С момента их последней встречи прошло несколько десятилетий. Дэймос более не был беззащитным подростком. Он прошёл муштру Чёрного Волка, войну, отлучение от Серых и бесчисленные попытки Заклеймённых его убить. Но, сидя напротив костлявого старика, на котором белый халат болтался, словно на вешалке, он ощущал, как по телу ползут мурашки. Ужас из старых кошмаров пробудился и медленно сжимал грудь стальными кольцами, лишая воздуха. Забирался в голову, вгрызаясь в мозг, отнимая разум.
Кашлянув, Дэймос отогнал наваждение.
— Действительно, неожиданно. Я слышал, что всех врачей, повинных в срыве эксперимента на Востоке, убили.
— Только виновных, — легко отмахнулся Каров.
— А кого назначили виновным?
Бескровные губы вновь обнажили желтоватые зубы в извращённом подобии улыбки.
— Разве это важно? Лучше расскажи, что привело тебя в мою скромную обитель, — потирая дубовый стол, покрытый тонкой резьбой, спросил Каров.
Дэймос заметил, что машинально потирает запястья, и немедленно запретил себе делать это.
— Рой Кент.
— Ах, старина Кент, — тот плотоядно облизнулся. — Увы, годы взяли своё, паранойя сделала его опасным для общества. Мне пришлось забрать старика, чтобы обеспечить полагающийся ему уход.
По спине пробежал холодок.
— Могу я его увидеть?
— Он стар и болен. Чего ты от него хочешь?
Дверь за спиной открылась, и в кабинет вошли несколько санитаров. Огромные, едва ли уступающие Дэймосу в росте и значительно превосходящие в обхвате.
— Мы так давно не виделись, — Каров продолжал улыбаться, и от его улыбки душа уходила в пятки. — Быть может, отдохнёте у нас немного. Соляные комнаты, чай на травах, зарядка по утрам, витамины. Всё это пойдёт вам на пользу.
Сжав кулаки, Дэймос ощутил, как неровные грани кольца впились в пальцы.
— Любопытно, — улыбнулся он, отбрасывая ужас, что охватил тело. — Вас по-прежнему не слишком заботят последствия.
— Ты в опале, мальчик, — потирая руки, поделился старый паук. — Серые за тебя не вступятся. Твой покровитель Кайт мёртв.
У Дэймоса вырвался смешок, заставивший Карова замолчать.
— Вы видели его тело? — чуть наклонив голову вбок, спросил он. — Неужто вы допускаете, что я пришёл бы сюда не подготовившись?
— О какой подготовке речь? О мальчике-магистре? Пф, не смеши меня. Кондома может сколько угодно храбриться, но меня этим не провести.
Закинув ногу на ногу — из ботинка потекла вода, несколько портя эффект, — Дэймос погладил щетинистый подбородок и улыбнулся.
— Что ж, вперёд.
Старый паук недобро сощурился.
— Я весь ваш! Забирайте, рядите в больничные одежды. Колите витамины. Полощите в ваннах. — Санитары за спиной сделали шаг к столу, но нервный жест Карова заставил их остановиться.
— Блефуешь.
Наклонившись вперёд, Дэймос посмотрел в выцветшие глаза садиста и произнёс:
— А ты проверь, — видя проблеск сомнения, добавил: — В этот раз перевести вину на другого уже не выйдет.
Глава 5
Кент выглядел ужасно. Бессмысленный взгляд блуждал по комнате, не замечая посетителей. Из уголка рта текла слюна. Некогда сильные руки, способные свалить дерево, истончились, исхудав до костей.
За спиной стоял Каров с парой санитаров, отчего Дэймос не решался подойти к старику. Зато Фиар, не скованный нависшими над головой карестовыми муками, присел на кровать Кента и некоторое время пытался того разговорить. Всё, что смог сделать старик, — это подержать руку молодого магистра.
Когда делегация покинула корпус с больным, Каров спросил:
— На улице дождь, быть может, останетесь переждать? Высушите одежду. Выпьете горячего чая.
Достав часы, Дэймос деловито на них уставился, хотя сам едва видел стрелки.
— Боюсь, времени у нас осталось немного, — захлопнул крышку. — Благодарю за содействие.
Быстро распрощавшись, он поспешил покинуть лечебницу. Ветер грозил скинуть всадников, лошади сами перешли на рысцу, едва они поднялись на равнину, спеша вернуться в тёплое стойло. Дождь больно хлестал по коже, а ветер срывал капюшоны плащей, не оставляя ни малейшего шанса скрыться от бушующей стихии.
