Толпа гулко зашумела. Молодчики кинулись к Гришке, пытаясь скрутить. Гришка брыкался, откидывая, откидывая их, ругался на своём языке. Но подоспели полицейские, цыгана скрутили и куда-то увели.
- Пойдёт теперь, стервец, на каторгу! - сказал кто-то из толпы. - Сколько лошадей покрали.
Аня посмотрела на Андрея. Тот, наблюдая за развернувшейся сценой, был похож на каменного истукана. Ни мускул не дрогнул на его лице. Только показалось, будто одна единственная слезинка повисла на ресницах, но так и не скатилась. Андрей тряхнул головой и посмотрел на нее, горько улыбаясь.
- Но почему? – Растерянно прошептала девушка. – Мы же могли все изменить…
Испуганный Порфирий так и стоял, в ужасе наблюдая, как Гришку-конокрада увели прочь, пока его отец, Георгий Львович, наконец, не спохватился и не забрал мальчика.
- Я сам выбрал свой путь. Я мог не гоняться за кольцом, не охотиться за Порфирием. Но в этом нет его вины. Я только сейчас это понял. – Сказал Андрей.
В эту минуту что-то неуловимо изменилось. Застыли все звуки, замерли люди и, кажется, даже ветер не шелестел в кронах деревьев. Ане показалось, что они попали в стереофильм, в трехмерную картинку, которая давала объем и глубину, но была лишена самой жизненной энергии.
- Ну вот ты и понял все, - раздался рядом с ними до боли знакомый голос.
Аня вздрогнула и повернулась. Рядом с ними на базарной площади маленького уездного городка стоял тот самый старец, которого она впервые увидела в захламленной квартире на Васильевском острове, когда потащилась сопровождать Глашу к знахарю и ведуну.
Андрей тоже обернулся на голос. Судя по всему, он признал старца. Может, они даже встречались, подумала Аня, ещё не зная, что седовласому провидцу, который когда-то сказал, что кольцо принадлежит ей по праву, Андрей нож к горлу приставлял. Но знала бы, не удивилась.
- Кто вы? - Спросила чуть слышно. - Это же вы тогда на Ваське…
- Предсказал твою судьбу? - Усмехнулся старик. Голос его, несмотря на белую, седую бороду и длинные, охваченные тесемкой распущенные волосы, казался вовсе не старческим. - Да, это был я. Разве тогда сказал не правду? Кто я? Думаю, Андрейко скажет тебе, он уже понял.
- Хранитель Времени. А также тот, кто следит, чтобы человек жил той жизнью, которая ему предначертана. - Пояснил Андрей учтиво. - Я помню, бабка рассказывала мне о Хранителе, но тогда я думал, что это - небылицы, сказки.
- Сказки - лишь способ объяснить себе то, что не может разум. Взрослые живут умом, а должны бы жить сердцем. Дети же открыты к тайнам мироздания, верят в них, принимают их, а потом вырастают и думают, что это были лишь выдумки.
Аня, наконец, разглядела его. Тогда, в тесной комнате доходного дома, где принимал старец их с Глашей, она видела лишь руки и седую длинную бороду. И во сне к ней он приходил, не являя лица. Теперь же она видела его в мельчайших деталях. В этих чертах было что-то родное и любимое от всех её близких людей, и в то же время что-то важное, чужое и таинственное, то неизведанное, к чему страшно даже прикоснуться. Прямой нос, открытый лоб, обрамлённый длинными и седыми волосами. И невероятные глаза. Их цвет было трудно описать. Как если бы всё цвета вдруг слились в единый и каждое мгновение глаза были то зелёные, то карие, то бездонно синие. На старце были свободная рубаха, подпоясанная бичевой, и широкие штаны светлого цвета, похожие на льняные.
- Наворотила я дел? - С сожалением спросила Аня, понимая наконец-то, что менять прошлое - не в её власти.
- Могла бы, да Андрейко вовремя остановился. А ведь, хотел бы всё поменять, правда?
Андрей кивнул беззвучно.
- Знаешь, в какой момент всё пошло иначе? - Спросил Хранитель у Андрея и, не дождавшись, ответил. - Когда наперекор бабке ты стащил кольцо. Если бы не та детская шалость, то ваша судьба была бы другой. Ты, - он повернулся к внимающей каждому слову Ане. - Ты, дитя, родилась бы совсем при других условиях, в морганатическом браке графа Терепова и цыганки Натэллы. На твоём первом балу повстречались бы с Николаем и, конечно, полюбили бы друг друга.
