руководить собственной жизнью. Ну почему? Почему она не средняя или младшая дочь? Сестренки живут себе, не думая ни о чем плохом. Их даже на пиры еще не пускают, дождутся результатов испытания и, если Дженна все сделает как надо, отдадут женихам. У них будет выбор, у Дженны — нет. За нее все решено, и пусть мать молчит, кто станет мужем старшей дочери. Пусть! Дженна знала — Мередит давно уже все решила.
От этого накатывала глухая тоска. Мелькала мысль немедленно сказаться больной, чтобы не ехать вместе с матерью в жуткое место, однако Дженна никогда не была трусихой. Ее воспитывали сильной, учили держаться в седле, владеть клинком. Она должна стать защитницей Красного леса! И палачом… Для таких, как Волк, даже имени которого она не знала. Для тех, кто представляет опасность.
Именно поэтому час спустя Дженна выезжала из правящего дома вместе с матерью. Она ехала на любимой лошадке по кличке Розочка, белой с серым. Мать говорила: «В яблоках», а Дженна только посмеивалась над этим. Надо же придумать! Но сейчас мысли девушки были далеки от веселья, а ат-тея казалась спокойной и даже довольной тем, как все сложилось.
О том, где находится волчий дом, Дженна имела самое смутное представление. Ей позволяли покидать территорию правящего дома только в сопровождении охраны и старшего брата, а Элдер все время пропадал на охоте и считался одним из лучших в своем деле. Вот и получалось, что она хорошо знала лишь те районы, куда могла поехать с охотником, а сейчас их путь лежал в западный квартал. Дома здесь выглядели беднее, однако несколько особняков чародеев выделялись на их фоне. В них жили те, кто приручил суть магии. Таких в Красном лесу было мало, их дар ценился дороже золота, а сами чародеи пользовались всеобщим уважением, и даже Дженне нельзя было заговаривать с ними без разрешения. Да и видела она чародеев только на больших торжествах, иначе они не снисходили до девчонки-подростка.
Наконец, всадницы свернули на длинную серую улицу, упиравшуюся в высокое здание, такое же серое и мрачное, как и все вокруг. Дженна ощутила неприятный холодок, пробежавший по коже. Хотелось как можно скорее уехать — туда, к весне, солнцу и свету. Вот только возможности не было. А еще нельзя показаться слабой! Мать слабости не прощала. Поэтому Дженна оставила Розочку с подбежавшими слугами, а сама прошла за матушкой в мрачный дом.
К ним навстречу тут же вышел мужчина лет пятидесяти: уже седой, с небольшими глазами и длинным носом, он походил на какую-то диковинную птицу.
— Ат-тея, — поклонился он, — юная тея. Я рад приветствовать вас обеих в волчьем доме.
— Здравствуй, Наим, — ответила матушка. — Я решила, пора дочери увидеть, что в волке слишком мало от человека. Ей скоро отправляться в путь, а она жалеет глупого волчонка, который будет ее сопровождать.
— Жалость к волку? — Наим выглядел искренне изумленным.
— Только между нами, Ловчий, — улыбнулась ему Мередит.
— Конечно, ат-тея, — серьезно ответил он. — Что же, следуйте за мной. Я покажу вам… волков. И прошу учесть, юная тея: их сила осталась в прошлом, но жажда крови от этого меньше не стала. У нас сейчас в основном находятся старые волки, молодняка теперь мало стараниями охотников, да продлят лунные боги их дни. Но и эти опасны, а молодые опаснее вдвойне.
— Почему? — спросила Дженна. — Разве с возрастом не приходят опыт и осторожность?
— Вот именно! Опыт и осторожность! — усмехнулся Ловчий. — У молодых их нет, они знают лишь жажду крови, чужой смерти. Прошу сюда.
И он свернул на узкую лестницу, ведущую на верхние этажи. Дженна придерживалась рукой за стену — боялась упасть, а еще больше не хотела никуда идти. Но шла. И вскоре они очутились на третьем этаже. Здесь не было дверей, вместо них в стену были вделаны крепкие решетки, а за ними… За ними были волки.
Нет, не в человеческом обличии. Это были огромные звери, которые едва помещались в камерах. Они глядели на Дженну золотыми глазами, и в их взглядах девушка видела то, о чем говорила мать: жажду крови. Жажду смерти тех, кто стоит по ту сторону решетки.
— Сколько они уже здесь находятся? — тихо спросила Дженна.
— По-разному, — ответил Ловчий. — Этот три года, вон тот — пять. Больше всего — семь лет. Остальные подохли.
Семь лет! Вот так, за решеткой. Без возможности хотя бы размять лапы, глотнуть свежего воздуха. Страшно…
— Смотрите, тея, — обратился к ней хозяин волчьего дома. — Думаете, эти звери утратили жажду убивать? Как бы не так!
И он прислонил ладонь к одной из решеток, за которой лежал безучастный ко всему волк. Однако, стоило Ловчему сделать такой «неосторожный» жест, как зверь взвился, бросился вперед, глухо зарычал. Вот только в его пасти не было зубов, ни одного. Как же он ест? На воде долго не протянешь…
— Обратите внимание, юная тея, если сейчас убрать решетку, даже эта немолодая особь способна напасть и убить.
— Но у него нет зубов, — все-таки озвучила Дженна свои сомнения.
— Однако он огромен и просто вас задавит, пусть это и не в духе волков. Поэтому не нужно думать, что оборотни — невинные существа. Конкретно этот убил десять. Вы слышите? Десять охотников! И они были из сильнейших воинов. Между прочим, в их числе был ваш дядя.
Дядю Дженна не помнила, однако посмотрела на волка другими глазами. Вот как? Это существо так просто лишило жизни десять мужчин?
— А вот на совести его соседа три женщины и дитя, — продолжал Ловчий, переходя от клетки к клетке. — А этот…
Дженна слушала. Она и хотела бы не слышать жутких откровений, но не могла, поэтому ловила каждое слово хозяина волчьего дома, однако отстала от него и матери, а те, увлекшись воспоминаниями о кровавых набегах оборотней, не сразу заметили, что наследница идет шагов на десять позади.
— Эй, девочка, — раздался вдруг хриплый надтреснутый голос.
Дженна обернулась. На нее смотрел не волк, а человек. Наверное, чуть младше матушки, но до того худой, что можно было пересчитать ребра, обтянутые кожей.
— Помоги мне, девочка, — взмолился оборотень. — Убей!
— Я не могу, — ответила она шепотом.
— Ты дочь Мередит. У тебя в крови убивать волков, — усмехнулся мужчина, и улыбка показалась
