Пытаясь сохранять спокойствие, я нащупала туфли- лодочки — мою единственную обувь. Потом я услышала, что говорят по телевизору, подняла голову и замерла.
— …новые подробности поступили от официальных представителей правоохранительных органов Потакета, Нью-Йорк. Эти кадры были сделаны в бывшем доме разыскиваемой террористки Уиллоу Филдс прошлой ночью…
Показывали дом дяди Джо. Я услышала чей-то резкий вздох и поняла, что это мой собственный. Я сидела неподвижно, отказываясь понимать то, что я видела.
Дом, в котором я жила с девяти лет, полыхал.
Даже на этих дрожащих кадрах, как будто снятых на телефон, было видно, что викторианский особняк дяди Джо трещит и обваливается. Горели даже садовые скульптуры во дворе. Я разглядела одного из гномов, овеянного сполохами, словно дух огня.
Картинка сменилась, и на экране появились почерневшие руины и пожарные. Второго этажа уже не было — от него остался один темный остов, будто дом грозил небу костлявыми пальцами. Я смотрела на тлеющий кусок сиреневой стены. Моя спальня.
— …причина неизвестна, хотя местная полиция подозревает дружинников из Церкви ангелов. Как сообщалось ранее, выживших нет. Тела двух женщин были найдены среди развалин, возможно, это Миранда и Джоанна Филдс, мать и тетя Уиллоу Филдс…
На экране телевизора из обугленных останков дома выкатывали на носилках два мешка.
Мир закружился передо мной, и меня охватила дрожь. На экране пожарный поскользнулся на щебне. Я молча смотрела, как мешок в форме человеческого тела падает с носилок.
— Уиллоу, — резко сказал Алекс. Он сидел передо мной на корточках и тряс меня за плечи. — Прости, но если мы не смотаемся отсюда, то будем следующими. Идем!
Каким-то образом мне удалось кивнуть. Я не могла дышать, все мое тело согнулось под тяжестью увиденного. Мама. Мамочка. Я встала, взяла с тумбочки у кровати маленькую фотографию, где я была запечатлена в ветвях ивы, и засунула ее в карман джинсов. Теперь это было все, что у меня осталось от прошлой жизни. Алекс не стал выключать телевизор и выглянул в открытую дверь.
— Чисто, — прошептал он, обернулся и протянул мне руку. — Не подавай виду, что мы торопимся. Но приготовься бежать.
«Никто не выжил». «Никто не выжил». Эти слова бились у меня в голове, пока мы шли к стоянке, держась за руки. Мы встретили по дороге только пару, выгружавшую вещи из машины; они на нас даже не посмотрели. Когда мы добрались до мотоцикла, Алекс дал мне шлем и сунул пакет в багажник. Я застегивала ремни, пальцы нe слушались.
Полицейская машина уже ехала нам навстречу, когда наш мотоцикл с ревом умчался в противоположном направлении. Я ничего не видела. Я крепко вцепилась в Алекса, и у меня перед глазами снова и снова возникали два мешка. Вышла ли мама из забытья перед тем, как это произошло? Понимала ли она, что происходит? Пожалуйста, только не это. Мысль о том, что она была напугана и попала в ловушку, из которой не могла выбраться, причиняла мне такую боль, что мне казалось, я умру. Я прижалась к Алексу. Нас обдавало холодным горным ветром. Я закрыла глаза и постаралась сдержать тошноту.
Не знаю точно, сколько времени прошло: может быть, минуты, может, часы. Как только мы пересекли границу штата и оказались в Нью-Мексико, Алекс свернул с шоссе и въехал в маленький городок. Мы приехали на заправку и затащили мотоцикл туда, где его было не видно. Ноги одеревенели, я почти не чувствовала их, как будто я была зомби, только что вылезшим из могилы.
Алекс обнял меня за плечи. В его лице читались напряжение и сочувствие.
— Нам надо поговорить, — сказал он и отвел меня в туалет.
Поговорить. Слова казались незнакомыми. Я поймала себя на том, что верчу их в голове туда-сюда, обдумывая возможные значения. Алекс запер за нами дверь, а я стояла, обхватив себя за плечи. Где-то глубоко внутри накатывала волна слез. Если бы я дала ей вырваться, она навсегда утопила бы меня.
Волосы Алекса взъерошились от ветра. Он повернулся ко мне. Его теплые и сильные руки сжали мои.
— Уиллоу, слушай, — резко сказал он. — Чем больше я об этом думаю, тем меньше мне видится в этом смысла. Да, Церковь ангелов могла желать смерти твоей матери, но при чем тут тетя? Все в Потакете знали, что вы не ладили, так?
Я покачала головой, слишком шокированная, чтобы проследить за ходом его мыслей. Но он был прав. Это был маленький городок, и тетя Джо была не из тех, кто не выносит сор из избы. Все знали, как ей было не по нраву, что надо поддерживать нас двоих, хотя какие-то деньги я получала благодаря своим навыкам телепата.
— К тому же твоя тетя поверила Церкви ангелов, когда они сказали, что ты сбежала с каким-то таинственным парнем. Зачем им ее убивать? — продолжал Алекс. — Она бы подтвердила их версию. Если же целью была твоя мама, то было бы проще связать ее дома, а потом тихо избавиться от нее. Глупо убивать людей, сжигая их вместе с домом. Слишком многое может пойти не так.
Боль пронзила мою голову, я едва понимала смысл его слов.
— Что ты сказал, Алекс?
Он поколебался, продолжая держать меня за руки.
— Это может показаться странным, но ты можешь попробовать почувствовать маму? — наконец спросил он.
Меня как током ударило.
— Ты… ты думаешь, что они на самом деле не умерли?
В его глазах отражалась борьба его догадок с нежеланием давать мне надежду.
— Не знаю, — сказал он. — В любом случае поджигать дом — это слишком просто. Как будто для показухи.
Я сглотнула, едва смея надеяться.
— Это могла быть, например, неуправляемая толпа. Люди иногда устраивают поджоги. А другие сгорают.
— Да. Смотри, я могу ошибаться, но просто попробуй, хорошо? Попробуй почувствовать их.
Я не хотела пробовать. Не хотела давать себе даже самой слабой надежды, чтобы не разочаровываться. Я прерывисто вздохнула, пытаясь отрешиться и сосредоточиться.
Мамочка.
Я представляла ее мягкие светлые волосы, почти такие же, как у меня, ее зеленые глаза, в которых светилось узнавание, когда она меня видела. От нее пахло смесью шампуня, лосьона для тела и еще чего-то, что было именно ее, мамино. Когда я была маленькой, я хотела навсегда завернуться в этот запах. Даже потом, когда она перестала реагировать на окружающих и витала в своих снах, я сидела рядом, вдыхая этот запах, и желала, чтобы все было иначе.
Образ мамы принял четкие очертания у меня в голове довольно быстро: она всегда была в моих мыслях. Я тянулась мыслями в разные стороны, нащупывала, искала ее. Здесь ли она еще? Пожалуйста…
Бесконечно тянулись минуты. Я стояла с закрытыми глазами у холодной фарфоровой раковины, стараясь не вмешиваться в происходящее, несмотря на глухие удары сердца — агонию моей надежды. Не дави, просто расслабься… плыви по течению… Мама, ты здесь?
