«Гайрон без чувства такта, ты хотел сказать?» — зло усмехнулся я.
«Я что хотел, всё сказал. Ладно, мне пора. До связи. Не дури там, а если будешь дурить, то хотя бы не забывай об этом нам рассказывать», — сказал друг и закончил разговор.
Оставшуюся часть пути я летел, погруженный в свои мысли.
И почему им всем есть дело до моей личной жизни? Что отец, что Эртан, что Тарн вечно лезут со своими советами бросить Ксендру. Я уже вроде достаточно большой мальчик, чтобы самому принимать подобные решения. А я решил, что хочу быть с Ксендрой. Наверное, стоило с ней связаться, но желания скандалить не было.
Да и вообще… Я совсем запутался. Чуть не поцеловал жену, причём уже несколько раз. И каждый последующий раз сдерживаться всё сложнее.
Нет, спать с одной женщиной и целовать другую — это нормально. Половина леев так живёт. Законная супруга — это одно, возлюбленная — другое. С одной дети, деньги и быт; с другой — весёлые вечера и жаркие ночи. Жену я любить не обязан. Обеспечивать и защищать — да. Любить? Увольте.
Так какого каскарра я взял Аню с собой на скачки? Зачем я так глубоко впускаю её в свою жизнь, если у меня есть Ксендра? Хотя стоит признаться хотя бы себе, что на скачки на вирханах Ксендра не пошла бы даже под страхом моей смерти. Она терпеть их не могла, считала дешёвым отупляющим развлечением для низов. Её бесило, если я позволял слухам о моём увлечении просочиться в общество, и уж точно ни при каких обстоятельствах она не пришла бы за меня болеть, не поставила бы на мою победу все деньги и не радовалась бы ей так искренне, как это делала Аня.
За тяжёлыми раздумьями я едва не пропустил красную крышу станции в Зерратеге. Арранор возмущённо дёрнулся, когда мы пролетели мимо насеста, заклекотал и забил крыльями.
— Прости, приятель. Я задумался, — тихонько похлопал я его по мощной шее.
Посадка вышла мягкой, и все уже самостоятельно выбрались из сёдел, даже Ане не пришлось помогать. Научились, привыкли.
До постоялого двора мы с семьёй дошли в тишине, и сегодня я снова решил спать у себя, потому что слишком велик стал соблазн попробовать жену на вкус. Мне требовалось время, чтобы обдумать ситуацию и разобраться в себе. А я никак не мог этого сделать, если Аня находилась слишком близко.
Последние разговоры с Ксендрой, конечно, выводили из себя, но нас по-прежнему многое связывает, и я не готов от неё отказаться. Кроме того, откуда мне знать, что Аня искренна в своём поведении? Очевидно, она меня любит, а значит, готова на многое ради взаимности, даже похвалить неприятное шоу или проглотить парочку обид. Кто знает, как она поведёт себя, если будет уверена в моих чувствах? Женщины — известные манипуляторы, женишься на одной, а в жёны получаешь совсем другую, которая устала притворяться той, что тебя действительно привлекала. Мало ли таких случаев? Да сотни.
Проводив Аню до комнаты, я отправился к себе, отчётливо увидев тень расстройства на лице жены. Хорошо, что я поставил себе за правило иметь отдельный номер, единой необходимо усвоить, что я принадлежу в первую очередь себе и прихожу тогда, когда хочу.
Сегодня я планировал провести несколько встреч, и мысли свернули в направлении работы. В Беринаме вирраль подавали в трёх ресторациях, и их владельцы убедительно просили не расширять круг покупателей, дабы сохранить конкурентное преимущество, и я был с ними согласен, но хотелось увидеть вирраль на свадьбах и иных крупных торжествах, поэтому я встречался с представителями нескольких элитных заведений, занимающихся организацией подобных мероприятий.
Здесь в Зерратеге подобных не было. Только огромная, известная на всю страну сеть лесопилок. Посёлок расположился в сердце древнего густого леса, и на тысячи эстад вокруг ничего, кроме леса, тут и нет. Разве только бурная речка, текущая посередине огромной лесной долины.
Проводив семью в номера, я не стал оставаться на обед. Хотел минимизировать контакты с Аней и заодно использовать обеденное время, чтобы поговорить с людьми.
Ближайшая к лесопилке харчевня оказалась именно такой, какая требовалась — дешёвой, сытной и забитой работягами. Я вошёл внутрь и не обнаружил ни единого свободного столика. В тускло освещённом помещении стоял густой запах мясной каши.
