Втянула свежий воздух, на лоб и нос попали мелкие холодные капли.
Дождь начинается.
— Залазь, — Матвей открыл дверь на пассажирское сиденье.
Капли из мелких одиночных за секунду превратились в большую дружную компанию. Резво запрыгнула на сиденье, будто не я минуту назад изображала беременного пингвина. На колени шлепнулась коробка с тортом, дверь захлопнулась.
Матвей оббегал машину смеясь и ругаясь. Дверь открылась, впуская в салон сырой воздух. С волос упали несколько капель, но и они, похоже, не в силах испортить ему настроение.
Тыльной стороной ладони Матвей смахнул воду с лица.
— Ну что ж, можно не тратить время на душ, — авто плавно выехало на проезжую часть. — Торт держи крепче.
— А если уроню, заставишь печь новый?
— Нет, — искристый взгляд сбоку. — Тебя съем вместо десерта.
Звучит абсурдно, по-людоедски, но возбуждает. Особенно когда это говорит Матвей.
Многие отчаянные сами заплатят, лишь бы хоть разок услышать такое обещание от такого мужчины.
Я бы лет через десять заплатила, когда б совсем стало грустно от отсутствия личной жизни.
* * *
Квартира и впрямь большая. Один холл на входе квадратов двадцать, не меньше.
— Арина, включи свет.
Посмотрела на Матвея с искренним недоумением.
Я тут впервые, еще не разулась.
— Где?
Вопрос повис в воздухе. Свет зажегся, кажется, везде, освещая все пространство.
Матвей озадаченно завис, глядя на меня. Ненадолго. И засмеялся.
— Это умный дом.
Дом…
— С моим именем?
Даже не знаю, радоваться или возмущаться. Умный ведь. Пусть и дом.
— Ну, дорогуша, прежде здесь была только одна Арина.
— Что пожелаете? — учтивый, мягкий, почти живой голос разнесся по квартире.
Хозяин дома забрал у меня торт, продолжая посмеиваться.
— Включи чайник. А ты проходи. Тапочки там возьми какие-нибудь.
Гостеприимство на уровне, меня устраивает. Но эта "шутка" с именем какая-то незабавная.
— А можно переименовать твой дом? Умный.
Всунула ноги в красные мягкие тапки и поплелась за Матвеем.
— Долго, муторно, и я давно привык.
Широкие плечи под тонкой рубашкой прямо-таки гипнотизировали. Я ведь даже их потрогать могу. Ну, в теории.
— Придумаем тебе прозвище. Персик, например.
— У меня так кота в детстве звали. Рыжего. Ходи Арина с кошачьей…
Возмущение прервала домоправительница:
— Чем могу помочь?
Матвей заржал. Так, что захотелось садануть по его широченному плечу.
— Если попросить ее утопиться?
Торт лег на здоровый прямоугольный стол с рисунком под мрамор… или это в самом деле мрамор.
Не удивлюсь.
— Скорее всего она наполнит ванну. Ты какой чай предпочитаешь? — Матвей заглянул в навесной шкаф. — Был черный, зеленый, белый, вроде… еще какая-то хрень красная.
— Любой.
Ничего так. Годная кухня.
Да что я, в самом деле…
Она великолепна! Божественна! Фантастически прекрасна.
С первого взгляда видна функциональность и вообще… Я тут жить могу. Если что.
— Порежь торт, — Матвей кивнул на нож, разливая кипяток.
Легко! С ножами я обращаюсь прекрасно. Выгляжу при этом, правда, как заправский маньяк… И ладно.
— Расскажешь, что такое пространственный разлом?
Нож плавно вошел в нежный торт, очень похожий на медовик.
Принюхалась, отчетливо различая медовые ноты. Вероятно, это он и есть.
Кружки со стуком опустились рядом. Пар поднимался, тут же рассеиваясь.
Матвей зазвенел блюдцами, ложками.
Мужчина на кухне — ходячий возбудитель. Особенно когда это его кухня, да еще такая.
Хотя… засунуть сюда моего бывшего Олега, и вообще ничего не встанет. То есть не екнет.
— Разлом случается, когда какой-то хитровы… думанный "самый умный" использует магию не по назначению. Энергетические потоки схлестываются и пространство "ломается", — он говорил, раскладывая кусочки по тарелкам. — Кто случайно оказался в этот момент поблизости, попадает сюда. Или наоборот.
Подвинул блюдце ко мне, сам сел напротив, чуть в стороне. Более расслабленно, чем в ресторане. Расстегнул верхние пуговицы на рубашке и взялся за кружку.
Я тоже глотнула.
Засмотрелась, блин!
Язык зажгло. Замычала, быстрее проглатывая.
— Черт, — простонала от досады.
Попила чай. Молодец.
С тортом.
Молодец вдвойне. Но сдаваться не в моих правилах. Я съем этот кусок, чего бы мне это ни стоило.
— Не торопись, я у тебя кружку не отбираю, — хмыкнул Матвей, отправляя в рот ложку с десертом.
Прикрыл глаза, неприлично застонав от удовольствия.
Впечатляющая… картина.
Будоражит… воображение.
— Мне комнату, пожалуйста, подальше от твоей.
Хитрые глаза впились в меня.
— А если такой нет?
Пожала плечами, отсекая ложкой кусочек от торта.
— Не жалуйся потом, что я тебя ночью изнасиловала.
Матвей почесал щетину на подбородке, скользя взглядом по мне вверх и вниз. И снова. И еще раз.
— Сисек нет.
Торт буквально растаял во рту сладкой медовой нежностью. Теперь я понимаю, почему стонал Матвей. Сама едва сдержалась.
Это же божественно!
— На слово не верю. Показывай.
От его уверенного командного тона моя девичья натура, которая похоронена чуть ниже гопника Валеры, подала признаки жизни. Затрепетала там. Где-то.
— Ну уж нет! Вдруг тебе не понравится, выселишь меня, а я еще поселиться не успела. Вот как первую зарплату получу, тогда и покажу.
Взгляд вновь заскользил вниз, задержался на голых ногах, вернулся наверх, завис в районе, где природой грудь предусмотрена, а в мою комплектацию не входит.
— Я запомнил, — кивнул совершенно серьезно.
Я даже поперхнулась.
Торт не туда пошел.
Покашляла, запила чаем.
Он что, поверил? Решил, я перед ним с первой зарплаты разденусь?
Ну, пусть так считает.
— Давай вернемся к разлому. Что-то там происходит, ломается, и я здесь. Где это — здесь?
Перед ответом
