которая разверзлась внутри и грозила затянуть и поглотить меня целиком, не дала мне этого сделать.
Я отвела взгляд и забралась на подоконник.
– Мне пора.
– Опал, – закричала она, когда поняла, что я собираюсь сделать. – Наверняка уже слишком поздно.
– Мы этого не знаем.
Мне не хотелось в это верить.
Ее вопль донесся мне вслед, когда я прыгнула в окно и обернулась лебедью. Крылья раскрылись в футе над землей, я пролетела между деревьями в саду и вздрогнула.
В темноте под кленовым деревом сверкнули красные огоньки.
Серебрина кивнула, когда я заложила вираж и приземлилась у ее ног.
– Поторопись, – сказала она. Змеи, обвившиеся вокруг ее плеч, неподвижно взирали на меня. Я перекинулась. – Я позабочусь о ней, – добавила колдунья.
Из башни доносились рыдания матери, и я оглянулась, понимая, что должна покинуть ее, но…
– Это вы, – сказала я, и у меня захватило дух. – Это вы были ее… пассией.
Серебрина прищурилась:
– Пассией? – Я кивнула, понимая, что прозвучало это глупо, однако зная, что права. Колдунья наморщила нос, но взгляд ее метнулся к моим окнам. – Я не могу быть ничьей пассией, в этом-то вся и проблема.
Нет, я не могла представить, чтобы эта женщина была чьим-то единственным смыслом в жизни. Но так оно и было. Какие бы чувства ни связывали ее с моей матерью до того, как отец объявился в Грейсвуде, колдунья все еще их испытывала.
И, видимо, испытывала все эти годы – слова ее стали тому подтверждением:
– Зачем, по-твоему, я торчу в этом звездами забытом месте, где все считают меня злой торговкой судьбами? – Она фыркнула. – В другой стране к моему дару относились бы не с простой благодарностью, но с истинным почтением.
– И все же вы здесь, – тихо сказала я.
Ее плечи поникли, и она, тяжело вздохнув, посмотрела мне в глаза. Налетел порыв ветра, всколыхнул мои локоны, принес запах дыма и неопределенности, однако на колдунье не шевельнулся ни волосок.
– Лети, мой огонек. Ветра судьбы не ждут птичек, сколь бы редкой породы те ни были.
Она исчезла, а ее слова побудили меня тотчас перекинуться и взметнуться в небо.
* * *
Время тянулось мучительно долго, и я пожалела, что не обладаю даром моментального перемещения.
Кроны деревьев покачивались, в воздухе парил пепел, огоньки подбирались все ближе к обломкам Старого моста, грозя преодолеть реку и перекинуться на Синшелл.
Я летела на юго-запад, но резко забрала влево, чтобы скрыться в клубах дыма, что вились над лесом. Глаза начали слезиться за несколько миль до того, как на горизонте показалась первая прибрежная деревня. Черный, как ночь, и алый, как летний закат, огонь пожирал дома, амбары и пристройки.
Я не видела Дейда. Я мало что могла разобрать сквозь дым. С севера донесся рев, я нырнула вниз, к деревьям, и разноцветные точки вскоре превратились в быстро летящих зверей.
Крылатая подмога уже прибыла, но тот легион, который не способен летать… У пехоты уйдет день, чтобы добраться туда – при условии, что они будут бежать без остановки.
Ярость охватила меня и придала сил, и я устремилась за волками в небе. Половина их приземлилась в деревне и тут же вступила в бой с человечьими солдатами – солдатами, что были с ног до головы закованы в толстые латы.
Вторая половина легиона летела на зарево следующей деревни – фермерского поселения, располагавшегося сразу за городом.
Скот выл и метался, и я оглянулась. Загоны. Они заталкивали женщин и детей в загоны для скота – так же, как когда-то поступали волки с королем во главе.
Только сейчас пленных никто не выпускал и не давал шанса начать жизнь заново.
Одна за другой на них сыпались стрелы, пронзая женщинам головы и сердца, и матери и бабушки гибли в окружении вопящей детворы.
Преисполнившись ужаса и горечи, я камнем рухнула вниз и устремилась к загонам.
Я не знала, что сделаю – знала лишь, что не могу продолжать поиски Дейда, пока гибнут невинные.
Мой зверь погубил множество невинных душ – все его воины, что сейчас бросались с когтями наголо на защищенные металлом тела и ломали шеи, руки и ноги, поубивали много невинных людей. И насколько бы ни отличались обстоятельства происходящего, все это было неправильно.
Все это было несправедливо.
