— Вы знаете, как нам вернуться? — нетерпеливо перебила я гадалку.
— На этот вопрос не так просто ответить, девочка, ты не до ближайшего магазина дорогу спрашиваешь, — Зара открыла глаза и рассмеялась скрипучим смехом. — Приходи завтра, с утра, когда здесь никого не будет, а не то все эти люди, жаждущие услышать про свое будущее, испепелят тебя взглядами.
Я оглянулась и обнаружила, что народ позади меня отнюдь не в восторге от моего внеочередного сеанса и вот-вот начнутся выступления типа «вообще-то здесь очередь» и «вас здесь не стояло».
— Зара, только один вопрос! — невольно вырвалось у меня. — Есть один человек…
Цыганка закатила глаза, но взяла мою руку.
— Тут и говорить нечего, — обронила она, мельком взглянув на ладонь. — У вас с ним разные дороги, они не должны были пересечься. Запомни, ты не на своей дороге, а они не любят чужаков.
— Кто это «они»? Что значит «не любят»? — взмолилась я.
— Приходи завтра, — строго сказала Зара и жестом указала мне очистить стул, одновременно кивая недовольной девушке, чье гадание было прервано моим приходом.
Я встала, улыбнулась очереди, но ответных улыбок не получила. Заметив, что я освободилась, Зинаида метнулась ко мне.
— Ну что она тебе нагадала? — настойчиво осведомилась она.
— Да так… Ничего особенного, — попыталась отмахнуться я от назойливой собеседницы, но не тут-то было — женщина крепко держала меня под руку и не собиралась меня выпускать, пока не вызнает, что напророчила мне гадалка.
— Я спросила ее про одного человека, — уклончиво сообщила я.
— Про Данилу? — спросила «кокушка» с хитрым выражением лица.
— Да, — нехотя призналась я. — И она ответила, что у нас с ним разные дороги.
Эта информация вполне удовлетворила мою любопытную собеседницу и, сочувственно похмыкав с видом «а я так и знала», она прекратила свои расспросы.
Остаток дня и добрые полночи я мучилась сомнениями — идти к цыганке или не идти? Я и в самом деле не верила в гадания и прочую хиромантию, но, если разобраться, я раньше и в путешествия между мирами не верила. А в нашем нынешнем положении выбирать не приходится, и если есть хоть какой-то шанс получить информацию о том, как можно вернуться домой, то надо им воспользоваться.
Заснуть мне удалось лишь под утро, в результате проснулась я лишь в двенадцатом часу. Еще немного полежала, мучаясь все теми же сомнениями, а потом решительно вскочила, оделась и, даже не умывшись, побежала к временному пристанищу табора. Только бы никого не встретить.
Возле старого дома было тихо и пусто. Ни цыганских колымаг, ни самих цыган, ни местных. Да и сам дом выглядел необитаемым. Неужели уехали? Ведь они должны были оставаться всю неделю. Уже ни на что особенно не надеясь, я толкнула входную дверь. В нос ударил запах застарелых тряпок и плесени. Я прошла вперед по пустому коридору с оборванными обоями и дырами в полу. Никого, только валяются какие-то брошенные вещи, видно, совсем негодные. Вдруг где-то сзади что-то стукнуло. Я вздрогнула, обернулась: никого.
— Кто здесь? — негромко спросила я дрожащим голосом. Громко спрашивать было страшно — а вдруг ответят.
Стук послышался снова. Затаив дыхание, я развернулась и тут заметила приоткрытую дверь. За ней обнаружилась комната на полуподвальном этаже. Окон в ней не было и внутри царила кромешная темнота. Я без особой надежды пошарила рукой по стене и неожиданно наткнулась на выключатель. Щелк — и единственная лампочка, свисающая на проводе с потолка, осветила неприглядное помещение с облупившимися стенами, бетонным полом и черным от плесени потолком. В углу стояла железная кровать с ржавой сеткой, возле стены — небольшой стол и трехногая табуретка со следами краски. Я опасливо спустилась по шатким ступенькам, обитая железом дверь сопроводила меня жутким скрежетом, закрывшись за спиной.
— Табор ушел в небо, — пробормотала я, поежилась от гулкости своего голоса и пошла на выход. Здесь меня ждала неприятная неожиданность: дверь не хотела открываться. Ее как будто заклинило с той стороны. Я стала дергать ручку, несколько раз приложилась плечом, пнула дверь ногой, но та не поддавалась, стояла, как влитая, как будто, пока я была внутри, проход кто-то наглухо замуровал. Я кричала, стучала, дергала — но все было абсолютно безрезультатно. Я устала и запыхалась — воздух в подвале был спертый, и к тому же откуда-то явственно тянуло гарью. И тут, к своему ужасу, я заметила, что через кошачий лаз в углу просачиваются струйки серого дыма. А через несколько секунд отчетливо послышалось потрескивание и гул. В доме был пожар.
Я с удвоенной силой принялась биться в проклятую дверь. Что же делать? Передо мной отчетливо предстал весь ужас моего положения: я одна в горящем заброшенном доме, и никто даже не знает, что я сюда пошла! Я испустила полный отчаяния вопль, и вдруг услышала в ответ знакомый лай, а через несколько секунд в лаз проскочил чихающий от дыма Шарик. В первый момент я обрадовалась ему, но потом до меня дошло, что на роль спасителя он не годится. А счастливый Шарик прыгал вокруг и звал как можно скорее убраться из этого места, которое с каждой секундой все больше и больше наполнялось дымом. Он предлагал воспользоваться тем же ходом, через который он проник сюда, и для наглядности несколько раз пролез туда и обратно, а потом выжидательно гавкнул.
— Прости, милый, — сказала я дрожащим от слез голосом. — Мне никак не пробраться за тобой. Уходи, спасайся сам.
Шарик непонимающе смотрел на меня, потом подбежал и сел рядом. Он никуда не собирался уходить. И я вспомнила, как в его первое лето мы отправились вместе на озеро. Чиху было тогда где-то полгода, он выглядел как совершенный крысенок: тощий, с редкой шерсткой и тоненьким веревочным хвостиком. Я оставила его ждать на полотенце, сама прыгнула в воду и поплыла к другому берегу. Вдруг с пирса послышались крики. Я обернулась и увидела, что мой крошечный пес с выпученными от ужаса глазами, полный решимости, плывет за мной. Я как можно быстрее поплыла к нему и вместе мы вернулись на берег. Еще несколько раз я пыталась войти в воду, но результат был один: щенок бесстрашно прыгал за мной. Для него это озеро было
