Старик, естественно, не смотрел под ноги. Он, разинув рот, глазел на полупустые шкафы, которые я не все и закрыла. Ну, во-первых, нужно было еще перебрать все сушеные травы, что у него были, и хоть как-то их систематизировать. А во-вторых, я оставила дверцы открытыми, чтобы все проветрить и просушить. Ну вот, дядюшка Поль, увидев все это безобразие, испуганно рванул на кухню, полагая, что я его обчистила подчистую. И сперва поскользнулся на последнем оставшемся неотмытом кусочке пола, а затем и вовсе, задев при падении ведро с мыльнянкой, перевернул все это счастье на себя и на пол.
В общем, когда я оказалась в дверях кухни, старик пытался встать на четвереньки. Но старые слабые конечности дядюшки не желали его слушаться, а разъезжались в разные стороны, как на льду. Мокрый, в одном исподнем, которое давно нуждалось в стирке, старик полз в мою сторону и истошно верещал. Все это было бы очень смешно, если б не последствия, которые могут меня ожидать. Он и так после вчерашних посиделок в уличном клозете грозился меня сдать властям за покушение на убийство и разорвать со мной любые деловые отношения. А после сегодняшнего мог еще и покалечиться. Я понимала, что дядюшка будет, мягко говоря, недоволен, что я полезла все чистить и мыть. И сделала это, понимая, что скандала не избежать. Делала я это не из любви к противоречию и даже не из любви к чистоте. А просто потому, что готовить в такой грязной кухне не то что противно, а даже опасно для здоровья. Потому, идя на этот осознанный шаг, я все понимала, но не ожидала, что все обернется так.
Осторожно ступая, так как мои ноги тоже начали разъезжаться на мокром полу, я попыталась поднять дедулю. Он цеплялся за меня своими сухонькими пальцами, причиняя боль, и пытался подняться на ноги. Но вместо того чтобы, как на коньках, попробовать проскользнуть к выходу, он решил маршировать, как бравый солдат по плацу. В итоге падал сам и в какой-то момент завалил и меня тоже. Я не сдержала смех и лежала на полу, хохоча. А старик, как червяк, греб к двери из кухни. Сказать, что это было смешно, — не сказать ничего.
— Ох, разбойница, — приговаривал дядюшка Поль. — А я знал, что эта хитрая карга Беатрис не предложит нормальную ученицу, — продолжал бурчать себе под нос пожилой человек. — Авантюристки, сговорились, чтоб свести со свету, а лавку себе прикарманить, — эти слова были последней каплей в чаше моего терпения. Может, она у меня, конечно, и не глубокая, но и у нее есть предел.
Я встала на коленки и на них же поползла к выходу, а добравшись до него, естественно, быстрее старика, схватила его за шиворот, подтянула к сухой части пола.
— А теперь поговорим, — я немного запыхалась. Все же дед хоть и тщедушный, но и я в этом теле не привыкла таскать тяжести. — Я не авантюристка, и никаких целей навредить вам и уж тем более прикарманить вашу лавку у меня нет, — я смотрела хмуро на дядюшку Поля. — Матушка Беатрис от меня избавилась, потому что не смогла выдать замуж, — я не стала говорить, что она не то чтобы не смогла, а это я не захотела. Но боюсь, что тогда и вовсе шокирую старика до сердечного приступа. — Вы погрязли в грязи и не можете даже поесть себе приготовить, не говоря уже о том, чтобы нормально наладить свой быт. Может, конечно, у вас и есть сбережения, но, думаю, не потому, что торговля идет полным ходом, а потому, что вы себе во всем отказываете. И давайте все же выработаем правила нашего с вами нормального сосуществования в этом доме. Иначе мне действительно придется разорвать с вами контракт, и живите как хотите, в грязи и питаясь только вашими укрепляющими отварами, — если честно, я понятия не имела: могу ли я по своей инициативе разрывать такого рода контракт, поэтому с моей стороны это был чисто блеф. Но, видимо, и дядюшка Поль тоже был не особо сведущ и юридически подкован, поэтому его моя речь впечатлила. И потому, посидев и посверлив пару минут меня взглядом, старик все же кивнул.
— Хорошо. Что там ты еще придумала? — сделал мне одолжение старикан, идя на мировую.
