— Всего тебе доброго, — произнесла я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Я буду скучать. Мне нравилось быть твоей соседкой.
— И тебе счастья, — отозвалась девушка. — Ты навсегда останешься моей лучшей подругой. Пусть у вас с мужем получится крепкая семья.
— Прощай.
Я сжала руку Фрэн в последний раз, и поспешно вышла из дома. Она была моей единственной подругой, тем человеком, благодаря которому моё одиночество не стало болезненно-горьким. В горле скопились слёзы, и дышать было трудно, но за калиткой меня уже ждал Йан, и я не посмела расплакаться.
— Умела. Я давно уже не сидела в седле.
— Ничего, тело быстро вспомнит.
Он забрался на Ворона и подал мне руку, с лёгкостью закинув в седло перед собой.
— Садись, как тебе удобно, и держись крепче.
Я с трудом могла дышать, и прижалась к Йану только потому, что от волнения чувствовала головокружение. Не дай бог шлепнуться вниз невестам на потеху! Такого отъезда злые девки мне точно не забудут…
Сердце моё билось, словно заточённый в башне колокол. Внешне я старалась сохранять полное спокойствие, но, когда домик, ставший моим пристанищем на долгие годы, остался позади, звон сердца стал болезненным. Радоваться было нечему. Я многое потеряла, и, пусть Город Невест не был мне родным, а странное замужество всё дальше уводило от знакомых мест.
И всё-таки рядом с мужчиной мне было спокойно. Рука его лежала у меня на поясе, и я ощущала сквозь плотные перчатки жар сильных пальцев. К тому же один его прямой взгляд заставлял любопытных девушек смущаться, и ни одна так и не бросила мне вслед гадких слов.
Я встретилась взглядом с Вайоной, которая в этот раз мужа себе не нашла, и стояла в окружении подруг на крыльце красивого общего дома, и была поражена той злостной яростью, что горела в её глазах. Неужели она бы хотела стать супругой зальма и навсегда покинуть родные края? И мог ли Йан взять её вместо меня? Если он не был богат, но обладал значимостью, почему предпочёл невесту с дурной репутацией? Я всегда думала, что воины в таких вопросах практичны, и выберут скорее надёжную, чем странную.
— Что, тоже твои подруги? — спросил Йан.
— Нет. Это как раз те, благодаря которым ты посчитал меня лгуньей.
— А, завистницы, — равнодушно сказал он. — Не обращай на них внимания. В таких городах, как этот, всегда есть несколько мегер, которые занимаются травлей скромных, обязательно небогатых, невест.
— Откуда ты знаешь?
— Я бывал в Городе Невест на юге. Не с целью кого-то выбрать, просто искал там одного важного человека.
— И видел кого-то, похожего на меня?
— Не внешне, — усмехнулся он, обдав моё лицо теплом. — Судьбой.
— Значит, ты из жалости взял меня?
— Нет.
Мне так хотелось, чтобы он сказал больше, но Йан молчал. Я вдруг поняла, что не хочу оставаться здесь ни секундой дольше. Нет, это было не смирение, а новая надежда. Я думала о том, какой стану рядом с Йаном. Пожелает ли он изменить меня? Захочет ли подчинить себе, или позволит некоторые свободы?
— Спасибо, — отозвалась я, не зная, что ещё сказать. — Наверное, это всё потому, что я люблю варенье. Ой, так ведь вишня-то на столе стоять осталась!
— Ничего. Кто-нибудь её съест. Например, новая девушка, которая поселится в твоём домике.
Он провёл рукой по моим волосам, и я ощутила, как защекотало где-то в затылке.
— Ты высокая. В отца?
— Да. Мама была среднего роста, и сёстры все удались в неё.
Он прижал меня крепче, и я неосознанно дёрнулась в сильных руках мужчины.
— Хм, — странно отозвался он. Смешок был низким и гортанным, словно звериное ворчание. — Как лебедь, которого держишь и чувствуешь, что он пытается расправить крылья.
Почему-то именно в этот миг я подумала о том, каким будет наш первый поцелуй. Фрэн, такая робкая, и то научилась за одну ночь! А я никогда прежде не то что не целовалась, даже так близко к мужчинам не подходила… Что это было? Пробудившаяся мечта? Жажда тела, которую я долгие годы сдерживала?
— Как долго мы будем добираться до Врат? — спросила я.
— Если не встретим препятствий, то около трёх недель.
— Как долго! И у вас там уже зима?
— За Вратами времена года идут иначе. Сейчас там весна.
