— И ты не побрезгуешь взять то, что уже кому-то принадлежало? — презрительно произнесла Мэг. — Это не делает чести князю! Ты словно шакал волочишься в тени Ральфа!
Ромул побелел от ярости:
— Отведите её в замок! К княжескому ложу! — злорадно оскалился он, рисуя в своём воображении сцены будущего насилия.
На самом деле Мэг боялась и умирала от отвращения к этому зверю. Догадаться было не сложно, что задумал этот выродок из лугару. Она с тоской посмотрела на высокие крепостные стены, мечтая там оказаться раньше стражников Ромула. Но их было слишком много и они не сводили с неё зорких холодных глаз. Воины запихнули её в опочивальню Ральфа и стали на страже у дверей. На эту ночь она должна была стать развлечением для их белого князя.
Мэг в отчаянье упала на ложе, вдыхая витавшие воспоминания и знакомые запахи их хрупкого с Ральфом мира. Она всхлипывала от горьких слёз, мысленно прощаясь со своей любовью, Мэг знала, что Ромул приготовил ей страшный конец.
— Мэг! — позвал тихий шепот из-за камина.
Она бесшумной тенью бросилась на звук. Старый писарь Серк притаился в тёмном углу комнаты.
— Сюда, за мной, здесь в замке много потайных ходов. Я выведу тебя из крепости! Ты должна умчаться отсюда! Пока … есть надежда.
В мрачных сырых узких проходах были слышны лишь шуршания её широкой юбки. Мэг бежала за шустрым старым лугару, зажёгшим свет к её свободе. Они вынырнули возле стойла, взяв одну из псар, и так же незаметно исчезли в следующем тайном проходе. Последняя преграда открыла перед ней шелестящий лес и зовущую дорогу.
— В путь, Мэг! Спасайся! Звери будут гнаться за тобой, но на самом деле это лишь паршивые псы. Зверь — это Джафрат-Кир и это он пустил к нам надежду, а значит, он будет охранять тебя от этих шакалов. Зверю надоели кандалы магии жрецов — он желает свободы, как и ты! Вперёд! — прошептал мудрый писарь.
Мэг молча благодарно кивнула и горячо обняла его на прощание. Вскочив на псару, она галопом понеслась прочь.
Дорога была уже ей знакома.
Глава 21
Глазами могучего и полного решимости Ральфа — стал юный слепец, распознающий дорогу лишь своим даром. Князь полностью подчинился ему, слушая за спиной его тихий шёпот. Путь был долгим. Верхом они домчались до скалистых гор, а дальше только раненый пророк знал тайные проходы через каменистые ущелья и перевалы. Ральф легко нёс свою ношу, гонимый зовом ещё бьющегося сердца своего сына. Он шел без устали и сна, сурово глядя на холодные горные вершины. Хлебом — была его надежда, а теплом — любовь Мэг. Его зверь рвался наружу, желая растерзать кутающихся во мраке врагов, клыками вырвать у них свою жизнь, своё будущее, своё счастье.
Ральф осторожно ступал по узкому еле заметному скользкому выступу, нависающему над бездонной пропастью, хватаясь руками за торчащие края камней. Проливной дождь только усложнял и так не простой путь, ливень, казалось, желал смыть с этой скалы упрямого лугару.
— Не торопись, князь! Любое неверное движение и перед смертью мы сможем ощутить парящий полёт в эту бездну. Сила волка здесь может тебя погубить, прильни к этой скале как змея и медленно извивайся между камней, — подал слабый голос пророк.
— Я должен, должен спешить! — прохрипел тот в ответ, — мой сын, он ещё жив?
— Конечно, жив, иначе я сказал бы тебе. Либо это нетерпение, либо недоверие ко мне.
— Ты же видишь, что замышляют жрецы, кто заботится о нём, как сильно он страдает?
Юноша молчал, понимая, что не тот час выбрал князь для таких расспросов, не хотелось ему говорить всю правду на этой опасной тропе.
— Что же ты молчишь, или ты оглох ко всему?!! Говори или я не сойду с этого места! — мгновенно вспыхнул Ральф, теряя так дорого дающееся ему терпение.
— Да я вижу, … младенец лежит в клетке, на голом деревянном полу, рядом с волчицей. … Его кормилица — дикое животное, пойманное в лесу. Волчица приняла мальчика, так как её собственных щенков убили жрецы, — юноша замолчал, услышав стон боли, вырвавшийся из груди князя и скрежет его когтей о мокрые камни.