— Ничего нового, — я устало потерла лоб. — Все просто. Мы просто договариваемся о правилах совместного сосуществования, — я смотрю на старика. Он сейчас выглядит довольно жалко. Да, в принципе, мы оба не в лучшем виде.
— О каких? — дядюшка Поль подозрительно на меня косится.
— Соблюдать чистоту, — это было первое условие, что пришло мне в голову. — Я готовлю еду, но продукты за ваш счет. А еще я не фокусник. И кашу из топора сварить не смогу, — сразу оговариваюсь, за чей счет питаемся. Ну мало ли, он ничего не будет из продуктов покупать, а вкусный и сытный обед будет ждать.
— Кашу из топора? — мужчина снова странно посмотрел на меня.
— Не важно. Главное, что вы покупаете или обмениваете на свои настойки продукты, из которых я буду готовить, — я понимаю, что очень часто заговариваюсь. То присказки, то устоявшиеся обороты речи употребляю. И поймут меня исключительно такие же попаданцы, как и я. А обычный люд примет меня за сумасшедшую.
— Но не шиковать. Я жил скромно и привлекать к себе излишнего внимания дорогими покупками или излишними тратами не буду, — ворчит старик.
— Договорились, а про чистоту вы меня поняли? — я вопросительно смотрю на старика.
— Да понял, понял. Но убирать будешь сама, обещаю не мусорить, — пробубнил пожилой человек. — Что еще?
— Меня эти купания в реке не устраивают, — я кивнула в сторону реки.
— А что ты предлагаешь? — старик явно удивился моим словам.
— На летний период сделать уличное приспособление, чтобы мыться, — я намеренно не сказала летний душ, потому что не уверена, что старик поймет, что это вообще такое.
— И что за приспособление? — мне кажется, дядюшка заинтересовался моими словами.
— Деревянное здание, типа как уличный туалет, но без крыши. Сверху установим бочку, в нее наберем воду. За день она нагреется так, что вечером смело можно будет в ней помыться, — в общих чертах описала, что хочу построить. Вернее, хочу, чтобы старик организовал постройку, так как у самой у меня вряд ли это все получится.
— И что мыться каждый день? — на лице дядюшки Поля отразился шок и неподдельное удивление.
— Я — да. А вы как минимум два раза в неделю, — я строго посмотрела на старика. — Это все входит в пункт про чистоту. И вещи стирать, и после каждого мытья чистые надевать, — я ощущала себя воспитателем в детском саду, который рассказывает прописные истины малышу. Правду говорят, что и стар и млад одинаково требуют заботы и внимания. — Я беру на себя много бытовых вопросов, но и вы учите меня всему, что знаете про травы и отвары.
— Хорошо, хорошо. Но помни, если кто узнает — быть беде. Поняла меня?
— Поняла, — я кивнула старику. — А сейчас вам надо помыться, а мне закончить уборку на кухне.
Старик молча кивнул и тяжело поднялся на ноги.
— Вы выпили отвар ромашки? — я с жалостью посмотрела на старика. И так еле ползает, еще и отбил себе, наверно, все, когда шарахнулся на кухне. Дядюшка Поль запахнул на себе непонятный халат и немного с вызовом посмотрел на меня. Так же молча скрылся в домишке и вышел, уже держа в руках сменное бельишко и кусок ткани. Видимо, используемый в качестве полотенца. Я проводила его взглядом, а сама вернулась на кухню убрать разгром. Отмыла кусок пола, что замачивала, собрала мыльную воду и и протерла пол максимально насухо, во избежание конфузов и падений. Поставила на плиту картошку и вернулась на улицу вычищать всё, что осталось.
Дядюшки Поля не было довольно долго. Я уже стала волноваться. Но вот он, тяжело ступая, показался, и я облегченно выдохнула. Ну мало ли, а если б утоп, не приведи господь. Мало того что неприятностей не оберешься, так и моя дальнейшая судьба будет неизвестна в случае смерти старика. Он, конечно, не предел мечтаний как работодатель, но хотя бы не агрессивный, не псих и идет на уступки, хотя мог бы выгнать взашей.
Я поставила на стол котелок с картошкой и две тарелки. Теперь-то я знала, где что лежит, потому что сама туда все и положила.
