детей с каждый годом рождается все меньше.
– Скот тоже плодится плохо, хиреет и умирает, – согласился Сальвадор. – Урожай стал плохим. Конечно, можно списать все на кару небесную или череду совпадений…
– …Но все не так просто, – закончила я мысль.
Тут вмешался Ули, который успел быстро перекусить и теперь распространял умопомрачительный аромат мяса.
– Картина крови нейта Эйле схожа с картиной крови тех людей. Если хотите, можете посмотреть.
И юноша показал мне разные образцы. Я никогда не любила гистологию, зачеты причиняли мне почти физическую боль, особенно когда клетки крови надо было отличать друг от друга. А тут я поняла, что привлекло внимание Ули.
– Видите, как много стало белых телец? Их было меньше до болезни нейта Эйле.
Он говорил о лейкоцитах. Но как рассказать Ули о том, что они из себя представляют и для чего предназначены, и при этом не вызвать подозрений? Я ведь типа «ничего не знаю, ни разу такого не видела».
Думай, мозг, думай!
– Было бы чем, – ехидно отозвался Пискун, который каким-то образом подслушал мои мысли.
– А тебе не кажется, что эти… – начала я неуверенно, – тельца… они могут бороться с заразой, которая попала в тело Сальвадора?
Ули задумчиво почесал голову.
– Я уже ничего не понимаю, нейра. Если позволите, я возьму образец вашей крови для исследования, – попросил юноша, опустив взгляд. – Это все для науки.
– Да, конечно. Это не проблема.
Я нацедила в пробирку кровь из проколотого пальца, дала нейту Эйле несколько пузырьков из своего чемоданчика для детоксикации и строго-настрого запретила пить эту проклятую воду.
– Ну, последнего я не могу обещать, – сказал ученый простодушно. – Я ведь должен стать первым, кто опишет эту болезнь, а крыс лабораторных неохота больше мучить. Они и так, бедняги, натерпелись за все эти годы.
Я метнула взгляд на клетку с грызунами, которые словно прислушивались к нашему разговору. Некоторые выглядели упитанными, шерсть лоснилась. Не похоже, что они сильно страдают.
– Придумал! – воскликнул вдруг Эйле. – Назову эту заразу в свою честь! Болезнь имени Сальвадора. Как вам? Гордо звучит?
Я устало вздохнула и провела ладонью по лицу. Если и существует на этом свете человек упрямей меня, то вот он! Теперь понимаю и Норвина, и Пискуна, и даже нейта Лейна. Глядя на ученого, вижу себя со стороны. Точно мой братец по разуму. И да, в нем я не сомневаюсь.
* * *
Норвин вернулся глубокой ночью, когда я уже собиралась спать в одиночестве. У нас успела появиться маленькая семейная традиция пить чай, сидя на веранде и наслаждаясь ночной прохладой. Только сегодня небо затянуло тучами, а с севера подул промозглый ветер. Хотелось скорее спрятаться под крышей.
– На рассвете я отправляюсь в Ничьи земли.
Я остановилась, так и не донеся чашку до рта.
– Зачем?
Что бы Норвин ни сказал, мне уже не нравится эта затея. Среди местных ходит много дурных баек об этом месте, желающих отправиться туда на туристическую прогулку днем с огнем не сыскать.
– Кое-что надо проверить. Не переживай, я уже был там и, как видишь, цел, – он развел руками и улыбнулся.
Захотелось обнять его крепко-крепко и никуда не отпускать. А вдруг?..
Нет-нет! Я стремительно отогнала дурные мысли. Это не может быть нашей последней встречей, мы ведь даже не успели побыть счастливыми. С меня хватило стресса из-за той раны.
Чтобы отвлечься от дурных мыслей, я рассказала Норвину несколько веселых случаев из своей студенческой жизни. Он любил слушать обо мне, о моем мире, о том, как он развивался, о людях, оставивших след в истории.
– Знаешь, я даже завидую вам, – задумчиво произнес муж. – У вас было столько талантливых и изобретательных людей.
– Они есть и у вас. Но ввести что-то новое безумно сложно, хотя время все расставит по своим местам.
– А как там декан? – спросил муж, сжав пальцы в кулак. – Не трогает тебя?
Не знаю почему, но я опустила подробности последнего сновидения. Не хотелось, чтобы Норвин знал о приставаниях нейта Морригана к Эллен. Я ведь не лгу, просто скрываю часть правды. Нехорошо, знаю. Но ведь Норвин такой, еще найдет способ больше не пускать меня в госпиталь. А там роженицы, другие подопечные, и, если буду сидеть под домашним арестом, Ойзенберг может распоясаться и снова начать дурить.
– Столичные гости пока ведут себя тихо или просто выжидают момент. В отчетах об их передвижениях нет ничего странного, сегодня они были лишь в госпитале и гостевом доме.
Мы вместе поднялись с кресел, и Норвин коснулся пальцами моей щеки.
– Не волнуйся, Эллена. Мы сделаем все, чтобы госпиталь благой Валиры не пришлось переделывать в военный. Там будет появляться только жизнь.
– Я знаю. А теперь пошли спать, – я взяла его руку в свою. Тепло ладони и ее твердость успокаивали. – Как говорят в нашем мире, утро вечера мудренее.
– Эллена, – взгляд серых глаз стал серьезнее некуда. – Я не хочу, чтобы ты контактировала с Морриганом. Даже если он не причастен к темным делам Меридиса, его личность не внушает доверия. Ты должна оставаться дома.
* * *
Дома я, конечно, не осталась. Понимала, что Норвин тревожится за меня так же, как и я за него, но мне удалось убедить мужа, что пока опасности нет. В конце концов, он поставил мощную защиту, боевых магов учили этому с первого курса.
Проверка шла полным ходом, пятерым людям удалось поставить весь госпиталь на уши, и теперь все бегали как ошпаренные. Но было и хорошее: меня тронуло то, как некоторые лекари защищали мои идеи по асептике с антисептикой, по операциям и ведению карт больных. В одной из палат нейт Брайтен спорил с нейтом Льяллем, их крики слышал весь коридор. Не в силах пройти мимо, я замерла в дверях.
– Все это никуда не годится, – ворчал проверяющий, шевеля усами. – Самодеятельность до добра не доводит, у нас есть веками проверенные методы…
– Которые безнадежно устарели, только слепые этого не понимают! – Брайтен активно жестикулировал и наступал на своего оппонента. – Мы тоже сначала со скепсисом восприняли это бесконечное мытье рук, но если оно работает, почему мы должны от него отказываться?! А новые инструменты? Они гораздо удобнее старых!
– Чем вам старые не угодили? И не надо совать мне в лицо эти бумажки!
– Это отчеты, а не бумажки! Здесь видно, насколько вырос процент выживаемости за последний месяц!
Столичный лекарь скорчил надменную гримасу:
– Вы могли написать что угодно, я вам не верю.
– Ах так?! – Брайтен взмахнул руками, и по палате весело полетели врачебные записи. – Ты считаешь
