Бесконечно тянулись минуты. Я стояла с закрытыми глазами у холодной фарфоровой раковины, стараясь не вмешиваться в происходящее, несмотря на глухие удары сердца — агонию моей надежды. Не дави, просто расслабься… плыви по течению… Мама, ты здесь?
Ничего. Темнота. Надежда сверкнула и погасла. У меня сжалось горло.
А потом мне показалось, что я поймала что-то в пустоте — крошечный намек на присутствие. Я вытянула руку, осторожно проверяя… и дикая мешанина ощущений мгновенно накрыла меня. Мамин запах, ее голос, ее сущность.
Она была довольна. Она была в безопасности.
— Алекс, она жива, все в порядке! — закричала я. — Я чувствую ее!
Я бросилась ему на шею и крепко обняла, а он со смехом поймал меня и приподнял. Сначала мне показалось, что я тоже смеюсь, но потом я поняла, что это слезы наконец вырвались наружу. Теперь, когда все стало хорошо, что-то порвалось во мне, будто старая резинка, и я плакала так сильно, что казалось, уже никогда не остановлюсь.
Алекс крепко обнял меня.
— Все хорошо, — прошептал он. Его губы скользили по моим волосам, он убаюкивал меня. — Ш-ш-ш, детка, все в порядке, все хорошо…
Я хотела ответить, но не смогла. Я думала, что она умерла. О боже, я действительно подумала, что моя мама умерла. Я почувствовала, как Алекс подхватил меня и опустил на потрескавшийся кафельный пол, все еще крепко обнимая. Он больше ничего не говорил — просто крепко держал меня и позволял мне выплакаться, гладил по спине и иногда целовал в макушку.
Наконец я начала успокаиваться. Я отстранилась и вытерла свои мокрые щеки.
— Как ты узнал? — спросила я. — Как?
Он убрал прядь волос с моего виска. Я чувствовала, насколько глубоко его облегчение.
— Я не знал. Я просто очень сильно надеялся, что я прав. А твоя тетя Джо тоже жива?
Стыд обжег меня, как огнемет: я совсем забыла о ней. Проверила — она была в порядке. Даже не просто в порядке — кажется, она была счастливее, чем когда-либо. Я выдохнула. Мы с тетей Джо годами жили в одном ветхом захламленном доме, но так и не стали близки. Были моменты, когда я даже ненавидела ее. Но, узнав, что с ней все в порядке, я в очередной раз успокоилась.
Когда мы встали, я чувствовала себя побитой, будто меня молотили сотни кулаков. Я полезла в кабинку за бумагой, чтобы вытереть лицо.
— Так пожар был просто прикрытием? Кто-то очень хочет, чтобы весь мир поверил, что мама и тетя Джо мертвы.
Алекс кивнул и оперся крепким плечом о стену.
— Я думаю, это может быть ЦРУ.
— Софи? — Я перестала вытирать глаза и посмотрела него.
— Возможно. Нейт сказал, что теперь, после внедрения, проект «Ангел» ведет другой отдел. Возможно, они вывезли маму и тетю в безопасное место, чтобы ангелы не смогли выйти на тебя, а потом устроили пожар.
Я молча бросила комок влажной бумаги в переполненный мусорный бак. Алекс работал на проект «Ангел», которым занималось ЦРУ. Когда проект захватили ангелы, осталось только два агента — Софи и Нейт. Теперь Нейт — восставший ангел, который пытался помочь людям, — был мертв, и хотя я думала, что Софи еще жива, я понятия не имела, где она. Она рассталась со мной у собора Церкви ангелов и не оставила никаких контактов, предполагая, что я умру, как и Нейт.
Может, я и согласилась бы на этот план, но после такого мне было трудно испытывать к Софи положительные эмоции. Впрочем, если Алекс прав, и она действительно взяла маму под защиту, то с сегодняшнего дня официально присваивается титул моей любимицы.
Мне в голову пришла страшная мысль:
— Погоди, если с мамой и тетей все в порядке, то кто тогда лежал в тех мешках?
Алекс пожал плечами:
— Две женщины подходящего возраста. ЦРУ нетрудно найти пару неопознанных тел. Морги Нью-Йорка должны быть забиты ими.
На мгновение я снова увидела, как мешок сполз с носилок, когда пожарный споткнулся. Боже мой. Кто же был там внутри?
— Или, может, в мешках живые люди, положили для съемок, — добавил Алекс. — Зависит от того, кто это устроил, ЦРУ или нет.
— Эта версия мне нравится больше.
— Хорошо, тогда остановимся на ней.
Он обнял меня, и я закрыла глаза, впитывая исходившее от него надежное тепло. Нет слов, чтобы описать, что я чувствовала к Алексу, как признательна ему я была. Даже после всего, что произошло, мы все равно были вместе.
Наконец я откашлялась и потеребила влажный воротник его футболки.
— Я тебя промочила насквозь.
— Не волнуйся, я водонепроницаемый.
Он сжал мою руку.
— Пора идти. Нам еще весь Нью-Мексико пересекать.
— Подожди. Я хочу сначала кое-что сделать.
Я поднялась на цыпочки, обхватила его за шею, сильно прижалась и крепко его поцеловала. Я ощутила, как бьется его сердце, и задержала дыхание, когда его руки скользнули в задние карманы моих джинсов, чтобы притянуть меня поближе Мягкие, жаркие губы; мои пальцы скользят сквозь его волосы… Я хотела, чтобы это никогда не кончалось. Но наконец мы мягко разомкнули объятия.
Алекс уткнулся носом мне в шею.
— Ух ты, — пробормотал он. — Это за что?
— Ну, во-первых, мне захотелось, а во-вторых… — Я остановилась. — Во-вторых — чтобы поблагодарить тебя. Не знаю, стала бы я искать маму телепатически после того, что увидела по телевизору. Я бы всю оставшуюся жизнь считала, что… она умерла.
У меня в груди все сжалось. Больше я ничего не могла сказать.
Алекс погладил меня по щеке. Его глаза были темнее обычного — глубокого серого цвета, цвета бури. Я растаяла.
— Мы команда, — спокойно сказал он. — Всегда, помнишь? — Потом он ухмыльнулся: — Эй, мне теперь надо сказать «не за что»?
Я слегка пожала плечами, в то время как сердце бешено забилось.
— Думаю, да. Вежливым быть хорошо.
Он обнял меня.
— Вежливость — это мое второе имя.
— Я думала, твое второе имя — Джеймс.
— Да. Вежливый Джеймс. У моих родителей был странный вкус на имена.
Он снова склонился ко мне. Вдруг дверная ручка задергалась, и мы оба подскочили.
— Эй, там есть кто-нибудь? — позвал мужской голос.
Я подавила смех, уткнувшись Алексу в грудь.
— Одну минуту, — ответил он.
— Что он подумает, когда мы оба выйдем? — прошептала я.
— Это очевидно. Что делают два диких подростка в туалете?
Он быстро поцеловал меня, и мы расцепились. Я подошла к раковине и торопливо плеснула налицо горсть колодной воды. Мои короткие волосы, которые увидела в зеркале, после ветра и рыданий напоминали взрыв. И они до сих пор были ядовито-рыжими. Я попыталась пригладить их. Надо было попросить Алекса купить расческу.
— Думаю, этот цвет делает твои глаза зеленее, — неожиданно сказал Алекс.