Старец перевёл дух и, спустя секунду, продолжил:
- Но Андрей взял кольцо без спросу. Так бывает, ведь, прописаны только основные штрихи судьбы. - Он вновь повернулся к Цыгану. - Вот и пришлось переписывать готовую историю, да так, чтобы в конечном счёте каждый из вас пришёл к нужному итогу.
Аня беззвучно ахнула. Неужели, она в любом случае должна была встретиться с Николаем? Получается, он - её судьба, независимо от того, в каком веке кто из них родился?
- Да, душа моя, так и есть. - Хранитель усмехнулся. - В твоём случае пришлось пожертвовать парой страниц Книги Судеб, чтобы переписать историю, но, мне думается, получилось всё равно неплохо.
Аня молчала, обдумывая полученную информацию.
- То есть, все в жизни предопределено? – Наконец, спросила она.
- Свою жизнь наполняете мелочами и смыслами вы сами. Андрей мог остановиться в любой момент, но он с маниакальной жаждой пытался вернуть кольцо, этим только все более запутывая события.
- Но он же понял, что месть до добра не доведет и отказался от акта. – Пыталась оправдать Цыгана Аня. Ведь, если бы он отправился на Лештуков мост с Иваном, то Николай наверняка бы погиб – вдвоем и бомба была бы мощнее, и вероятность смертельного исхода выше.
- Понял, - согласился Хранитель, - да только пулю уже получил.
Андрей виновато опустил голову. Он действительно слишком припозднился со своим раскаянием. А ведь мог потратить жизнь на что-то более полезное и приятное, чем гонка за призрачной мечтой обзавестись вещью, которая по сути не давала ему ничего, кроме ощущения, что он отомстил за смерть отца. Но отца-то это не вернуло бы.
Старец мог их вернуть ровно в то место, откуда Аня перенесла их в далекое прошлое. А там Андрея ждала неминуемая гибель – он точно не успеет дождаться приезда врача с такой раной.
- Неужели ничего нельзя сделать? – Умоляюще посмотрела на старца Аня. – Вы же Хранитель и только вы решаете, как сложится судьба человеческая.
- Э, нет. – Старик покачал головой. – Решаю не я, я лишь слежу за исполнением. Но раскаяние – это великая благость, на которую способен не каждый. Как и любовь. А, скажу вам по секрету, сильнее времени только любовь. А потому в исключительных случаях людям положено снисхождение. У тебя есть один шанс, чтобы все изменить, Андрейко. Я не могу исправить то, что уже свершилось, но ты можешь выбрать прямо сейчас, в каком времени ты хочешь остаться. А пулю мы отменим.
Аню облегченно выдохнула. Неужели у них получилось, и Андрей останется жив? Хранитель подарил ему еще один шанс, чтобы прожить оставшуюся часть жизни без мести и ненависти.
Андрей, казалось, медлил всего минуту.
- Я хочу вернуться в будущее. Там я нашел дело, которое меня радовало – водил экскурсии и рассказывал людям о Петербурге.
- Это - доброе дело. Будь по-твоему. – Старец согласно кивнул и будто бы даже радостно сказал. – Я верил, что все решится. Ну а ты, душа моя, - он посмотрел на Аню, - вернешься в то время, где и должна была прожить свою жизнь.
- Я согласна! – Аня не могла скрыть своего счастья. Главное, она будет рядом с Николаем и даже если они в итоге не будут вместе, она будет знать, что с ним все хорошо. Но оставались еще вопрос – А мама, отец?
Хранитель ничего не ответил, лишь улыбнулся и махнул седой головой. Аня расценила этот жест, как утверждение, что все будет нормально.
- Прощайтесь. – Услышала Аня словно через толстый слой ваты голос старца. Вдруг подул ветер, закручиваясь вокруг них с Андреем вихрем.
- Прощай, племянница, спасибо тебе! Ты помогла мне понять, что любовь сильнее мести, что любовь сильнее всего, она даже течение времени поменять может. – Услышала Аня голос Андрея.
Ветер превратился в метель, которая кружила вокруг них снежным роем.
- Прощай, Андрей! – Пыталась перекричать метель девушка.
На расстоянии вытянутой руки ничего уже не было видно. Голова закружилась. Аня поморгала, пытаясь удержать равновесие, а когда открыла глаза, поняла, что она сидит на мосту рядом с раненным Николаем, а Плут, наставив пистолет, шел на них. Он выстрелил, но пуля ударилась гулко о камень мостовой и рикошетом отлетела куда-то в сторону набережной. Плут округлил глаза, потому что стрелял он по цели, которая вдруг через мгновение исчезла. А следом прозвучал второй выстрел, и Иван повалился кулем на землю. То был Александр Сергеевич.
