С Аэллой мы встретились в одной небольшой таверне под названием «Для самых милых и приятных дам». Не знаю, проверяли ли как-то милоту или приятность, но вот конкретно то, чтобы заведение посещали исключительно женщины — точно. Причем вычисляли «не тех» посетителей при помощи нескольких магических кристаллов и даже девушек-стражниц. Ведь некоторые чрезмерно любопытные студенты или же менее безобидные представители противоположного пола почему-то упорно стремились проникнуть туда, куда им дорога была заказана. Не знаю, что они пытались увидеть или отыскать в таверне, в которой даже алкогольных напитков не было, а оформление у большинства мужчин вызывало оторопь, дрожь и восклицание о том, что их сейчас радугой стошнит, но, видимо, что-то им тут надо было.
Как раз одного такого ретивого парня, замаскированного под рыжую ведьму, охранница вышвырнула, когда я входила. Уже внутри я немного огляделась: изящные столики и стулья, лавандовый цвет стен, много магических светильников. Эта Аэлла либо умела выбирать отличные места, либо с везением у нее полный порядок. Хотя... Если ей «посчастливилось» выйти замуж за такую отборную мразь, как Мессер, то ни о какой удаче и речи быть не могло.
— Вы Вильгельминария Эр Шаттэ? — тихий и мелодичный голос.
Я повернулась и увидела женщину с весьма необычной внешностью: непривычно загорелая для наших мест кожа, светлые платиновые волосы и оливковые глаза. На вид ей было от силы тридцать лет. Ей, конечно же, было намного больше, но высококачественная магия поддерживала ее молодость. Об этом мне тихонько шепнула Энни — демоненок-девочка с золотистыми волосами и алыми глазами. Она следовала за мной невидимой и была моей подстраховкой на случай непредвиденных обстоятельств.
Вообще, наиболее часто на призыв отвечали именно демонята-мальчики. Почему? Во-первых, их больше, потому как пропитанная магией лава лучше притягивала мужские элементы душ. Во-вторых, попросту невежливо отправлять девочек на неопределенные задания, ведь большинство призывателей просили демонят то прибраться, то перенести что-то или переместить. А разве девочкам тяжести таскать можно? Демоняткам, можно, конечно, но как-то невежливо, да и вообще каждый демоненок в душе истинный джентльмен.
Так что девочки приходили по конкретным призывам, например, если требовалось помочь с нанесением макияжа, пошивом платья или с другим делом, где мальчишки справятся либо не так уж хорошо, либо вообще не справятся. Например, как в моем случае, когда мне потребовалась прийти в заведение для милых дам.
— Да, а вы...
— Аэлла фон Равенклойс, — сказала женщина, вставая и протягивая мне ладонь.
Принять или?.. Я пожала руку, дежурно улыбнувшись — разберусь по ходу разговора, друг она мне или враг.
— И?..
— ... и бывшая жена Мессера, мать Акреона, — тут же дополнила женщина. — Я попрошу вас присесть, разговор не будет коротким, о чем я вам честно сказала в письме, поэтому...
— Да, конечно, — кивнула я, присаживаясь напротив женщины.
Этим она меня и подкупила — честностью. Не каждая решится написать, что хочется отнять немало моего времени, да и гарантировать, что беседа мне понравится, не получится. Но все же искренне надеется, что я не откажу ей в милости. Письмо, пронизанное честностью, откровенностью и мольбой, оказалось более эффективным, чем любые другие аргументы. Поэтому я сейчас сидела здесь и, как меня просили, готовилась выслушать историю Аэллы.
Аэлла родилась в одном из Южных королевств — там, где магия почти не развивалась, оставаясь едва ли не в зачаточной форме. Именно поэтому ее родители — аристократы из древнего, но отнюдь не богатого рода — и не смогли в полной мере осознать талант Аэллы и позволить ему развиться. Как раз в тот период, когда Аэлла повзрослела, в Южных королевствах начался кризис — отсталость магии и нежелание развиваться в других направлениях разрушали и более сильные страны.