Домой они едва дошли, ветер сбивал с ног. Няня и сестра Фиара поспешно стянули с них верхнюю одежду. Поднявшись в комнату, Дэймос с каким-то остервенением сорвал с себя мокрые тряпки, бросая их на пол. Рука пульсировала болью: Талант, подпитываемый эмоциями, рвался наружу. Инстинкты искали опасность и готовы были ей противостоять.
Вот только нельзя.
Переодевшись в сухое, он спустился вниз, к огню и горячей пище.
— И чего вам не сидится дома в тепле? — сетовала Поппи, крутясь вокруг.
Сестра Фиара, тихая и болезненно бледная, разлила кипяток по чашкам, избегая его взгляда, но вместо того, чтобы как обычно поспешить прочь, села за стол. В льняном светлом платье, со светлыми, почти серыми волосами, собранными в строгий пучок, в полутени кухни они походила на привидение. Расчёсывая мокрые волосы, в комнату вошёл Фиар и сразу поспешил к печке.
— Я тут подумал, жуть какая-то получается. Правду говорили о лечебнице.
Лисара повернулась к брату, чуть отстраняясь от хозяина дома.
— Судя по шрамам, — Фиар ткнул себя в центр лба и в виски, — ему делали лоботомию.
— Почему не через глаз? — хмуря едва заметные светлые брови, поинтересовалась она.
— Жутко не это. А то, что поверх старых шрамов есть новые, — на лице молодого магистра смешались непонимание и отвращение. — Зачем оперировать человека дважды?
«Чтобы он никому никогда ничего не сказал», — подумал Дэймос и спросил:
— Шрамы старые?
— Первым около трёх-четырех месяцев, вторые совсем свежие, но затянутые Талантом.
«Три-четыре месяца? Конец весны, начало лета, когда за Чёрным Волком пришли. Вот только за Кайтом отправил Магистрат Кондомы, о Кенте они едва ли что-то знали. С разведкой старик не связывался, всегда держался особняком от больших людей и большой политики. За Кентом пришли Серые, выведали нужную информацию и в лучших традициях оставили для опытов. Зачем лоботомию повторили? Не совпала ли вторая операция с моим приездом?» — думал Дэймос, а вслух спросил:
— Как ты это определяешь?
— По нехарактерному узору. Кожу стянули и заставили сойтись. То, что под ней, оставили как есть. Отсюда синяки при розовом шве.
Не зря Фиара с собой тащил.
Погода бушевала, и запертый в доме Дэймос стал искать занятие. Мысли о старом пауке и прошлом настойчиво лезли в голову.
Кабинет, что он когда-то занимал, стал опасен для жизни. Тут и там с потолка отваливалась штукатурка, обнажая гнилые балки, а в углах завелась чёрная плесень, что, облепив обои, переползла и на шторы.
Нянечка предложила большую гостиную. Её успели убрать, но не отремонтировать. Глядя на отклеившиеся обои и жёлтые подтёки на потолке, Дэймос чувствовал растущее внутри раздражение. В какой-то момент оно стало настолько велико, что пришлось отправить Фиара — не служанок же гонять в такую бурю — в город.
— Ты мне за это должен будешь, — вернулся мокрый до нитки Фиар, гружённый свёртками.
Дэймос выразительно посмотрел в ответ, и магистр, отведя взгляд, стал сетовать на погоду.
На пару они срывали старые обои, чистили стены. Чуть позже в комнате показались две женщины, которых в первый момент приняли за служанок и хотели отослать, но то оказались сестра Фиара и Николетт. Они принялись белить стены, и, если первая взялась за дело с весёлым задором, для второй подобное явно было в новинку.
Пока Поппи сервировала стол для чая, девушки смыли штукатурку с деревянных панелей и пола. Комната приобрела ещё не жилой, но уже приличный вид. Вытянув ноги, Дэймос по-хозяйски поглядывал на камин, когда Поппи как бы между делом спросила:
— Надолго вы планируете задержаться в Империи?
Седые волосы зачёсаны и собраны в причудливые косы, подколоты на затылке костяным гребнем. Гребень тот сработал Кент, по пожелтевшей кости вились полосатые ядовитые змеи. Приятно, что хоть что-то осталось от старой жизни.
