Даже там, на приеме у Креса, он подошел, потому что испугался, что я собираюсь в пропасть прыгнуть, то есть появился в момент моей слабости, и плевать, что наговорил — главное, что появился, подошел, и остановил бы меня от прыжка, соберись я прыгнуть. Про другую женщину придумал, чтобы я забыла о нем, чтобы не втравливать в свое очередное дело.
И, в конце концов, прилетел за мной, не опоздал, а успел, если судить объективно. Не прибудь лирианцы именно в этот день и час, вряд ли меня удалось реанимировать. Так ли себя ведут мерзавцы?
Главная причина того, что он меня отталкивал, в том, что Риган — красноволосый лирианец. Любая сильная эмоция может довести его до приступа, и потому он научился держать эмоции под контролем. Но когда любишь, контроль невозможен… Он однажды уже перебил своих родных во время «приступа», и я уверена, это событие оставило глубокий шрам в его душе. Он не может не бояться повторения, и избегает привязанностей в первую очередь поэтому.
Тяжело вздохнув, я запустила руки в волосы и помассировала гудящую голову. Покосилась на Космоса; тот всхрапнул во сне.
Ригана звали когда-то Лигром. И ведь похож — тоже большой, светлой масти, красивый, и тоже помесь, только вот не тигрино-львиная, а орионско-лирианская. Помня о предосторожностях общениями с большими животными, я тронула Космоса за бок, и когда он открыл глаза, осторожно устроилась с ним рядом, точнее, практически на нем. Поглядев на меня покровительственно, давай, приваливайся, он прикрыл глаза.
В этот раз заснуть мне удалось.
Может, целительная близость Космоса помогла, может, я просто хорошо выспалась, но, проснувшись, ощутила, как пробуждаемся сила в теле, а еще уверенность и решимость разобраться со всем. Руки уже не дрожали, стоило их поднять, ноги перестали казаться желейными, голова была ясная. Я вызывала медсестру, попросила принести мне нормальной пищи (хотя нормальной пищи на станции никогда не было). Поев, приняв душ и переодевшись, я заявила, что собираюсь выйти.
Медсестра сделала страшные глаза и со страхом воскликнула: «Нельзя! Вам нужно лежать!». Я не осталась в долгу и тоже сделала страшные глаза, но уже в другом смысле: так глянула на бедную медсестру, что она позвала врача, надеясь, что он меня образумит. Вместо врача ко мне зашел Гетен. Окинув мою ауру взглядом, он протянул удовлетворенно:
— Восстанавливаешься быстро. Лигры все-таки чудо. Надо будет намекнуть Союзу, чтобы узаконили их выведение, чисто в терапевтических целях. И ведь какой покладистый мохнатик, а?
— Да-да. Меня боятся выпускать, так что я хочу, чтобы ты привел мне кое-кого.
— Дай-ка угадаю: Кериона Верана, известного некогда как Арве Локен?
— Его самого.
Гетен еще разок окинул взглядом мою ауру:
— Судя по тому, какая серая муть собирается у тебя над головой, ты собираешься его убить. За что, а?
— За то, что опоздал с помощью.
— Ах, ты ж мстительная женщина! Но я, так и быть, приведу его.
— Если понадобится, силой, — добавила я.
— Силой? Интере-е-есно. Хорошо.
— Спасибо, Ларио, ты очень мил.
— Ты назвала меня по имени? Ну и ну.
Хмыкнув удивленно, он вышел из палаты, оставив меня в компании с Космосом. Я стала ходить взад-вперед, надеясь, что не случится никакой подлянки-неожиданности. Риган вполне мог сразу после разговора улететь, чтобы, как любить говорить Гетен, реально меня не беспокоить, или мог отправиться в джунгли, чтобы показать экспертам что-то, или что еще. А мне нужно с ним поговорить, именно нужно, почти физически, и посмотреть в его глаза… Пора поставить точку в наших отношениях… или начать их с новой главы.
Вопреки ожиданиям или недремлющему закону подлости, Ригана ко мне «доставили» быстро, без задержек. В палату они с Гетеном вошли вместе, свободно, и никто никого не волок. Лирианец пожал плечами:
— Тащить не пришлось, сам пошел.
— Спасибо, оставь нас. И забери Космоса.