— Хозяин, скажи, ты знаешь, кто из местных плотников или столяров ищет работу? — громко спросил я, чтобы меня услышали все собравшиеся.
— Да какой гайрон не ищет, ежели работка хороша? — глухим басом спросил сидящий рядом здоровяк. — Все, чай, ищут…
— Тогда всем обед за счёт лея Иртовильдарена, — громко распорядился я. — А желающие послушать условия могут подсесть за мой столик. Если я его, конечно, найду.
В харчевне повисла секундная тишина, а затем работяги споро освободили мне место за самым большим столом у окна, да еще два к нему придвинули. Хозяин неуверенно посмотрел на меня, а после кивка поставил передо мной тарелку с местным варевом. Я зачерпнул пару ложек. Каша оказалась неожиданно вкусной. Или это голод разгулялся после длинного перелёта?
— Лей Эртанис Киррастен нанимает людей на новый завод по переработке сахарных плодов, а также бондарей и плотников на завод по изготовлению вирраля. Слышали про такой?
— Бабское сладкое пойло, — откликнулся один из трудяг, а потом добавил: — Но дорогущее и пьётся легко. Слыхал, что дело у производителя хорошо пошло.
— Планируется расширение, — уклончиво ответил я. — И люди требуются разных специальностей, даже каменщики нужны, ведь завод нужно для начала отстроить. А затем и посёлок рядом с ним. А для всех новых работников — особые условия. Для временного проживания — барак. А затем — небольшой участок в пять квадратных эстад в собственность, плюс древесина для строительства дома бесплатно.
— Неужто вот прямо так свою землю дают? — заинтересовались мужики.
— Да. Но только пять эстад. Сами понимаете, леем с таким наделом не стать. Но и согнать с места никто уже не посмеет. Харана — очень крупная долина. Да, не так развита пока, но потенциал там огромный. Специалистов мы, как и везде, делим на три класса. Сильнее всего требуются работники третьего класса. Им предлагается жалование в тысячу эргов в месяц.
Кто-то присвистнул. Да, жалование мы предлагаем довольно высокое, но куда деваться — иначе к нам никто и не поедет.
— А поборы какие? — тут же сощурился басовитый мужик.
— Пока что общий южноземельный налог в сто эргов в месяц. Но как только наберётся достаточное количество жителей, то налог станет уже местным, харанским. Поднимать ставку выше государственной запрещено, сами знаете. Смотрите, вот я привёз образец договора с работником третьего и второго класса, вот полный список требуемых специальностей. Подумайте. Если кто даст согласие, то дорогу до Хараны лей Киррастен оплатит. Бондари среди вас есть?
— Так есть же тут цех бондарской, как не быть, — хмыкнул щуплый парень, стоявший напротив.
— Ну я бондарь, — густым басом ответил здоровяк. — И сынков обучаю. Старшему девять годин скоро. Неужто и ему будете полную ставку платить?
Он смотрел на меня, прищурившись.
— Сначала нужно посмотреть, чего стоит твой сынок. Если выработка у него будет, как и положено, то с чего бы платить ему меньшее жалование? Ах да, вот важный момент. Лей Киррастен сейчас набирает подмастерьев. У большинства мастеров второго класса будут свои ученики. За наставничество — премия. Но обращаться с мальчишками дурно вам никто не даст, сразу взашей погонят, так что имейте в виду.
— А своих-то можно в ученики брать? — спросил кряжистый мужичок, сидящий слева.
— Отчего нет? Можно. И если старшие сыновья уже взрослые мастера при профессии, то за ними закрепим отдельный надел. Всего наделов в новом посёлке планируется шестьдесят четыре. Думайте, зайтаны. Прочитайте условия, что мы предлагаем. Обсудите с семьёй. Ответ можно почтой выслать лею Кудеару, управляющему персоналом в Харане. Вот контакты. Понимаю, что вопросов будет много. Задавайте. Сказать могу только одно: работников своих лей Киррастен очень ценит. Нормы в договоре указаны. Кто сверх нормы работает — тому премия. Кто не справляется, тому урезают жалование. Тут уж не обессудьте, плохие работники нам не нужны. А если заболеете вы или кто из вашей семьи, то состоящие на службе у лея целители вылечат бесплатно. Для женщин тоже работа есть.
