на добрых два его роста вверх! После чего поспешил спуститься тем же путём, которым забрался, отбросив уже ненужные головни. Мощный гул проснувшихся хищниц он слышал даже на земле. Как и рёв пламени. Но пробиться на свободу сквозь завесу бушующего огня живым не удалось никому!
Догорел красиво полыхавший осинник буквально за минуту. Но этого оказалось достаточно: вся его чёрная масса и буквально тучи обгорелых угольков, в которые превратились тельца злобных насекомых, грохнулись вниз вместе с прогоревшими ветками берёзы. И гнездо почти уже не полыхало: всё, что могло гореть, сгорело ещё наверху.
Но Конан не пожелал останавливаться на достигнутом: мало ли! Вдруг там, в каких-нибудь внутренних и особо защищённых слоях, ещё остались какие личинки, или полусозревшие осы!
Он натащил к упавшей конструкции заготовленных веток и сучьев, и поджёг этот новый костёр своими верными факелами. Снова пламя полыхало в два его роста!
Вот теперь, убедившись, что среди угольев и золы ничто и никто не смог выжить, Конан вернулся к своему первому костру. Подбросил дров. Осмотрел лес, вслушиваясь.
Всё тихо. И никто к нему, как говорил его инстинкт, не подбирался с коварными намерениями…
Ну вот он и покончил с теми, кто безжалостно и коварно искусал его: места укусов всё равно болели, хоть он и смазал их целебным бальзамом, склянку с которым как обычно нёс в суме, завёрнутой в тряпки. Месть, как говорится, свершилась.
Почему же он не чувствует удовлетворения?
Может, потому, что враги — не люди, и ничего так и не поняли?..
Ладно, утро вечера мудренее. Посмотрим, что ждёт его завтра.
Он завернулся в свой мягкий плащ, и мирно заснул.
Выспался киммериец отлично.
Да, собственно говоря, так было и в предыдущие ночи. Людей здесь опасаться не приходилось, а от хищников его отлично защищал костёр: ни одно животное не подойдёт само туда, где есть обжигающее пламя.
Сожжённый осинник всё ещё дымился в лучах восходящего солнца, но варвар даже не удосужился подойти, чтоб взглянуть. Зачем, если все обитатели столь пожароопасного сооружения наверняка погибли в первую же минуту, когда полыхало так, что и более крупные твари погибли бы за считанные мгновения?!
Конан на сгоревших тварей больше не злился, тем более, что бальзам свершил свою привычную работу, и боли от укусов он не чувствовал.
Подбросив в свой притухший костерок побольше сучьев и валежника, Конан быстро нарезал ещё мяса из окорока. Нанизал на вчерашние прутики. Воткнул в землю. Пока мясо жарилось, вернулся к «своему» озерцу. В ручейке, впадавшем в него, умылся.
Вот теперь можно с полным желудком и спокойной совестью и дальше двигаться.
Лес продолжался ещё с час. Затем Конан вышел на опушку чего-то, что могло бы быть обширным выгулом, или пастбищем для овец или коров. Во всяком случае, пристально изучая из укрытия за деревьями и кустами открытую равнину, поросшую травой ему по колено и редкими кустиками ежевики, он сильно удивлялся: почему это отличное пространство не занято тоже — лесом?! Ведь все знают, что и обычные смешанные леса, и тайга, если нет никаких сдерживающих факторов, очень быстро наступают на пустое пространство, заполняя его деревьями и соответствующим подлеском.
Странно. Может, с почвой тут что-то не так? И деревья на ней не растут?
А почему тогда трава — растёт?
Но решив, что для лично него в этом поле нет ничего опасного, варвар поправил суму на плече, пристроил на нём же поудобней остатки ноги косули, да и двинулся туда, куда и шёл все эти пять дней: на юго-восток. Бдительности он, естественно, не терял.
Трава действительно оказалась по колено. В ней сновали прыткие вездесущие муравьи, ползали какие-то ярко раскрашенные не то жуки, не то — тараканы, вокруг него, вспугнутые из травы его шагами, вились мошки и комары. И оглушительно стрекотали цикады, ясно давая понять, что никого из птиц, или других насекомоядных хищников, охотящихся на них, поблизости нет.
И именно этот факт напрягал Конана особенно сильно: птицы уж от обильной и доступной трапезы просто так не отказались бы! Значит, всё-таки, что-то с этим идиллическим на вид местом — не так…
Что с ним «не так» выяснилось, когда от кромки леса он отошёл примерно на полмили. Трава впереди Конана вдруг пришла в движение, и почва, на которой она росла, внезапно встала как бы гигантским бугром! С тихим хлопком этот бугор лопнул, выпустив на поверхность «охранника» чёртова луга.
С такой тварью киммерийцу встречаться ещё не приходилось.
Похожая на чудовищно увеличенную ящерицу монстра злобно зашипела, и оскалила «ротик» — огромную пещеру шириной во всю её переднюю часть: в добрых два локтя! Но не чудовищные треугольные и загнутые назад зубы с дюйм длиной заставили Конана резко отпрыгнуть в сторону, а длинный и мускулистый язык, вылетевший оттуда, словно камень из какой пращи!
Быстрота движения этого странного «орудия» была, конечно, чудовищной, и наверняка никакое животное, или человек, сдуру оставшийся бы на месте, не смогли бы увернуться от него! Но киммериец и не был обычным человеком!
Поэтому отскочил в сторону буквально за доли секунды до того, как чёрная блямба размером с кочан капусты, имевшаяся на конце странного орудия метания, и похожая на присоску формой, попала ему в грудь!
Блямба на мясисто-мускулистом тяже просвистела мимо, по инерции пролетев ещё с добрых пять шагов! Однако варвар не стал ждать, пока тварь произведёт «перезарядку» своего метательного приспособления. За ничтожно краткий неуловимый миг он выхватил верный меч, и перерубил странный вырост!
Монстра завизжала, втянув остатки языка, и метнулась к нему, выпучив глаза, расположенные по краям пасти, и растопырив острые когти на передних изогнутых лапищах!
Ну уж, ждать, пока его покусают или исцарапают, в планы Конана не входило.
С могучим киммерийским кличем он ринулся навстречу монстре! И за два шага до её морды подпрыгнул высоко в воздух, сделав кувырок, и приземлившись прямо за мордой, на спине! Вонзить меч на всю его длину в то место, где голова соединялась с длинным, с десяток шагов, туловищем, оказалось делом мгновения!
Тварь под его сапогами конвульсивно содрогнулась. Из пасти вырвался словно вздох. Но достать врага после удара монстра не попыталась.
Конан однако поспешил соскочить со спины, и отбежать в сторону. Меч он не стал вынимать, так и оставив в туше, которая оказалась пронзена до самой земли!
Конвульсии чудища, довольно слабые и быстро закончившиеся, оказались, как он справедливо посчитал, предсмертными. Глаза, всё ещё пытавшиеся нащупать врага, остекленели. И монстра распласталась, словно