И Дейд это понимал. Он успел осознать, как это плохо. По крайней мере, я должна была на это надеяться. Надеяться, что он будет бороться с несправедливостью и дальше, как все бы ни обернулось.
Но сегодня попытка Дейда все исправить обернулась бедой.
Я спикировала на лучника и выбила у него лук, – он не заметил моего приближения и потерял равновесие.
– Что за?..
Мы оба упали наземь, перья полетели во все стороны, моя голова звонко стукнулась о металлические латы, но я все же заставила себя подняться и снова взмыла в небо, пока бранящийся солдат не успел поймать меня за лапу.
Подлетев к пожарищу, я нырнула вниз и клювом схватила горящую ветку. Защипало глаза, горло свело от дыма и жара. Мимо, едва не вонзившись мне в крыло, просвистела стрела. Раздались крики, лучники вскинули луки – горящая ветка приближалась к ним, выдавая мое присутствие.
Волк взвыл, перекинувшись, побежал на солдата и выхватил у того жестянку с маслом.
Разорвав ее голыми руками, он плеснул горючую жижу между загоном с пленными и нападающими.
Я сбросила ветку, пламя взметнулось дугой, отгородив женщин с детьми, что помчались к лесам, прочь от битвы, а волки сошлись в схватке с людьми, оттесняя нападавших, чтобы пленные успели уйти.
Я полетела за убегающими селянами. Те рассеялись в чаще, а я, раскинув крылья, обогнула дерево и с глухим ударом приземлилась на траву. Перекинулась и, кашляя из-за дыма, забившего легкие, бросилась вслед за детьми.
Я не знала, как быть. Знала лишь, что нужно помешать людским солдатам, уже подступающим к лесу, добраться до них…
Я вышла из густых зарослей – под босыми ногами хлюпала грязь – и остановилась как вкопанная.
Женщины одного за другим загоняли детей в нору под деревом.
Эльфы.
Оглядевшись, я увидела, что все больше и больше эльфов вылезает из своих обиталищ и подзывает к себе малышей, а матери и бабушки, которые не помещались ни в подземные лазы, ни в крошечные дверные проемы, спрятанные под деревьями и камнями, убегают дальше.
– Лезьте наверх, – прошипела я, и некоторые, услышав меня, завертели головами, а затем принялись карабкаться по стволам. И вскоре исчезли в темной листве. Я повторила приказ, мысленно велев ветру донести мои слова до тех из женщин, которые меня не услышали.
– Вы тоже уходите, принцесса, – сказала седая эльфийка и показала тростью на лесную чащу. – То есть уже королева, да? – Она грустно улыбнулась. – Бегите, ибо они не пощадят вас, если увидят.
Она была права. Права – но все же… королева.
Во всем этом безумии, отправной точкой которого стала вечерняя церемония, случившаяся, как мне теперь казалось, не несколько часов, а несколько дней назад, я совершенно об этом позабыла. Что я больше не принцесса.
Что я предательница, которую использовали как пешку – и используют снова, чтобы поставить на колени Дейда Волькана.
Затрещали ветки, раздались крики людей, застучали лошадиные копыта, и я побежала.
И, взлетев, скрылась за кронами деревьев. Я не смогла отдышаться даже в небе, поскольку летела на след дыма, тянувшийся на мили вперед, и на знакомый рев. Рев свирепый и настолько отчаянный, что от него, казалось, вздрогнули звезды на небосклоне, весь лес и я сама.
За фермерскими угодьями, у реки, отделяющей эти земли от города, бушевало кольцо огня. Я бросилась туда, на тот рев, поддавшись неослабевающей тяге оков, которыми навсегда была связана с Дейдом.
Резня была в самом разгаре – всюду валялись оторванные и отрубленные конечности, мертвецы лежали у воды или сгорали в огне, лизавшем их изувеченные тела. Волки выли и скулили от ярости и боли, солдаты – их были сотни – падали десятками словно подкошенные, но продолжали наступать, стараясь пробить звериную линию сопротивления, преграждавшую им подступы к городу.
Сверху сыпались стрелы – одни втыкались в землю рядом с гигантскими лапами, другие пролетали мимо цели, иные вонзались в мохнатые шкуры. Мечи и кинжалы сталкивались в воздухе с топорами и вилами, фейри – и мужчины, и женщины – бились насмерть, и из города шли подкрепления.
А за рекой, вдоль которой стояли те солдаты, что сумели пробиться сквозь ряды зверей, бился король.
Бился с принцем Броном.
Дейд приставил клинок к горлу принца и что-то рявкнул солдатам Брона. Кольцо пламени вспыхнуло ярче – ослепительное сияние и жар отличали его от учиненных людьми
