не только хорошее, — вздохнула женщина, — Вон у Маньки Саниной муж помер, она только потом призналась, что Зара ее о том предупредила. Она перед тем, как гадать, каждого спрашивает, все рассказывать, или только хорошее. Мало кто хочет плохое слышать, сама понимаешь.
— А сегодня эта Зара тоже приехала? — спросила я, стараясь, чтобы мой вопрос прозвучал как можно равнодушнее, но Зину было не провести.
— Что, тоже погадать хочешь? — она, как ищейка, почуяла мой интерес. — Сходи, сходи, я бы тоже на твоем месте не удержалась. В твоем возрасте только и гадать, и непременно на будущего мужа!
Я начала отнекиваться, что, мол, не верю в гадания, и вообще замуж не собираюсь, но Зинаида лишь хитро усмехалась в ответ.
— Честно говоря, любопытно было бы попробовать, — сдалась я. — Правда, страшновато одной идти.
— Так давай я с тобой схожу, — с радостью предложила «кокушка». — Поросенку задам, и пойдем.
Она загромыхала кастрюлями, что-то добавляя и смешивая, видимо для получения полноценного рациона для Борьки. Странно, что она так нежно относится к своему питомцу, вроде бы свинью обычно откармливают в прямом смысле на убой. Меня так и подмывало спросить, когда планировалось это событие, но язык не поворачивался — вдруг это будет воспринято как смертельное оскорбление. Я бы точно не смогла отправить под нож существо, выращенное с малюсенького возраста, которое доверяет тебе и ждет только хорошего, а ты его бац — и на колбасу. Еще и есть его потом, брр!
По детской привычке я пошла за хозяйкой в хлев. Внутри царил полумрак, свет проникал через единственное низкое незастекленное оконце, которое заодно выполняло и роль вентиляции. Свин встретил нас энергичным похрюкиванием. «Борь-Борь-Борь», нежно заворковала Зинаида. Боровок подошел к ней и подставил щетинистый загривок. Хозяйка принялась энергично его чесать, а Борька задирал довольную морду и покачивался от удовольствия. Потом она вылила ему в корытце варево, поросенок принялся шумно чавкать, издавая одобрительные звуки. Хозяйка глядела на него прямо-таки с материнской гордостью. А может, она держит его просто так, в качестве домашнего любимца? Вопрос о Борькином предназначении так и остался незаданным.
Покончив с делами, Зинаида сняла передник, окинула себя довольным взглядом в зеркале, и мы пошли. На встречу с судьбой, так сказать.
— А вы тоже хотите погадать? — спросила я ее по дороге, пытаясь унять внутреннюю дрожь.
— Я? Нет! — помотала головой женщина. — Мне уже погадали один раз, в молодости.
Я не решилась спросить, что же ей нагадали, но, судя по ее истории, что-то не очень утешительное.
В нашей реальности от здания старой гостиницы остались лишь развалины каменного фундамента: деревянные стены и крыша выгорели несколько лет назад. Болтали, что этот самый фундамент принадлежал древней постройке, а новый дом построили прямо на старых камнях — чего добру зря пропадать. В моем зареченском детстве он прозывался «дурной дом». То ли там кого-то когда-то убили, то ли кто-то сам повесился. Так или иначе, среди детей, да и среди взрослых тоже, ходили слухи, что в доме живет привидение и его можно увидеть в тот момент, когда закатное солнце исчезает за горизонтом. Дескать, привидение тоскует по солнечному свету, и может видеть лишь последний луч заходящего светила. Соблазненные страшными байками, мы не раз бегали смотреть на дом по вечерам, никогда не решаясь подойти близко, а уж тем более войти внутрь. Мрачная слава и живое детское воображение делали свое дело: кто-нибудь из нашей компании непременно «видел» призрачную фигуру в одном из окон, и все с воплями бросались наутек. А потом ночами не спали, боясь, что привидение, рассерженное нашей назойливостью, заявится под окно и будет выть унылым голосом и скрежетать когтями по стеклу.
В этом мире «дурной дом» стоял целехонек, хотя и выглядел довольно обветшало: посеревшая от времени обшивка, разбитые кое-где окна. Но зато какое перед ним царило оживление! Цыгане устраивались на постой: вносили в дом нехитрый скарб, одновременно что-то выносили, развешивали на просушку. Наиболее предприимчивые женщины из местных уже вовсю предлагали гостям продукты на продажу: молоко, творог, яйца. Цыганки шумно торговались. Под ногами с криками шныряли перемешавшиеся дети. Шум стоял, как на базаре.
Я невольно обратила внимание на компанию цыганских парней. Он стояли в стороне, свысока взирая на суету. Один из них поймал мой взгляд и улыбнулся. Вот это глаза: черные, бездонные, а в глубине будто огонек горит.
Завороженная, я улыбнулась в ответ.
— Катерина, — одернула меня Зинаида. — Нечего цыганам глазки строить. Ихние девушки-то в строгости себя держат, они к ним с уважением относятся, а если не цыганка, значит все можно. Глянешь просто, а он посчитает, что ты с ним заигрываешь. Так что лучше и вовсе не смотри.
Я смущенно потупила взор. К счастью, моя строгая матрона заметила кое-что поважнее.
— Гляди-ка, к Заре уже очередь!
Я проследила за ее взглядом и увидела ту самую цыганку в красном платке. Она сидела за столом, на котором был выставлен хрустальный шар, череп, свечи и прочий псевдо-магический реквизит. К ней стояла целая очередь, в подавляющем большинстве женщины. Несколько мужчин, которых цепко держали за руку их половины, явно чувствовали себя не в своей тарелке.
Наличие очереди окончательно смутило меня, и я остановилась, придумывая повод, чтобы уйти, но почувствовала на себе взгляд. Острый, будто игла в висок кольнула. Зара смотрела прямо на меня. Она сказала несколько слов девушке, сидящей перед ней с протянутой для гадания рукой, и та послушно встала, а старая цыганка поманила меня к себе пальцем и указала на освободившийся стул. Я послушно пошла, как под гипнозом, села перед нею и протянула руку.
— Тебе ведь нужно от меня нечто большее, чем чтение линий на руке, — сказала гадалка, глядя мне в глаза.
— Там, на площади, вы сказали, что я иду по чужой дороге, — тихо сказала я. — Что вы имели в виду?
Она кивнула и закрыла глаза. Я снова почувствовала укол, на этот раз в затылок, как будто ее взгляд сквозь закрытые веки проникал в самые глубины моего разума.
— Ты пришла издалека, — проговорила она медленно и негромко. — Ты и твои друзья… вы заблудились… не знаете, как вернуться домой… потому что туда нет дороги…
