любопытство, и Ральф осмелился говорить дальше.
– У нас похожие родинки, смотри, – он оттянул ворот рубашки и показал дочери темный треугольник. – У тебя есть такая же, она значит, что мы родные люди.
– Папа… Настоящий? – девочка прищурилась недоверчиво. – А почему ты не сказал мне раньше?
– Я боялся.
– Меня? Я же маленькая!
– Твоей реакции. Ты должна знать, что я не бросал тебя, я бы ни за что так не поступил, понимаешь? Просто так случилось, что мы с тобой расстались на четыре года.
Шенни отложила печеньку и обняла акулу двумя руками.
– Но теперь мы всегда будем вместе?
– Всегда.
– Вот и хорошо. Ты мне нравишься, дядя-папа Ральф.
Я слушала их разговор с замершим сердцем. Ожидала от девочки чего угодно: истерики, слез, обвинений в адрес Ральфа, вопросов о матери… Но ничего этого не было. Малышка приняла информацию спокойно.
А вот воспитанники… Они молча переваривали шок, и спустя длинную паузу Рил выдал:
– Обалдеть.
– А я догадывалась, – сказала Пирси. – Вы не похожи, но оба какие-то все равно как будто похожие.
– Конечно, – закивала Шенни. – Я умница, и папа хороший. А у хороших мужчин бывают умницы-дети.
– Ты пролила на стул Нюры банку чернил, напомню.
Нюрка, услышав это, взвилась с места.
– Шенни?!
Ральф смотрел на меня безотрывно. Я впервые видела в глазах мужчины слезы, и от этого невольно сжалось сердце. Мы вышли из гостиной, оставив ребят и Нюру скандалить из-за чернил. Мужчине нужно было успокоиться, а мне – поддержать его.
– Не так уж это и страшно, правда? – спросила я, прислонившись к стене спиной.
– Я забыл, что она совсем крошечная, а малышам проще принять такую новость.
– Значит, хорошо, что ты не стал тянуть еще несколько лет. И все же было лучше признаться на Снежном празднике, но ты все равно молодец.
– Ты права, – Ральф притянул меня к себе в объятия. – Я больше никогда не стану молчать, если захочу признаться в чем-то.
– И не нужно молчать, потому что однажды ты можешь не успеть сказать что-то важное…
Я осеклась и уткнулась лицом в его грудь. Я вот не успела сказать маме, папе и бабушке насколько они важны для меня. Они это и так знали, но я никогда не делала признаний вслух. И я не успела. Растворилась, исчезла, умерла.
– Я люблю тебя, Агата. Правда, люблю. Ты почти самое лучшее, что произошло со мной за всю жизнь… Вот видишь, я не молчу, признаюсь тебе с запозданием, но все же вовремя.
– И я люблю, – я заглянула в серые глаза дорогого мне мужчины. – И тоже больше никогда не стану умалчивать о своих чувствах.
ЭПИЛОГ
Двери “Шанса” открылись ранним утром в Первый день осени. Солнце только-только показало оранжевый бок, и теплый свет рассеял утренний туман, но еще не успел высушить тяжелые капли росы на зеленой траве. С запахом утренней свежести смешивались ароматы цветов, которые Мэй и Нюра высаживали во дворе школы еще весной.
Учеников в первый учебный год набралась сотня, что не могло не радовать. Я не верила своим ушам, когда Нюра взахлеб рассказывала, как много желающих подали заявки!
Лоранс, благополучно закончивший прошлое учебное полугодие, сегодня пришел раньше всех, чтобы помочь нам с открытием.
– А какая красивая все ж! – старик подкрутил усы, любуясь Нюркой в деловом строгом костюме, которая сейчас прикрепляла крупные синие цветы на лестничные перила. Мы с Лоренсом стояли у дороги, ждали Алену с семьей. – Как ей однако идет директорство, да?
– Не то слово, – усмехнулась я. – Вы смотрите, Эллад заревнует.
– Да ну тебя! Я ж как к дочке к ней отношусь!
Я рассмеялась. Издалека донесся стук колес, и мы с Лоренсом обернулись на звук. Роскошный экипаж с двумя белоснежными лошадьми на большой скорости катился к нашу сторону. Аленка высунулась из кареты и радостно махала нам рукой.
Вскоре она выпорхнула на улицу и подскочила к нам. Нюрка забыла про цветы, бросилась к подруге.
– Девочки! Полгода не виделись с вами! – Алена обнимала то меня, то Нюрку, тискала нас за щеки. – Вроде вот только гуляла на ваших свадьбах, а уже столько времени прошло!
Из кареты вылез муж Алены, а следом за ним Вероника – их дочь. Мы с Нюрой не были знакомы с ними, на свадьбу приезжала только наша подруга. У Роберта тогда случились неотложные дела, а Вероника гостила в летнем поместье на юге.
– Роберт, – представился мужчина. Красивый, надо сказать. Темноволосый, высокий, статный, одет с иголочки. Аленка имела хороший вкус!
– Я Вероника, – девочка улыбнулась нам. – Моя мама рассказывала мне о вас, вы Агата и Нюра, так?
– Ага, – кивнула Нюрка.
Дочка Алены сияла, как солнышко. Светлые волосы были уложены в причудливую прическу на голове, в доверчивом взгляде читался покой. У наших детей в глазах зверели бесенята, Вероника же, по сравнению с ними, казалась умиротворенным островком среди бушующего океана.
Из школы с визгом выбежала наша малышня в сопровождении Мэй. Близнецы сегодня нарядились в кофточки, которые сами же и связали. Мэй тоже была в связанном ими платье, а Пирси выбрала для первого учебного дня костюм, похожий на Нюркин. Шенни и Ральф сейчас были где-то в городе – покупали десерты для праздничного стола, а Эллад должен был появиться с минуты на минуту – его с самого утра молодая супруга погнала за леди Райрой, чтобы тот доставил старушку в целости и сохранности.
Пока дети знакомились с Вероникой, а Роберт общался с Лоренсом, мы с Аленой и Нюрой поспешили в столовую, чтобы проверить, достаточно ли столовых приборов для всех.
– Бесплатная школа вызвала ажиотаж не только в Лимбурге, – сказала Алена, поправляя салфетки на столах. Столовую пришлось расширить, и теперь она занимала почти весь первый этаж. – Роберт недавно был в Брекенсе, так там во всех газетах первые полосы заняты статьями о вас.
– Вот спасибо за информацию, – фыркнула Нюра. – Я и так переживаю, а ты еще больше