— О, прости. Я мало что знаю о Зальмите.
— Ты должна будешь выучить наш язык, — сказал мужчина.
— Хорошо, — отозвалась я сдержанно. Однажды мне уже пришлось осваивать вардарский, и это было не слишком сложно.
В течение дня мы почти не останавливались, и я не жаловалась на долгую поездку. Прошлое, которое я так старательно стирала, нахлынуло вкусами, запахами и звуками. Моя родина находилась далеко к югу — брошенная, зачахшая. Преданная. Я боялась отпускать чувства, зная, что вместе с надеждой вырвется и печаль. Что ждало на северных землях такую, как я? Неужели там могло обитать долгожданное счастье? Я неплохо знала травы, пробовала готовить снадобья и лечила от простых ран. Я ладила с лошадьми — в отличие от верховой езды, этот навык не затёрся. Могла быть интересным собеседником, и очень любила книги. Но всё, что касалось общения с мужчинами, было для меня внове. Прикосновения, взгляды, реакции моего тела. Йан был первым, кто общался со мной почти как с равной, и я стыдилась своих желаний, о которых бы ни за что ему не сказала.
— Будут опасные участки, там будем скакать, не останавливаясь. На той стороне Сонной чащи несколько поселений и погостов, отдохнешь. Но пока что придётся спать на земле.
— Ничего. До того, как пришла в город, я часто обходилась без постели.
— Расскажи о себе, Нуала. Пожалуйста, — добавил он с какой-то странной теплотой. — Теперь у нас есть время для долгих бесед.
Почему-то я вспомнила слова бабушки: «Когда вокруг лишь тьма, и не видно тропы, попытайся найти свет внутри себя». Я привыкла беседовать с Фрэн, но та знала, что мне больно возвращаться в прошлое, и не настаивала. Странно, что Йану я, наоборот, хотела открыть всё.
Я начала с самого раннего детства, рассказал о родителях, о братьях и сёстрах, о бабушке и дедушке, и дяде с тётей с их выводком. Поведала о прекрасных лошадях, которые бегали средь густых трав, и о цветах, что умели петь. Рассказала о южных звёздах, об их сиянии и чистоте. Потом, спохватившись, вспомнила сам дом, и озёра, и бескрайние поля с островами ольховых рощ.
— А ещё Леты не седеют. Бабуля была такой же русоволосой, когда…
Я запнулась и уставилась поверх лошадиной головы. Счастье было — и исчезло. Его уничтожили, раздавили. Если бы я только могла всё исправить…
— Если не хочешь вспоминать нападение — не нужно. Я не настаиваю, — удивительно мягко произнес он.
— Я хочу. Должна. Ради них. Просто этот страх всегда со мной, даже во сне… — Я глубоко вдохнула и продолжила: — Меня спасла мама. Когда маги ворвались в дом, она успела сунуть меня в потайную комнату, которая узким лабиринтом выводила на задний двор. Я знала, что должна бежать, но убежала не сразу. Я смотрела, как отец сражается. Он не был воином, не носил броню, но умер достойно. Маму они просто схватили и утащили, и потом, когда выбралась, я видела их всех последний раз возле крыльца. Они собрали женщин и детей, и… — Я сжала зубы, не в силах продолжать, и Йан успокаивающе погладил меня по затылку, заставляя склонить голову к его груди.
— Нет! — воскликнула я. — Мне нужно вспомнить! Я много лет отвергала этот кошмар, но он не побледнел, и всё также ярко горит. Может, если я расскажу… смогу справиться… — Теперь я дышала тяжело и прерывисто, и Йан склонился ниже, прижимаясь щекой к моим волосам. — Маги не были насильниками. Они просто сожгли всех заживо. Я видела, как они горят. Слышала, как вопят младшие…
Слёзы хлынули ему на шею, потекли тёплым потоком под воротник кожаной куртки. Пусть отругает за слабость, пусть назовёт трусихой!
— Я смотрела, потому что иное было бы предательством. У меня до сих пор стоят в ушах те слова, что произносил Верховный маг… — Я отдышалась и продолжила: — Не понимаю: за что? Мы не заслужили подобного! Дети уж точно не должны были погибнуть! — Теперь в моём голосе наверняка слышалась ярость, и я сжала его плечо, чтобы обрести опору. — Они дочерна выжгли прекрасные земли, вырубили деревья, уничтожили целые семьи… А после них пришли воины Краснобородого, и они творили иные, не менее гнусные, вещи. Ненавижу! Всех их! И, боюсь, это чувство со мной навсегда.