Ларио открыл дверь, и лигр вышел сам. Не потому, что это невероятно понятливое животное, схватывающее все без слов, а потому что банально хотел облегчиться. Когда мы остались одни с Риганом, я сложила руки на груди, чувствуя себя так почему-то более собранной, и пристально посмотрела на него.
Со вчера он вроде бы не изменился… но я чувствовала, что он воздвиг между нами невидимую стену. Держит обещание, что не будет больше меня тревожить, и потому делает вид, что ничего между нами не было.
— Плохо выглядишь, — заметила я. — Темные волосы тебе не идут, и темные глаза тоже. Худоба не красит.
Он приподнял бровь и протянул:
— Ради этого ты меня позвала?
— Рада, что в твоем голосе ожил сарказм; думала, ты теперь разговариваешь как андроид. Я вызвала тебя, потому что мы вчера не все выяснили. Скажи, ты теперь работаешь на РО?
— Да.
— Какие у них на тебя планы?
— Красноволосый — приобретение выгодное, так что планы у них грандиозные. Буду служить на благо родины.
— Ну и правильно. Станешь военнообязанным товарищем Вераном и искупишь годы своего незаконного наемничьего житья.
— «Товарищем Вераном» я не останусь. Имя мне дадут другое.
— Шутишь? Мало ты имен менял?
Риган улыбнулся, и в этой улыбке я заметила что-то нагло-веселое, что-то от Арве Локена. Это меня порадовало: лучше пусть он снова станет тем грубоватым типчиком, чем продолжит притворяться чужим и сводить с ума бездушным видом и бездушным голосом.
— Я ликвидировал рептилоида, помог взять Хозяина, фактически предал наемничий кодекс. Спящие отправят — или уже оправили — по мою душу слуг, а киллеры с Тайли наверняка уже ищут меня. Придется скрываться.
— Они ищут Ригана, Драного кота, но Риган умер там, в пещерах. Тот, кто стоит передо мной, уже другой человек. Так что не будь таким пессимистом.
— Хорошо, не буду, — иронически ответил он. — Еще есть вопросы?
— Есть. Как я поняла, тебя так и оставят этим жутким брюнетом, и имя новое дадут, и биографию придумают, лишь бы никто до тебя не добрался. А ты не скрывайся. Стань самим собой, стань снова Лигром. Систему ты освободил, наведи теперь порядок там. В этот раз у тебя все получится.
Риган помрачнел и явно собрался снова сказать что-то пессимистическое. Я подняла руку, останавливая его, и отчитала:
— Хватит скрываться! Ты последний из своего рода, и вполне достоин того, чтобы заявить о себе. Подумаешь, охоту на тебя открыли — на многих открывают охоту! Но у этих многих нет твоих возможностей, твоих способностей, твоей удачи. В конце-то концов, Риган, — сейчас время перемен! ЦФ сотрясается от арестов, власть меняется, Союз наводит порядок. Самое время тебе выйти на арену, ведь ты причастен к одному из самых громких дел века! Сама судьба тебе подсказывает, что делать, сама толкает в нужном направлении!
— Так ты все-таки веришь в судьбу, Кэя? — тихо спросил он, не отрывая от меня темных глаз.
— Я в тебя верю.
— После того, что я рассказал?
— Из всей твоей вчерашней исповеди, Риган, я вынесла две вещи: у тебя была нелегкая жизнь, и ты меня любишь. А я люблю тебя, и хочу быть с тобой, — призналась я, и удивленно вздохнула. Думала, это будет сложно, но стало только легче; стало так легко, будто с моей души сняли тяжелый груз.
Риган очень хотел остаться отстраненным, но не получилось: мои слова на него подействовали, как заморозка. Он замер, побледнел, и, едва разлепив губы, промолвил одно слово:
— Нет.
— Да! — возразила я уверенно и горячо, создавая контраст с его ледяной отчужденностью. — Думаешь, я не осознаю, что ты можешь быть опасен во время приступа? Думаешь, меня испугает то, что на тебя объявили охоту? Я не боюсь этого. Я знаю, кто ты, и вижу в тебе силу. Ты можешь стать одним из символов сопротивления спящим, но только ты настоящий, Керион Веран.
Он вздрогнул, как от удара, когда я произнесла его настоящее имя, и сжал губы. Как это для него характерно — не слушать других, упрямиться…
