латернонский воин успел открыть рот:
– Диаскарген объявил, что твой муж выпустил эту тварь, чтобы наказать всех за смерть Саржера. А тебя этот хейнормский ублюдок обвинил в пособничестве.
– Вы знали об этом и ничего мне не сказали? – возмутилась Мэй, испепеляя взглядом отца и Тогарда.
– Но это всё глупости, Мэй. Диаскарген выжил из ума, он не видит границ между реальностью и вымыслом. Я не думал, что он решится на большее, чем просто сотрясание воздуха, но ошибся. Знал бы, отправил бы посыльного в Гоотарн ещё вчера. Власть застит этому дураку глаза и разум, не стоит обращать внимания на его выходки, – примирительным тоном заворковал лорд Бавор, который к тому моменту буквально висел на руках стражников, поскольку потратил все свои физические силы на спуск из верхних покоев в главный зал. – Да посадите уже меня в кресло, остолопы!
Стражники повели его к большому креслу во главе стола. Тогард направился следом, чтобы избежать гнева госпожи, которая, по его личному мнению, имела право знать о происходящем, раз уж чудесным образом сменила статус вдовы на положение законной супруги неожиданно воскресшего Харагана. Донесение об очередной сумасбродной выходке Диаскаргена в Рион поступило ещё накануне, но лорд Бавор счёл это полным бредом, не стоящим внимания, и потому запретил волновать леди Мэй.
С момента благополучного возвращения в мир живых Мэй не позволяла себе даже думать о смерти мужа. Мысли об этом причиняли нестерпимую боль, будто чья-то безжалостная рука вырвала из груди кусок сердца. В любовь с первого взгляда девушка не верила, а другого объяснения своим страданиям найти не могла. Ей хотелось оплакивать утрату и мстить, что казалось ненормальным, ведь она даже толком не была знакома с Нэйджелом. Ей это не нравилось. Списав странные чувства на новизну ощущений и нервозность последних дней перед беспамятством, Мэй упорно занимала свою голову другими проблемами и вопросами, но стоило Ланару сказать слово «жив», и всё в её душе перевернулось.
– Мой муж правда жив? – на всякий случай ещё раз уточнила она.
– Он жив, госпожа, и пребывает в добром здравии, – кивнул Ланар. – По крайней мере, до сегодняшнего утра с ним точно всё было хорошо.
Мэй облегчённо вздохнула, словно с её плеч упал тяжкий груз, но последние слова воина её насторожили:
– А что произошло сегодня утром?
– Мой лорд покинул Латернон.
– Ха! – лорд Бавор стукнул кулаком по резному подлокотнику своего кресла. – Сбежал! Вот тебе и надёжная защита для Риона! Да, девочка, не за того я тебя замуж выдал…
– Он не сбежал! – возразил Ланар с горячностью, которая тут же вызвала у Тогарда очередной приступ желания почесать кулаки. Латернонец заметил его враждебный взгляд, стащил через голову перевязь и бросил на пол кожаные ножны, в которых покоился меч. – Если вам для того, чтобы выслушать меня, сначала нужна драка, пожалуйста. Я не буду сопротивляться.
– Тогард, не пачкай руки об этого труса, – презрительно скривился лорд Бавор. – Уважающий себя воин никогда не сдаётся без боя. Если ему нравится делать из себя посмешище, это его дело. Пусть подают обед, я голоден.
– Зачем вы так? Откуда в вас столько враждебности? Дайте ему высказаться наконец!– возмутилась Мэй. Она подняла оружие и положила себе на колени, отметив, что меч достаточно лёгкий, с таким она и сама легко бы управилась.
– Я сдаюсь на милость моей госпожи, а не на вашу, – гордо заявил Ланар.
– Да ты что? – Тогард вложил в этот вопрос всё ехидство, каким обладал. – С чего это вдруг ты вспомнил, что леди Мэй приходится тебе госпожой?
– Я всегда об этом помнил…
– Это не имеет значения, – вмешался в разгорающийся спор старый лорд. – Брак не консумирован, а потому я подам прошение нашему королю о его расторжении. По сути, он уже был расторгнут, когда Харагана объявили мёртвым. Все соглашения по этому браку аннулированы, границы восстановлены. Мэй, девочка моя, я передумал. Я не буду отправлять гонца в Гоотарн. Туда поедешь ты и будешь при дворе Хелигарга под защитой, пока всё это не разрешится. Так будет лучше для всех.
– Но… – Мэй открыла рот, чтобы возразить, но лорд Бавор одарил её снисходительной улыбкой и приказал стражникам бросить Ланара и двух ожидавших его за воротами латернонских воинов в темницу, чтобы они не вздумали помешать решению владыки Риона.
Происходящее было похоже на дурной сон, от которого Мэй никак не могла проснуться. Голова снова начала кружиться, но, отчаянно цепляясь за ускользающее во тьму сознание, девушка видела, как помрачнело лицо Ланара. Он не сопротивлялся, когда стражники завели его руки за спину и начали подталкивать в направлении коридора, в конце которого располагалась та самая винтовая лестница в подземелья замка, по которой много дней назад Мэй выводила Нэйджела.
– Оставьте его! – приказ прозвучал так громко, что она сама удивилась силе своего голоса и уверенности в собственных словах. – Это мой воин, и я сама решу его судьбу! Я – леди Латернона! Я – мать будущего наследника! И если кто-то хоть пальцем тронет моих людей, встреча с драконом покажется ему праздником…
В наступившей вслед за этим тишине раздался звон рассыпавшейся по каменному полу посуды. Казалось, её слова были услышаны не только в кухне, но эхом разнеслись по всему Риону от побережья Спящего моря до подножия Таорнагского хребта. На вытянувшихся лицах собравшихся в зале людей читалось изумление, недоверие и… страх. Только один человек, казалось, был нисколько не удивлён происходящим – Вассил, изгнанный из Латернона старик, знавший о Хараганах и их тайнах куда больше всех остальных.
– Я подтверждаю слова моей госпожи, – он вышел из тёмного угла, где сидел всё это время, никем не замеченный. – Леди Алимея действительно носит наследника рода Хараган. И, насколько я могу судить, это будет именно мальчик.
– Это невозможно! – возмутился Йакара-сэ. – Я провёл ритуал и не увидел…
– При всём моём уважении к вашему мастерству, вы ничего и не увидите, – усмехнулся Вассил. – Кровь дракона теперь течёт и в её жилах, а она скрывает истинное положение вещей от любой магии. Этот брак состоялся во всех отношениях, господа, и для меня большая честь подтвердить каждое слово, сказанное сейчас леди Хараган.
