рядом с собой, особенно ежедневно и подолгу.
— Может быть, вы проверите это где-то в другом месте?
— Ага, подставлюсь перед отцом, просто чтобы сделать тебе приятно!
Вот мерзавец… Я неприязненно скривилась.
— Слушай, Анастейша, я не собираюсь тебя доставать или ещё как-то портить жизнь. Извини, что сорвался и нагрубил, но ты тоже хороша… Предлагаю заключить договор о взаимном запрете на личные оскорбления, — и он протянул мне раскрытую широкую ладонь.
— Ладно, договорились, — кивнула я, но руку в неё не вложила. Не хочу к нему прикасаться. — Но вы уверены, что хотите провести месяц в этом "гадюшнике"?
— Вообще не уверен, но хочу попробовать. Вдруг зайдёт.
— Хорошо…
Я всё ещё сомневалась, но — куда деваться? Конечно, я не являюсь ни сотрудником детдома, ни представителем власти, который обязан подчиняться всяким там постановлениям и тянуть лямку, обеспечивая отбывание наказания этим неприятным юношей, однако ссориться с мэром или теми же блюстителями порядка — так себе затея, всё-таки учусь на бюджете в универе и живу в общаге. Да и без этого при желании можно испортить жизнь любому гражданину.
Поэтому я вздохнула и попросила Анну Ивановну позвать местного завхоза, чтобы он загрузил Ярослава какой-нибудь физической работой. Однако тут же выяснилось, что у Саныча сегодня "выходной" (это значит, что вчера был весёлый вечер), и он будет не раньше послезавтра, поэтому мне придётся придумывать задания самой.
Тем временем Ярослав пошёл в атаку: принялся ловить детей по всей комнате и пытаться взять их на руки. Малыши уворачивались и убегали, а когда ему наконец удалось схватить одного мальчика, то он расплакался и опИсал агрессору футболку.
— Пипец! — выругался Мелехин-младший. — Они чего дикие-то у вас такие?
— Это одинокие дети, — терпеливо объяснила я, показывая, как застирывать одежду в раковине.
Ярослав стоял рядом, голый по пояс, и я очень старательно отводила глаза от его обнажённого торса. Он не то чтобы поражал мускулистостью, но взгляд притягивал. Крупные, классических квадратных очертаний грудные мышцы, плоский пресс — без кубиков, но подтянутый, шевелящиеся от любого движения рук бицепсы… честно признаться, я такого вживую не видала никогда. У нас в деревне, конечно, ходила на речку купаться, но мальчишки там были сплошь тощие, непредставительные — на них даже смотреть не хотелось.
Я сглотнула и продолжила объяснять:
— Многих с самого рождения никто не трогал, кроме как чтобы памперс сменить или переодеть.
— Но на тебя-то они с ногами залезают, с разбега! — возразил Ярослав.
Я пожала плечами:
— Уже привыкли, я давно тут ошиваюсь. Этим детям очень трудно довериться взрослым, это результат длительной сенсорной депривации.
— О, это мне знакомые слова! — самодовольно ухмыльнулся парень, явно намекая на что-то, не связанное с детским домом, но я не стала заострять на этом внимания. Похвалила его:
— Молодец! — и вручила мокрую футболку.
Он посмотрел на неё с недоумением:
— И что мне с этим делать?
Я пожала плечами:
— Наденьте, на вас высохнет. Ну или повесьте на солнышке.
Анна Ивановна принесла нам одёжки Лёни, который наделал мокрых дел на Ярослава, а я протянула их пострадавшему:
— Нате, вот, простирните.
— Я?! — столько возмущения, будто я предложила ему залезть в ядерный реактор без защитного костюма. — Почему я?
— Вообще-то это вы напугали ребёнка, из-за вас он опИсался!
— Я не стану этим заниматься! — надулся молодой человек и скрестил руки на груди.
А мне пришла в голову гениальная мысль: вот как вытурить этого монстра с моей территории! Надо давать ему неприятные задачи. Я прищурилась и упёрлась руками в бока:
— Что-то я не припомню, чтобы инспектор разрешал вам отказываться от заданий, которые я даю! Может быть, мне позвонить вашему папе и уточнить?
Ярослав тоже прищурился, поджал губы и резким движением выхватил у меня вещи, а потом брезгливо бросил их в раковину и включил воду.
— Ручками, ручками! — наставляла его я. — Надо намылить, иначе запах мочи останется!
Скрежеща зубами, Ярослав взял в руку хозяйственное мыло и поелозил им по маечке.
— Да, да, — подбадривала я. — А теперь возьмите их в руки, потрите ткань о ткань и прополощите. Помните, как я показывала?
Я была почти уверена, что он сейчас бросит этот ужасный рассохшийся коричневый брусок в раковину или на пол, отряхнёт руки и, послав меня куда подальше, покинет детдом навсегда. Но сын мэра оказался полон сюрпризов. Он действительно прополоскал вещички — небрежно, неприязненно кривясь, но довёл дело до конца и отжал так, что ветхая ткань затрещала, а потом протянул выстиранную одежду мне.
— Что ж, — пробормотала я, расправляя шортики и стараясь сдержать улыбку. — Возможно, вы не так безнадёжны, как мне показалось сначала.
Глава 6. Трудовая травма
Ярослав
— Бать, это нереально! — начал я с уверенного, даже строгого тона. — Эта зараза заставляет меня обоссанные детские портки стирать! А не пошла бы она в баню или ещё куда подальше?
Отец только посмеивался, негромко, но злорадно:
— Наконец хоть кто-то сможет показать тебе, что жизнь состоит не только из веселья и удовольствий! Кто-то, кто ничего тебе не должен и кому нечего терять. Поди найди такого — одни трусливые холопы кругом!
— Бать, ну это же зашквар! — перешёл я к нытью, которое чаще срабатывало с матушкой, чем с ним, но надо всё перепробовать. Возвращаться в это адское местечко совсем не хотелось. — Там воняет не пойми чем и так убого всё выглядит, что впору фильм ужасов снимать, а не детей воспитывать.
— Убого! — отчего-то ещё больше развеселился отец. — А ты возьми краску, кисточки и покрась, чтоб получше выглядело. Освежителем побрызгай, наладь себе уют, — его голос становился всё суровее, а потом он и вовсе заорал: — Тебе ведь там ещё месяц регулярно бывать придётся!
Я невольно вздрогнул, но больше никак вида не подал, а вместо этого сменил тон на деловой:
— Вот-вот, здание явно капремонта требует, только я в одиночку не справлюсь. Давай, может, выделим бюджет,
