шла. Потихоньку. Шаг за шагом. А под сердцем зарождалась буря, которая хотела сломать всех. Перевернуть мир, что так ничтожно беспечен.
Именно эта самая буря вынуждала склонять голову, обнажать зубы почти в безумной усмешке, и царапать старое дерево ногтями.
Пелена тьмы заполнила сознание Элис. Ступени к палубе были гладкими, отполированными. И по ним змеились языки тьмы. Она невесомо задевала перила лестницы, чтобы выбраться наружу и вздохнуть. Почуять, как кровь вытекает из огнестрельной раны какого-то моряка. И тут же приблизиться, чтобы спеленать. Собрать алые маслянистые горошины с одежды убитого. Прикоснуться к ещё живому, но отпрянуть, ибо Алисия ещё помнила границы дозволенного.
Сила вздымалась внутри, бурлила. И заставляла ощущать аромат жасмина, сырой земли и почти забытого ветивера. Но это обман больного воображения. Неоткуда тут взяться этому аромату. А вот ещё одному уродливому кораблю, с чёрными от старости бортами и отломанным бушпритом, было здесь место. Он летел прямо на Тень Королевы Виктории. И смял пиратский парусник, который неудачно подвернулся на пути. Элис заворожено наблюдала, как ломается каркас пиратского корабля, как трещит обивка, как рассыпается тленом мёртвый корабль. И как…
Это воображение. Такого не может быть в реальности. Очередной туманный сон. Почти сумасшедший. Нереальный. Потому что на палубу шагнул Грегори.
У Элис остановилось сердце. А потом понеслось вскачь. Настолько сильно, что рёбра трещали под его напором. Настолько, что воздух застрял в горле. Настолько, что первой реакцией было броситься к нему на шею. Вцепиться в грязную рубашку пальцами. Царапать пропитанную морской солью кожу. Сделать хоть что-то…
А он шёл неспешно, словно превозмогая боль. Его шатало. И глаза полностью были затянуты тьмой. Она спустилась дальше. Разрисовала все тело тенью черноты, которая пробивалась корявыми ленточками вен сквозь кожу. Элис потянулась к Грегори. Как и тлен, что встретил любимого хозяина. Дар вплетался в тело, отпуская Алисию и даруя болезненное блаженство. А у Грегори посветлели глаза, показав чёрные зрачки и переливающуюся огнём радужку. И его голос хриплый, низкий, такой бархатный. И ее тоже… нервный, слегла надсаженный кашлем.
Грегори прикоснулся. Совсем невесомо задел. И по телу побежали огненные искры, которые согревали изнутри, заставляя тлен свернуться урчащим комком где-то глубоко. И его руки… Слегка шершавые, но такие родные…
А потом он стал падать. У Элис застрял в груди крик. Она дёрнулась к Грегори, подхватывая, но, не удержавшись, вместе с ним осела на палубу. И звенящая тишина разбилась голосом капитана корабля:
— Этого — в камеру. Девчонку — в каюту.
Первым появился капитан корабля. Грегори стряхнул пыль кандалов из даорита со своих брюк, поморщившись, задев большой палец уже правой руки. Адмирал Идальго, а не узнать его было верхом идиотизма, изменился с их последней встречи при дворе. Он постарел, хотя был немногим старше самого Стенли. И взгляд нынешнего пирата приобрёл хроническую усталость.
— Я должен вас поблагодарить за своевременную помощь, — Адриан остановился напротив камеры. Локтем он прижимал к себе кожаную, потёртую папку. Подтянул мыском сапога деревянный ящик и присел. Грегори задрал бровь, красноречиво намекая, что благодарность в виде кандалов его никогда не прельщала. — Без вас, господин некромант, нам бы пришлось несладко.
Конечно. Второй пиратский корабль мог спокойно разбить Тень Королевы Виктории. И, положа руку на сердце, это было бы последнее их злодеяние, потому что если бы с головы Элис…
Тьма зашипела. Она не любила, когда у неё отбирают то, что принадлежит ей. Или кого…
Грегори склонил голову набок, рассматривая снизу вверх собеседника, не предполагая, о чем пойдет разговор. Он не сильно понимал, сколько времени провёл без сознания, а в трюме не было окон.
— Зачем вы здесь? — неумело состряпав аналог светской беседы, спросил Адриан, и подпер подбородок кулаком.
— Забрать ту, что вы так неразумно украли, — оскалился Стенли, и все же встал с пола. Прошёлся от одной стены до другой, красноречиво намекая, что кандалов теперь на нем нет.
— Это была необходимость.
— Вас это не оправдывает.
Последние слова не понравились Идальго, и он поджал губы. Грегори не нанимался кого-либо ублажать разговорами, поэтому не посчитал нужным заверять капитана в своей благонадёжности. Он коснулся навесного замка указательным пальцем и тлен опутал металл, чтобы через секунду россыпь металлической стружки осыпалась на пол. Адриан скорчил такую физиономию, что будь здесь Гретта, точно бы заставила извиняться.
— Это было лишним.
— Лишним было платить вместо благодарности трюмом и кандалами, — поддел Грегори и, не открывая дверь камеры, уставился своим фирменным темным взглядом через прутья на Идальго.
— Каюсь, не подумал. — В его словах не было раскаяния, и глаза, что выражали только усталость, не подернулись проблесками совести. — Но вы были не в себе. Откуда мне знать, что следующим не пал бы мой корабль?
— Спросить не пробовали?
— Как-то не до того было. Слишком неспокойную ведьму украл.
Мысли о том, что Элис не только Грегори доводит своими идеями и мыслями, неприятно укусила самолюбие, ведь все ее проклятья, злословия — только Стенли принадлежат. А тут какой-то адмирал. И князь, опять же…
— Чего вы хотите? — спросил Идальго, устав играть в гляделки.
— Просто забрать свою невесту.
— Не вижу смысла вам мешать, — признался Адриан и встал. Подошёл к камере. — Тем более, не больше чем через пару лучин Алисия все равно выберется из каюты и придёт снимать с вас кандалы.
Грегори вскинул бровь, и уголок рта дёрнулся в невольной усмешке.
— Откуда такая точность?
— У меня уже пропали ключи от камеры…
Тоже невеселая усмешка расчертила лицо капитана неправильной гримасой то ли разочарования, то ли обиды.
— Но прежде, у меня к вам просьба, господин королевский некромант…
Звание, что было уместно при дворе, неприятно резануло слух. Грегори не любил возвращаться в воспоминания, когда служил короне, но их с адмиралом связывали именно они.
— Я вас слушаю, адмирал, — отплатил той же монетой Грегори. И заметил, как по лицу собеседника мелькнула тень неудовольствия. Но Идальго не долго поддавался чувствам. Он протянул папку. Теперь можно было разглядеть на ней замок из рун, что слушались кровь адресата. Грегори снова удивился и сложил руки на груди. Рубашка неприятно липла к телу, но это были сущие мелочи по сравнению с тем, что спросил капитан.
— Мне не изменяет память и вы с господином Дювье ещё дружны? — папка
