в Аелории должна была укрыть королева Элизабет.
– Королева Элизабет? – теряя нить повествования, переспросила я. – Но почему она?
И герцогиня, не удержавшись, всё же позволила себе ту самую улыбку, из-за которой я всегда чувствовала себя олигофреном последней степени.
– Королева Элизабет была поуисской принцессой. Джеймс приходился ей младшим братом.
– Ясно… – только и сумела произнести я.
Так вот за что он мне мстил. Вот за что ненавидел! За свою сестру. За то, что её отправили в монастырь, выгнали из дворца и отравили. За то, что вычеркнули из истории и назвали преступницей.
– Думаю, это он оговорил Лэндона Мейлора, и он же подговорил служанку привести Вас в покои Бриджет Хэмптон. Как Вы помните, Джеймс появился во дворце за несколько дней до турнира, а все печальные события как раз с него и начались. Скорее всего, он уже был знаком с этой женщиной. Королева Элизабет после замужества дважды гостила у родителей и оба раза брала с собой всех своих служанок.
Доводы герцогини до конца я не дослушала. Меня снова душил смех. Громкий и утробный. И если бы не было так больно, я бы вдоволь похохотала над всем этим бредом. Джеймс Маккензи, то есть принц Рональд Поуисский, потратил столько сил и энергии, чтобы расквитаться с женщиной, не имевшей к его сестре ни малейшего отношения. Поэтому он и вызвался защищать герцогиню, тогда на площади, когда мои служанки раздавали еду. Может быть, он и не травил хлеб. Может быть, тот старик и правда был болен. Но его цель заключалась в другом. Убить как можно больше людей, чтобы обозлить народ ещё сильнее.
– Это хорошие новости, – произнесла я. – Я благодарна Вам за них. Надеюсь, хотя бы сейчас с Лэндона снимут все обвинения?
Со знанием дела Луиза кивнула. Она хорошо понимала, к чему я клоню и что хочу выяснить.
– Не волнуйтесь, Мейлоры прощены. Их никто в колдовстве не обвиняет.
Я выдохнула. Хотя бы так… Значит, не зря я назвалась не только ведьмой, но и самозванкой. Чтобы их мой обман не коснулся.
– Позвольте последний вопрос. – Я подползла к решётке и схватилась за неё руками. На самом деле это был самый важный вопрос, который не давал мне покоя уже месяц. – Вы ведь присутствовали на родах?
– Присутствовала.
– Вы держали на руках моего ребёнка. Каким он был?
Герцогиня опустилась на колени и, просунув руку между прутьями, коснулась моих пальцев. Ладонь у неё была ледяная и сморщенная. Все кольца куда-то пропали.
– Вы родили очень красивого и сильного мальчика. Я в жизни не видела никого чудеснее.
Моим щекам вдруг стало солоно и мокро.
– Король сказал, что он умер сам. Но я не верю… Он…
Герцогиня придвинулась к решёткам вплотную и зашептала так тихо, что я с трудом уловила сказанное:
– Ваш сын жив. Моя внучка родила мёртвого младенца, и в ту ночь я поменяла детей. Простите, что не сказала Вам раньше. Простите, что принесла столько боли. Но только так я могла спасти его от короля.
Новая волна слёз заполонила мои глаза. Сквозь них я почти не видела ни решётки, ни Эмберс и без устали повторяла только одно: «Мой ребёнок жив! Жив». И вся моя боль разом исчезла.
– Его зовут Родрик. Родрик Болвел. Запомните это имя. Наступит день, и он станет королём. Честным и мудрым королём. Такова его судьба. Мы всё для этого сделаем. Его путь к трону должен был быть короче и легче, но жизнь распорядилась по-другому. Что ж… Трудности закаляют характер.
– Я бы хотела, чтобы он был подальше от дворца. Не видел всего этого…
Герцогиня, похлопав меня по руке, едва заметно качнула головой.
– Мы обе знаем, что династия Таелингов скоро прервётся, и новым королём станет Грегори Болвел. Но я позабочусь о Вашем мальчике. Муж моей внучки – младший брат Грегори. Денег у него немного, земель ещё меньше, но зато есть сердце и совесть. Мы вырастим из Родрика достойного человека. Он сделает то, к чему так стремились Вы.
Вверху послышался шум. Пятнадцать минут подходили к концу. Стражники за дверьми загремели ключами, и тогда Луиза Эмберс зашептала ещё тише:
– В кармане плаща лежит…
– В кармане, – удивилась я и, нащупав что-то твёрдое, извлекла на свет крохотный пузырёк с янтарного цвета жидкостью. Стеклянное горлышко было плотно заткнуто пробкой. – Вы принесли яд?..
– На площади готовят большой костёр. Я никогда не видела столько дров. Но вчера всю ночь лил дождь…
Её намёк был понятен. Дрова отсырели. А если бы не отсырели, стражники бы специально принесли самые мокрые. Когда-то я читала об этом. Любимая забава инквизиции – палить ведьму на костре из сырых дров, чтобы она дольше мучилась. Ибо только через мучения можно заслужить отпущение грехов и очистить душу.
Сжав пузырёк, я выдернула пробку и приложила горлышко к губам. Луиза Эмберс побледнела и погрозила мне крючковатым пальцем.
– Умоляю, только не сейчас! Дождитесь вечера, когда стражники придут за Вами с кандалами и верёвками. Габриэль сказала, что средство подействует в течение десяти минут.
– Габриэль? – усмехнулась я, вспомнив, что в высших кругах именно так величали Абигейл. Женщину, которую я вытащила из темницы, и которая отравила Филиппа. Мда… Жизнь подчас бывает очень ироничной. Но злится в полную силу на Абигейл я не могла. Леонард её принудил. Наверняка, пригрозил пытками. А может, и не только пригрозил. А она… Она просто не захотела вновь очутиться здесь.
– Простите, я не подумала, что, выпив яд, навлеку на Вас беду. – Спрятав пузырёк обратно в карман, я подняла глаза на свою гостью. – Не бойтесь, я выдержу положенное время. Спасибо. Спасибо за всё. Я так долго считала Вас врагом, а Вы оказались моим другом. Единственным по-настоящему верным другом.
Герцогиня снова погладила меня по руке и быстро отвернулась к стене.
– Простите, что больше ничего не могу для Вас сделать.
И, когда стражник назвал её имя, она тяжело поднялась с колен и засеменила к выходу. Я осталась одна. Осталась ждать своей участи.
***
Пришли за мной часов через пять или шесть и к площади потащили волоком. От боли я еле переставляла ноги и задерживала дыхание почти через каждый метр. На улице было жарко. Небо стояло чистое и без единого облачка. Драконы, как и прежде,
