бороться.
- Пусть приходят после обеда, - хмыкнула я, соглашаясь.
Не успели передо мной поставить тарелку с супом, как из нее на меня уставилось лицо придворного чародея. От неожиданности ложка плюхнулась прямо ему на нос, что не улучшило хмурое выражение лица.
- Почему ты меня не вызвала? – загрохотало из тарелки.
Промедлив немного, я начала жевать, подозревая, что рискую остаться еще и без обеда, и надо ловить момент, пока есть возможность.
- Ты про что?
Не иначе, как случилась еще какая-то катастрофа, а я даже и не в курсе.
- Про картину, конечно. Может, хватит есть? - Ильрилион казался не на шутку разозленным.
- Это моя первая еда за день, - огрызнулась я.
- Я тоже сегодня не ел и, как видишь, пока жив.
- Я не знала, что это соревнование! – рявкнула я, потом выдохнула, заставила себя успокоиться и сменить тон:
- Картина магического происхождения. Мы с утра пытались ее убрать или хотя бы прикрыть – бесполезно, иллюзии не держатся.
- Я завтра прибуду, - отрывисто бросил Ильри. - Обедайте.
И пропал. Я подняла глаза на сидящую напротив подругу:
- Ты что-нибудь понимаешь? Вчера пират с саблей его не впечатлил, а сегодня выходит из себя из-за картины. Да еще и приезжает!
- Похоже, знает что-то, чего не знаем мы, - прозорливо отметила фея.
- Немудрено, с его-то манерой сидеть на секретах.
Я отодвинула тарелку:
- Не могу смотреть на этот суп, кажется, он опять оттуда выпрыгнет. Не попросить ли нам второе блюдо?
Мы устроились в тронном зале, на случай неожиданных изменений с картиной, и приступили к изучению библиотечных фолиантов. Диянира тем временем обследовала местность, летая около драконьего носа и принюхиваясь. Вид у грифона был озадаченный. Я себя чувствовала также.
Оторвавшись от листания очередной книги, Сильвия пробормотала:
- Дракон, корона, пират, карта, картина – вот интересно, это все связано или тут несколько историй, а мы мешаем все в кучу и поэтому не можем разобраться?
Мне пришла в голову мысль:
- Что, если нам поискать кого-нибудь, кто был лично знаком с княжеской семьей, и узнать все подробности из первых рук?
- Прошло почти семьдесят лет, - напомнила подруга. - Вдобавок, была война. Даже если кто-то из придворных выжил, они уехали подальше отсюда или вообще сменили имя, чтобы не рисковать жизнью. Я не слышала ни об одной из прежних дворянских фамилий.
- Я тоже, но ведь там были не только знатные люди. Кто-нибудь из слуг мог по-прежнему остаться, может, даже в замке.
Я вскочила с места:
- Давай поговорим с Клеймором.
Фея поднялась вслед за мной. Судя по лицу, окончательно убедить ее мне не удалось, но сидеть, склонившись над книгами, тоже надоело. Диянира тоже было поднялась с места, но хозяйка указала ей на книги и велела:
- Охраняй.
Разумно, мало ли что. В последнее время замок превратился в самый настоящий проходной двор.
Мы вышли в коридор. Я не успела поинтересоваться у охранников, где можно найти Клеймора, как навстречу величаво выплыла Вальгения. От досады я скривилась, конечно, только мысленно. Малейший намек на неуважение в свой адрес Вальгения воспринимала очень остро, а иногда ей было достаточно собственного дурного настроения. Тогда несчастному, недостаточно любезно обошедшемуся с ключницей, можно было только посочувствовать. О каждом происшествии сразу же сообщалось первому министру, причем в таких выражениях, что высочайший гнев не заставлял себя ждать.
Гордое звание подруги ничуть не спасало меня от этой угрозы, скорее, наоборот – Хорей не раз пенял мне, упрекая в душевной черствости. Чтобы выслушивать монологи о том, какая тяжелая у Вальги жизнь, требовались просто горы дружеского сочувствия и поддержки. Меня от этого просто переворачивало. Вот и сейчас, похоже, вместо расследования предстояло развесить уши и слушать новый печальный рассказ.
- А я как раз вас ищу, - не обманула моих ожиданий Вальгения. – Пойдемте чай пить.
Ладно, попить чаю это неплохая идея. Может, заодно и про слуг удастся уточнить. Ключница считалась главной распорядительницей в замке, но по факту любила только отдавать приказания, работу же за нее обычно выполнял кто-то другой. Мы добрались до малого зала и устроились за столом. Но не успела я открыть рот, как услышала трагическое заявление:
- Мы с Хорькой расстались.
Расставания повторялись с завидной регулярностью, так что сочувствовать с каждым разом было все труднее. Я сделала заинтересованный вид и скорбно подумала, что жизнь при дворе постепенно превращает меня в законченную лицемерку. Вальга меж тем молчала, как актриса, ожидающая встречной реплики.
- Что стряслось?
Фея успела первой. Сильвия выслушивала рассказы с неизменным спокойствием и сопереживанием в адрес «бедной Вальги». Я же гадала, действительно ли она верит во все эти страдания, или это тоже тлетворное влияние придворного окружения.
- Я сказала, раз он не хочет на мне жениться, значит, не любит! А он даже не прислал ответ!
Когда двор уезжал в столицу, переписка между первым министром и ключницей достигала такого накала, что бедные почтовые голуби просто сбивались с ног, точнее, с крыльев. Одно время к доставке любовных посланий пытались подключить даже придворного чародея. К счастью, король пресек эту идею в зародыше.
Тема с женитьбой периодически всплывала, когда нужен был повод для упрека, посерьезней, чем редкие приезды. Проблема заключалась в том, что Хорей был давно и, по некоторым сведениям, счастливо женат. Супруга железной рукой управляла имением неподалеку от столицы и периодически приезжала ко двору.
Вальгении оставалось царить в отдаленном княжестве, что ее совершенно не устраивало. Себя она считала, как минимум, королевой. Может быть, поэтому она так отчаянно использовала все крохи своей власти, чтобы причинить неприятности тем, кого подозревала в неуважении.
Я старалась не упрекать ее. У меня ведь тоже был тайный роман с несвободным мужчиной. Он клялся, что помолвку устроила его семья, а ему самому навязанная невеста безразлична. Я говорила себе, что ничего не должна незнакомой девушке, но месяц шел за месяцем, а ситуация не менялась. В последнее время я все чаще думала, не пора ли посмотреть фактам в лицо. Если бы он меня любил, давно разорвал бы помолвку с другой.
Погрузившись в свои мысли, я краем уха слышала перечисление разнообразных прегрешений Хорея Вальгенией и слова утешения от Сильвии. Однако ключнице требовалось внимание всей аудитории, поэтому она, неожиданно перебив саму себя на полуслове, обратилась ко мне:
-