Ральф на минуту прижался к скале всем телом, чувствуя, как пекут его глаза, капли дождя струями стекали по его лицу, смешавшись со скупой первой в жизни слезой.
Больше он уже не спрашивал у пророка, его глаза налились кровью, дыхание стало тяжелым, движения стремительными и быстрыми. Лугару мчался к цели, его ярость придавала ему сил.
— Ты видишь перед собой безжизненное плато?
— Да, огромное каменное поле, — кивнул князь, щурясь от сильного ветра.
— Вот здесь и расположено селение чародеев, нужно только открыть проход. Поверни меня к нему лицом!
Голос пророка глухо завибрировал, он стал выкрикивать в пустоту запутанные слова и странные звуки. Ральф обернулся через плечо и увидел, как в воздухе появляется светящаяся дыра, наполненная клубящимся дымом.
— Прыгай в неё смело, князь! А когда приземлишься на ноги, тут же пригнись к земле, там уже территория магии, лишний вздох или шаг и мы покойники.
Ральф шумно втянул воздух и прыгнул, очутившись во мраке, прижимаясь к сырой, пахнувшей болотом земле. Селение было окутано тьмой. Здесь не существовало ни дня, ни ночи — лишь вечный промозглый мрак. Магия жрецов любила тьму. Теперь уже князь ощутил себя полным слепцом, не видя перед собой ни очертаний, не слыша звуков, не чувствуя запахов.
— Туман должен прикрыть наше вторжение. Слушай и делай только то, что я буду говорить. Ползи прямо.
Он передвигался почти бесшумно, не отрываясь от земли, поворачивал тут же, как только юный пророк открывал рот. Через какое-то время, Ральф снова почувствовал под собой камни.
— Мы на кладбище жрецов, князь. Среди этих плит нужно найти могилу брата великого Мозгера. Никто не знает, что у него был брат и что он собственноручно его убил и спрятал свой посох на дне гроба. Ползи дальше, когда я почувствую надгробье, я скажу тебе об этом.
— Остановись! Вот! Это здесь! О, небо! Нам нужно спешить великий князь, жрецам сообщили, что в селении чужаки! Быстрее, Ромул захватил Фархад и убил Браза! Подними эту каменную плиту! Скорее, теперь можешь уже не прятаться! У нас очень мало времени! — горячо зашептал слепец.
Ральф резко вскочил на ноги и, сбросив ремни с плеч, оставив юношу лежать на земле, он схватил свой меч и принялся им подрывать землю под проклятой плитой. Когда его пальцы смогли ухватиться за края плоского каменного надгробья, он с рёвом, нечеловеческими усилиями приподнял огромный камень и отбросил его в сторону, принимаясь быстро разрывать землю. Хвала небу, лугару никогда не рыли глубоких могил! Наткнувшись когтями на крышку гроба, Ральф, не церемонясь, дернул трухлявые доски, выбрасывая их наружу вместе с высохшим скелетом несчастного покойника. Добравшись до широкого деревянного дна, он действительно нащупал там прикреплённый посох. Оторвав его одним движением руки, он бросил его юноше, как раз в тот момент, когда возле них опустились чёрные тени жрецов, с горящими в темноте волчьими глазами.
— Двара зум!!! — и посох засветился в руках пророка. — Фара рок!!!! — и посох ударил языками пламени в очертания жрецов. — Держись за меня князь! — крикнул юноша, и в мгновенье ока посох перенёс их в пещеру, обитель старейшины жрецов, Хабоса.
Но хитрый чародей встретил их, уже держа в руках плачущего младенца.
— Ты пришёл за этим, князь Ральф?!! — зашипел он. — Я тебя недооценил, как и это слепое заблудшее отродье! Отдай мне посох, и я пощажу твоего сына! Иначе ты и глазом не успеешь моргнуть, как он рассыплется в прах, отправившись к лунному творцу!
Ральф отчаянно зарычал, сжимая кулаки, меча в сторону чародея взгляды, полные уничтожающей ненависти и страха.
А посох вдруг засветился нежно голубым сиянием, и это сияние в одно мгновение заполнило пещеру, окутывая всех присутствующих в ней.