— Времена тогда были нелегкими. Аристократы медленно, но верно разорялись. И даже мои родители не смогли сохранить наследие. Вся надежда была на выгодное замужество. Один из сыновей лорда как раз сделал мне предложение. Не могу сказать, что любила его, но взаимная симпатия точно была, — мягко улыбнулась Аэлла.
Впрочем, эта симпатия так ни во что и не переросла, потому что как раз Южное королевство заключило с нашим взаимовыгодное соглашение: обмен кристаллов магии на наставничество магов нашей страны. Это и впрямь разумное решение для всей страны, которая оказалась на грани разрушения. Но именно оно стало трагедией для юной Аэллы.
Потому что именно из-за этого события она встретила Месссера.
Он прибыл как наставник, чтобы найти среди местных аристократов и простолюдинов магов с наибольшим потенциалом и обучить их.
— На самом деле, нам всем уже тогда стоило задуматься, почему же Мессер — учитель и маг, известный во всем мире, прибыл не в центр Южного королевства, а на его окраины. Но тогда мы радовались, что нам достался хороший наставник. А оказалось, что он ищет максимально одаренную женщину-мага, чтобы наследник получился гениальным магом. В центре такого бы не случилось, потому как там цеплялись за каждого мага, не позволяя им уехать в другие страны, но на окраине никто за всем этим не следил, да и я сама долгое время из-за Мессера была уверена, что я очень посредственный маг.
Да, Мессер всех обманул, записав Аэллу как посредственного мага. А потом предложил ее родителям значительную сумму, которая помогла бы справиться с финансовыми трудностями, в обмен на брак с Аэллой. И те, несмотря на все возражения дочери, которая мечтала остаться в Южном королевстве, согласились на брак.
Аэлла не распространялась о том, что ей пришлось пережить в браке. К счастью, никакого физического насилия не было, но к ней относились как к полезному и важному инструменту, что не слишком хорошо сказалось на ее моральном состоянии.
К тому моменту, как она родила Акреона, то вся ее наивность и все ожидания от брака канули в небытие. А потому о том, что Мессер хочет как-то использовать Акреона, догадалась практически сразу. Вот только ничего сделать не смогла: маг-недоучка в другой стране, где даже приятелей не было, не говоря уже о связях и знакомых, фактически бессилен. Аэлла пыталась как-то оградить Акреона от влияния Мессера, но ничего не вышло. И лишь к рождению второго ребенка она смогла более или менее освоиться в чужой стране, найти помощь и поддержку, получить развод и сбежать.
— Я смогла спасти своего второго ребенка от влияния Мессера. Тассир не менее талантлив, а потому наверняка бы заинтересовал моего будущего мужа. К счастью, я успела развестись быстрее, чем талант Тассира проявился. Но чувство вина из-за того, что я ничем не смогла помочь первому ребенку, никогда не исчезнет.
Аэлла замолчала, выпив глоток напитка. Весь заказ она сделала до моего прихода, откуда-то прознав про мои предпочтения — официантка принесла для меня чай с кусочками дыни и лимонный десерт. Продуманная. Но мне ничего не лезло в горло, потому что я внезапно поняла, о чем женщина меня попросит.
— И потому вы здесь.
— И потому я здесь, — кивнула Аэлла. — Чтобы хоть что-то сделать для Акреона, чью жизнь и судьбу уничтожил мой бывший муж.
— И что же вы хотите сделать? — вздохнула я, понимая, что ответ мне не понравится.
— Забрать осколок души моего сына, — честно ответила Аэлла. — Я знаю, что некромант способен восстановить душу и поместить ее в специальное магическое тело. И тогда я смогу... смогу позаботиться о том, чтобы Акреон изменился и начал другую жизнь.
Я с трудом подавила смех и с сочувствием посмотрела на женщину перед собой. Она... и впрямь в это верила. Верила, что сможет изменить сознательного человека, которого буквально взрастили на идее уничтожения демонов.
— С чего вы взяли, что я могу вам помочь? — спросила я, хотя и так догадалась: если эта женщина так хорошо осведомлена о моих вкусах, то и о том, что Лефиус выбил для меня право решать судьбу Мессера и Акреона, тоже знала.
