Под глазами залегли тени, кожа имела болезненный серый оттенок, волосы были жидкие. Его вид не спасала ни дорогая шелковая одежда, ни блестящие золотые часы, ни перстни на руках.
Он смотрелся жалко в этом всем. Как мышь, которую убили на новой кухне.
— Нарианарис Никас, — сказал он тихо, упершись в меня взглядом.
Я заметила, что Ральден и Фелор поклонились и застыли, склонив головы. Я же расправила плечи.
— Меня зовут Рейни, Нарианарис нет больше, не без ваших усилий.
— Роза остается розой, даже если розой не зовется, — сказал он устало. — И, если яд назвать микстурой от кашля, кашель он не вылечит.
— Кашлять можно перестать, как и дышать, — парировала я.
— Тебе известно зачем ты здесь?
— Полагаю, вы хотите закончить начатое десять лет назад.
— Не совсем так. Я не тот человек, каким был раньше. И я совершил много ужасных поступков. Поверь, у меня нет желания сейчас отнимать лишние жизни.
— И тем не менее, я стою тут.
Я не собиралась молить о пощаде и любезничать. Зачем, если все предрешено. Вот только… что с Эндари?
— Поверь, я не хочу тебя убивать. Я догадывался, что ты можешь быть жива. И догадывался, что тебе вообще нет дела до меня, и ты бы никогда не стала угрозой.
— Но? — перебила я короля, и Фелор шикнул на меня зло, но я его проигнорировала.
— Ты знаешь о проклятии?
— Проклятии? — тупо повторила я.
— Когда я совершил казнь всего клана, я оставил твоего деда напоследок. Я был жесток, не скрываю. Я хотел, чтоб он знал, что погибли все, чтоб видел своими глазами. Но… это же и была моя ошибка. Он проклял меня. Ваше родовое проклятие «Бигаджумаму». Известно тебе об этом?
— Слышала что-то, — холодно отозвалась я. — Но как-то не успела изучить подробно, сами понимаете.
Я ничего не могла сделать с ядом, сочившимся из моего рта. Я была беззащитна, и все что оставалось это жалить словами.
— Да. И твой дед, почтенный Разандриэль, проклял меня перед своей смертью. Я тогда рассмеялся ему в лицо… Но как видишь, проклятие взяло свое.
— Вы умираете, — констатировала факт я.
— Да… И, если мы верно расшифровали записи из книг твоего клана… Проклятие перестанет действовать, когда… дословно там было «Перестанет дышать ненависть». Я полагаю, что оно отступит, как только ты испустишь свой последний вздох, Нарианарис.
Имя прошлого казалось чужим, не моим. Я не хотела его принимать. И я знала о проклятии… Очень много знала, на самом деле. Не такая уж я была и маленькая, про семейные проклятия мне рассказали. Но его величеству знать об этом не обязательно.
— Где Эндари? — холодно спросила я. — Он ни в чем не виноват.
— Он укрывал тебя.
— Тем не менее, я тут. И я хочу, чтоб вы его отпустили. И можете сами мне вогнать клинок в сердце.
— Хочешь с ним попрощаться? — иронично спросил король.
— Хотелось бы.
— Я протяну еще пару дней, полагаю?
— Безусловно, ваше величество. — Я надеялась, что мое обращение к нему выражало всю ненависть, будто я дышала ею, и именно ненависть струилась по моим венам.
— Тогда, вы можете провести завтрашний день и остаток сегодняшнего вместе. Но не думайте бежать… Фелор?
Клацнули наручники, я резко обернулась и увидела, что Ральден стоит закованный.
— Возьмем отца твоего… кхм… мужа как залог вашего благоразумного поведения, а также, смею напомнить… что отец — не вся семья Эндари. Ты полагаю знакома с остальными?
Я увидела, как побелели губы Ральдена, как в глазах появилось отчаяние, вопившее к моему милосердию, и я кивнула.
— Да, конечно, благоразумной я умею быть, иначе я бы тут не стояла. У меня есть еще маленькая просьба…
— Какая? — нахмурил брови король.
— Эндари не должен знать, что я умру. Пусть все будет так, будто вам что-то нужно от меня, разгадать тайну из книги, например.
— Пусть будет, по-твоему. В конце концов, — он усмехнулся. — Нельзя обреченному отказывать в последних просьбах.
Мы вышли из кабинета, и я почувствовала, как была там напряжена. Теперь коленки подкашивались, словно организм собрал все силы, чтоб выглядеть сильной, уравновешенной, способной диктовать условия. Но это было в долг у моего организма, и теперь все, чего я хотела — упасть и заснуть. Но еще рано…
Фелор блеснул взглядом и приказал оставаться на месте, а сам пошел за Эндари, свернув за угол.
— Вам не сбежать, даже не пытайтесь, — пригрозил он.
В угрозе смысла не было, пока у него был Эндари. Что за глупый монстр?
Когда он отошел, Ральден посмотрел на меня виноватыми глазами.
— Мне жаль, Рейни. Я очень ошибся в тебе… Ты гораздо лучше, чем я думал. И мне жаль, что мой сын потеряет такую жену. Напрасно я переживал, достойна ли ты его. Важнее вопрос, достоен ли он тебя.
— Он самый достойный, — прошептала я. — Он давно догадался обо мне, но не сдал меня.
— Рейни…
— Не утруждайтесь, Ральден. Лучше будьте рядом с Кериссой почаще.
Он хотел что-то сказать, но лишь вдохнул, в его глазах я отыскала… уважение?
Как жаль, что за счет уважения жив не будешь.
— Не думаю… что его величеству уже помочь, — все так же тихо произнесла я.
— Как?
— Даже если проклятие отступит… его организм уже разрушается. Слишком поздно.
— Почему ты ему не сказала?
— Он бы не поверил… А так… Не вдавайтесь в подробности. Может, у меня есть такое жгучее желание… Чтоб он убил меня, и понял, что напрасно. Он так страшится смерти. Видимо, понимает, что его ждет там. В другом мире. Поэтому не торопиться. Его руки не по локоть в крови, — шептала я. — Он по горло в ней. И там, в другом мире, он ей захлебнется.
Я резко обернулась, мне показалось, что около одной из дверей колыхнулись занавески. Я сузила глаза, но больше ничего не услышала и не заметила.
— Вы слышали? — спросила я.
— Нет, — пожал плечами Ральден.
Я успокоилась. Если уж Ральден не слышал… значит показалось.
Раздались шаги из стороны, куда ушел Фелор. Я оглянулась и увидела, как он шагал, держа цепь от наручников, а за ним с недовольным лицом шел Эндари. Мое сердце забилось одновременно радость и печально. Хотелось впитать его образ на своем сердце, отпечатать навсегда на сетчатке глаза, выковать в памяти.
Он увидел меня и вместо радости я увидела ужас и тревогу.
— Рейни… — вымолвил он так, словно умирал.
— Все в порядке, — я слегка улыбнулась, осматривая его тревожным взглядом.
Он подошел ближе и игнорируя всех просто уткнулся мне головой в макушку, прижимая меня
