отметинами от клыков, нежно поцеловал раненную кожу. Девушка подо мной тихо застонала. — Прости, Принцесса, но по-другому тебя было не вернуть.
От ее тихого голоса дрогнуло сердце.
— Это правда случилось?
— Правда, — просто ответил, продолжая целовать.
Ей нужно осмыслить то, что случилось, и самое лучшее сейчас — не мешать. Но… Втянув носом аромат, исходящий от ее тела, я едва слышно застонал. Что-то невообразимое. Привычная ваниль и земляника переплелись с чем-то новым, безумно притягательным и срывающим все барьеры. А ведь я хотел дать ей передышку. Этой девушке, которая после первого оборота лежала подо мной, совершенная в своей наготе.
— Что ты… Риан?
— Останови меня, если ты не… — руки уже беззастенчиво шарили по ее телу, стараясь кожей впитать этот возбуждающий запах. Голос не слушался, а во рту пересохло. — Но я хочу тебя, моя Принцесса. Прямо сейчас.
Чувствовал, как к паху прилила кровь. Она была нужна мне.
Из горла Дианы вырвался стон, когда я намотал ее волосы на кулак, вынуждая запрокинуть голову и скользнул языком вниз по шее. Вкусная. До безумия и ярких звезд в глазах. Мысли закончились, едва свободной рукой я скользнул ей между ног, вжимая девушку в себя спиной. Мокрая и теплая… Даже горячая. В этом безумии я потерялся, утаскивая ее вслед за мной.
И она уж точно не была против.
Это я понял по тому, что стоило ей ощутить мой член, беззастенчиво прижимающийся к попке, она сама подала бедра навстречу, чем я и воспользовался, врываясь в нее одним резким рывком.
Пресвятые… До чего же она узкая. До сих пор не могу привыкнуть, хотя ночью мы занимались сексом несколько раз подряд. Четыре или пять. Я не считал, но мне было мало. Безумно мало. Я хотел ее всю и без остатка, что и доказывал, раз за разом толкаясь и наполняя собой прямо на полу спальни и в метре от кровати.
В такт со мной она выгибалась, стонала и снова дурманила своим запахом. Волчица, наследница клана. Та, которую я должен буду отпустить, когда придет время.
Но я не смогу. Это стало ясно как день.
— Пожалуйста, еще… — ее голос едва коснулся сознания, но я услышал и ускорился, выводя близость на совсем уж сумасшедший уровень и теряясь во времени.
Даже не секс, а что-то первобытно-звериное, заложенное в нас нашими поколениями. И да, именно в такие моменты с губ срывается то, о чем ты никогда не скажешь в иной ситуации.
— Ты моя, — прошептал, смыкая пальцы на ее шее. Коснулся губ и почувствовал их мягкость. — Не отпущу… Слышишь?.. Убью любого, кто к тебе прикоснется, Принцесса. Пусть ты скажешь, что так нельзя. Скажешь, что это жестоко, но я тебе обещаю, что никому тебя не отдам. Скажи, что ты моя!
Последние слова прозвучали рычанием, и цепляясь за стройное тело все сильнее, почувствовал, как вокруг члена сжимаются мышцы ее лона, ясно сообщая о скором оргазме.
Невыносимая. Желанная. Я сгорал от ее близости, и сейчас, когда волна жара скопилась в паху и вырвалась наружу, еще раз сжал зубы на задней стороне ее шеи, сам не понимая, что творю и куда меня вообще занесло.
Плевать. Я услышал то, что хотел.
— Твоя, — выдохнула она, прежде чем закричать и кончить, содрогаясь всем телом.
— Что такое? — спросил я, когда Принцесса буквально выбежала из душа, едва прикрыв мокрое тело полотенцем.
Только путем чудовищных усилий смог побороть желание и не сорвать с нее эту тряпку, которая скрывала доступ к самому сладкому. И пусть аромат стал слабее, он все равно ощущался, вынуждая все нутро тянуться к ней. Невыносимое чувство!
Кажется, девушка не заметила моего голодного взгляда. Она принялась в возбуждении мерить спальню шагами.
— Лотти! — воскликнула она, поправляя полотенце. — Помнишь, она упоминала духа из комнаты Миллс?
— Гастон, кажется. Помню.
— Он может знать, кто к ней приходил и зачем, — продолжала рассуждать Диана. — Как мы раньше не додумались? Где ее искать?
И в самом деле, как? Столь очевидный ответ крутился у меня на языке, но напоминание о жаркой ночи точно не поможет делу.
Я хмыкнул, поискав взглядом свои вещи. Потом вспомнил, что все они остались в ванной, вместе с мобильным, который как раз в этот момент подал признаки жизни настойчивым звоном.
— У Эвана? — с насмешкой спросил, пересекая комнату. — Кажется, у них отношения.
— Очень смешно. После ночи со мной ты разучился шутить? Неужели я так влияю на мужчин?
— Мы этого никогда не узнаем. Черт, вот и Эван, — взяв трубку, выслушал все, что друг хотел мне сказать. Отключился и тихо выдохнул, на секунду позволяя темным эмоциям захлестнуть с головой. Потом так же быстро заставил их схлынуть. — Ромеро объявил, что через пять минут ждет меня и Роузвуда у себя в кабинете. Явно не подарки раздавать будет.
Быстро одевшись, покинул ванную и столкнулся с решительным взглядом своей девушки.
— Он тебя не отчислит.
— Мне бы твою уверенность, — тихо проговорил я, смыкая руки на голых плечах и нежно касаясь кожи.
Как бы там ни было, я ни о чем не жалел.
Но… Ее вчерашний вопрос о других лисах всколыхнул похороненное глубоко чувство вины. И теперь оно все чаще кололо иглами, когда Принцесса вот так, со всем доверием, смотрела в мои глаза. Но эта правда ей не нужна. Я и сам старался забыть об этом, как о страшном сне.
— Не отчислит, — еще более твердо проговорила девушка, заглядывая казалась, в самую душу. — Я этого не допущу.
В груди, как комок змей, завозилось нехорошее предчувствие. Неужели моя Принцесса что-то задумала? Если и так, то лезть в мои проблемы я не мог ей позволить.
— Нет. Ты ничего не будешь делать.
— Это не тебе решать. Я знаю, как много для тебя стоило поступление. Просто позволь помочь, ведь я могу.
— Нет, — еще более твердо сказал я. Потом расслабился, склонился к мягким губам, так доверчиво распахнувшимся, и оставил на них легкий поцелуй. — Всё будет хорошо.
— Ладно, — сдавшись, прошептала она. — Я поищу Лотти, а ты пока разберись со своими делами.
Но вот как с ними разбираться, я не представлял. Перед самим кабинетом Ромеро столкнулся с Роузвудом, отчего вся злость и гнев, похороненные в душе, вновь вскинули голову. А после его слов я всерьез задумался, а не врезать ли волку снова.
— Готов вылететь отсюда, а Лост? — спросил он, самодовольно кривя губы.
И что только Принцесса в нем нашла в свое время? Мне его гнилое нутро давно бросалось в
