даже бровью не повел.
Ступив на крышу, я поскользнулась и в испуге схватилась за косяк. Держась за деревянный шершавый откос, я следила за Кирюхой. Он наклонился к печному выступу и начал шарить, отыскивая нужный кирпич. Потом медленно выпрямился. В руках он держал ту самую, найденную нами в начале осени, жестянку. Он отдал ее мужику в черной куртке, и я почувствовала острый укол разочарования.
Осторожно ступая по скользкой крыше, Кирюха обошел мужика, который замешкался, открывая жестянку.
— Давай, Софико, быстрее! Валим! — прошептал мне, оказавшись рядом.
— Там же Рафик! — предупредила я.
Кирюха зло выругался и потянул меня за собой.
— Убью! Сука! — раздалось за нашими спинами.
Я оглянулась: мужик отбросил в сторону жестянку и побежал за нами. Но, поскользнувшись, резко сбавил ход. Кирюха рванулся вперед, я за ним.
Бежали мы быстро, подошвы скользили, а сердце мое бешено колотилось о ребра. Перебравшись через заграждение, мы вскарабкались на соседнюю крышу и спрыгнули с высоты человеческого роста на гулкий металл.
— Кир, — просипела я на бегу, — что происходит?
— Мы сваливаем!
— Но ты же все отдал!
Но тут крыши закончились, и мы затормозили возле «тропы».
Кашляя, Кирюха согнулся и уперся руками в колени. Дыхание со свистом вырывалось из его груди.
— Что с тобой? Опять приступ?
Он помотал головой, но я-то видела, что это именно оно — внезапный приступ астмы, и Кирюха задыхается. Ничего удивительного: на улице мороз градусов десять, и даже у меня при каждом вздохе саднило горло.
Родственник Рафика, поняв, что нам от него никуда не деться, сбавил темп и медленно, осторожно приближался. За ним, аккуратно переставляя ноги, двигался Рафик. В руке он сжимал сломанную ножку стула, которой я заперла дверь на чердак.
— Ну чё, ублюдки малолетние? Наколоть меня решили?
— Давай, Сонька! — сказал Кирюха и подтолкнул меня к «тропе».
Железная перекладина, ведущая от одной крыши к другой, показалась мне еще тоньше, чем обычно.
— Кир, тут метров двадцать! Я не смогу!
— Три, Софи. Только три. И ты сможешь.
И он снова подтолкнул меня. Крупные хлопья кружились в сером вечернем небе, но на самой «тропе» их почему-то не было. Может быть, она СЛИШКОМ узкая?
Сглотнув сухой комок, я сжала кулаки и поставила ногу на перекладину. Как раз в ширину подошвы. На другом конце была стена без окон, глухая и серая, как этот вечер.
— Смотри вперед! И сконцентрируйся на чем-нибудь!
Кирюха что-то еще советовал, но я его не слышала. В ушах стучала кровь. Я выбрала верхушку антенны на той стороне и не спускала с нее глаз. Шаг. Еще шаг. Перенести ногу и поставить прямо перед носком ботинка. Повторить. Снова. А снежинки цеплялись за ресницы.
Интересно. Если. Я. Упаду. Это. Будет. Очень. Больно?
Сделав последний шаг, я резко выдохнула и оглянулась. Кирюха шел посередине «тропы». Грязно-белые подошвы кед ловко переступали по железной полосе. Сам он сосредоточенно смотрел в одну точку за моей спиной. Рафик с родственником жгли его спину взглядами, полными ненависти.
Кирюха уже почти преодолел расстояние, разделявшее нас, как вдруг Рафик размахнулся и с криком «Тварь!» швырнул ножку стула. Обломок пролетел в нескольких сантиметрах от Кирюхиной щеки и глухо ударился о железную перекладину. От неожиданности Кирюха дернулся, судорожно вздохнул и закашлялся. Несколько мгновений он балансировал на месте, а потом рухнул вниз. Зрители бросились к краю, а я, зажав ладонью рот, упала на колени.
Слезы застилали глаза, но я подползла и заглянула за кромку крыши. Мое сердце, упавшее вместе с Кирюхой, подскочило к горлу: уцепившись за железную перекладину, он висел над пропастью в пять этажей. Костяшки его пальцев побелели, голова была запрокинута, губы сжаты в упрямую нить.
— Сейчас я тебе устрою полет шмеля, козел! — заорал Рафик.
— Только попробуй! — завизжала я. — Сядешь за убийство! Я все снимаю на видео!
И я выхватила из кармана телефон.
— Да ну на хрен этих малолеток, — рявкнул родственник Рафика.
И, развернувшись, потопал прочь. Рафик потрусил следом. А я, победно тряхнув телефоном, выронила его. Он скользнул по крыше голубым бликом и исчез.
Плюхнувшись на живот, я распласталась на скользком железе и протянула Кирюхе руку. Но это только в кино показывают, как один герой подает другому руку, тот хватается за нее и умудряется выкарабкаться из пропасти. В жизни это не работает. Но я, вопреки всякой логике, подползла еще ближе и, рискуя свалиться, обхватила Кирюхино запястье. Вцепилась так крепко, как только смогла. Фиолетовые сумерки опустились на крышу.
Я сжимала теплое Кирюхино запястье, и биение его пульса сливалось с моим. Я понимала, что долго так продолжаться не может. Зажмурившись, я еще сильнее обхватила его руку. Понимала, что мы не справимся, но отпустить не могла.
— Сонька! — прошипел Кирюха. — Ты мешаешь! Дай сам попробую.
— Пробуй так! Не отпущу!
Вдруг на верхнем этаже распахнулось окно, и мужской голос сварливо заорал:
— Долбаные руферы! Заколебали уже!
Последовало молчание, а потом короткое ругательство, означающее, что мужик сильно удивился. И через минуту снова заорал:
— Я вызвал спасателей! Держитесь, пацаны!
Мы держались. Вернее, держалась я, а Кирюха пытался подтянуться на перекладину. Наконец, когда ему удалось забросить на нее ногу, внизу появилась машина МЧС.
Колено к колену мы сидели с Кирюхой на продавленном диване в нашей коммунальной кухне. Пахло свежим чаем и валерьянкой. Моя мама и тетя Наташа сидели за столом напротив нас. Их скорбный вид навевал тоску. Но и она не могла омрачить мою радость от того, что Кирюха спасен и рядом со мной.
— Вам что, по двенадцать лет? — выдавила моя мама.
Я покосилась на Кирюху: он крутил в пальцах черную пластиковую зажигалку и молчал.
— Кирилл! Ладно Сонька — она за тобой, по-моему, куда угодно пойдет! Но ты-то совсем не соображаешь?
Кирюха иронически хмыкнул и покосился в мою сторону.
— Мало того, что чуть не убились, так теперь еще и штраф придется платить!
— Штраф — ерунда. Деньги у нас есть, — не поднимая головы, сказал он.
Я удивленно повернулась и наткнулась на решительный взгляд.
— С этим надо покончить, — сказал он.
И тут до меня дошло! В суете и беготне по обледенелым крышам мне некогда было подумать, но сейчас я поняла, почему родственник Рафика так остервенело гнался за нами!
— Да, я их перепрятал, — ответил Кирюха на мои задранные брови. — Да, я тебе не сказал. Извини.
— Ты хотел меня обмануть?! — Сама я в это не верила, но, увидев, как вытянулось его лицо, успокоила: — Проехали!
— О чем речь? — вмешалась мама. — Кирилл?
— У нас есть деньги. Мы с
