и все больше – разговорам.
Лянлян посмотрела на меня:
– Если я не ошибаюсь, раковина с этой композиции – это красная императорская спираль, верно?
– Да, так и есть.
Затем она указала на свечи по обе стороны от цветов.
– Эти две ракушки прекрасны, они похожи на длинные рукава красивых грациозных танцовщиц. Должно быть, это королевский стромбус. Как интересно! Как будто жены окружили своего императора. Как Эхуан и Нюйин [78], две прекраснейшие госпожи. А ты знала, что гигантея питается исключительно королевскими стромбусами [79]?
Буянь удивленно ахнула, глядя на три раковины на столе. Было трудно представить, что обладатели такой красоты когда-то охотились друг на друга.
– Знала. Сможешь распознать остальные? – Я с любопытством посмотрела на Лянлян.
Спутница Ишэна взглянула на свечи в раковинах и сказала:
– Очевидно, что между мной и доктором Цзяном лежит «гребень Венеры», murex pecten. Она легко узнается благодаря белоснежному цвету и тонким прочным шпорам. А Бувэнь сейчас любуется «веткой розы», или chicoreus palmarosae: она похожа на распустившийся цветок – тоже яркая, с цветными слоями. Возле вас с Цзюйланем – «роза арфы», harpa doris: у нее двенадцать ребер, напоминающих струны этого музыкального инструмента.
Лянлян постучала по белым ракушкам для мытья рук:
– А об этих мы уже говорили.
На моем лице сама собой появилась улыбка.
– Все правильно! Это не какие-то редкие раковины, но назвать их полные названия не так просто, – похвалила я. – Мой дедушка много рассказывал мне в детстве, и я неосознанно запомнила. А ты как о них узнала?
– Очень похожая ситуация: моя бабушка – морской биолог. С детства много от нее слышала, вот и отложилось в памяти.
Лянлян взяла с блюда один из рыбьих хвостов и бодро спросила:
– Кто-нибудь хочет?
Ишэн, Буянь и Бувэнь отказались, а я рассеянно смотрела на хвост, так и не дав никакого ответа.
– Тогда положу тебе!
Лянлян привстала и с улыбкой отправила его ко мне в кастрюльку. Рыбный хвост не влезал внутрь целиком, и часть его торчала наружу. Не знаю почему, но мне вдруг показалось, будто я увидела какой-то кошмар наяву. Я просто оцепенело уставилась на этот кусок рыбы, даже не пытаясь засунуть его в кастрюлю.
К счастью, кто-то вовремя пришел мне на помощь и забрал хвост. Едва я вздохнула с облегчением, как вдруг заметила, что это сделал Цзюйлань. Тогда я осторожно попыталась вытащить хвост из его кастрюли. Цзюйлань же спокойно сварил его и, разделав, съел. Вероятно, он не видел в этом ничего странного. Глядя на него, я постепенно пришла в себя и даже устыдилась своего необъяснимого страха. Однако после всего этого у меня совсем пропал аппетит.
– Больше не могу: не лезет, – отложив палочки, объявила я. Остальные меня поддержали.
Ишэн предложил девушкам пройти в дом, пока мужчины займутся уборкой. Все единогласно поддержали эту идею.
* * *
Я пригласила Лянлян и Буянь в гостиную. Вдоль стен здесь висели полки с разнообразными раковинами причудливых форм.
– Не возражаешь, если я осмотрюсь? – вежливо спросила Лянлян.
– Пожалуйста, не стесняйся! Если какая-то ракушка приглянется, скажи – и я подарю тебе. Хотя некоторые мне бы хотелось оставить, поскольку они очень
